До самого вечера, до закрытия ресторана, он крутился, как пустынник* в колесе. Под вечер народа как всегда было столько, что войди сюда его родная мать, Ренн и то вред ли выкроил для нее пару лишних минут. Так продолжалось до самого вечера.

Он вышел из черного хода ресторана в числе последних. Остановился на крыльце, вдыхая ночной воздух. До дома надо было идти и идти – в такую пору большая удача встретить последний общественный транспорт, который подвезет хотя бы до поворота. Все спят. Лишь полуночники проносятся туда-сюда.

Коллеги расходились по своим делам. Большинство жили в двух шагах от ресторана, чуть ли не в соседних зданиях. Ренн помахал рукой некоторым из них, прощаясь и наконец сошел с крыльца, решив что срежет угол через стоянку и зеленую зону.

Когда он проходил мимо, один из стоявших там наземных флаейров мигнул фарами. Поскольку здесь же оставляли свои машины кое-кто из начальства, Ренн не удивился, лишь немного взял в сторону, обходя дорогую, даже в темноте выглядящую шикарно, «кьюни». Но когда он почти миновал обтекаемый корпус машины, она снова издала предупредительный гудок, после чего одна из боковин приоткрылась, и оттуда выглянула голова с пышной прической.

– Эй, вы! – прозвучал требовательный голос. – Да-да, именно вы!

Ренн обернулся. Наполовину высунувшись из окошка, ему махала рукой, давешняя богатая клиентка.

– Госпожа, – поколебавшись, он шагнул вперед, – я могу вам чем-нибудь помочь?

– Можете. Если не станете задавать лишних вопросов и заберетесь в машину, – женщина убралась внутрь салона и вещала уже оттуда.

– Но, простите, я иду домой. Мой дом находится в…

– Расскажете по дороге. А сейчас – марш в машину. Не заставляй повторять дважды! И без разговоров!

Этот резкий переход от нетерпеливого ожидания к неприкрытому гневу озадачил Ренна, и он поспешил забраться на заднее сидение.

– Нет, вперед, – женщина похлопала по обшивке сидения рядом с собой. – И поживее, если собираешься попасть домой до рассвета. Когда у вас начинается смена?

– Ровно в полдень. Сам ресторан круглосуточный, – ответил Ренн, перебираясь на переднее сидение.

– Знала бы, не торчала тут, – женщина, убедившись, что пассажир пристегнулся, так круто рванула машину вперед, что юноша невольно вскрикнул.

– Что, страшно? – женщина подмигнула, выравнивая флайер. – Как тебя зовут?

– Эм… а разве мы уже на «ты»?

– Да. Мне так удобнее. Так как тебя зовут?

– Ренн. Моя мать…

– Потом расскажешь. Сейчас просто наслаждайся полетом. Кстати, где ты живешь?

– Тут недалеко, шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы». А там дальше…

– Разберемся, – буркнула женщина.

Машина сорвалась с места. «Мощный мотор», – подумал он. У матери тоже была машина, она возила семью по выходным за город, но эта тачка по сравнению с ее «бильо» была просто монстром. В какой-то момент Ренн действительно начал получать удовольствие от поездки. Он сидел на переднем сидении шикарной машины, смотрел свысока, как мимо проносятся дома, как они обгоняют других лихачей, как…

Как шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы» остается позади. Неужели? Так скоро? Он стремительно обернулся – так и есть. На углу стояла новенькая высотка с фигурными башенками на крыше. Сейчас они уносились вдаль.

– Э… простите, – он запоздало сообразил, что не помнит имени своей спутницы, – но мы… вы проехали мимо поворота к моему дому.

– Да? Уже? – она усмехнулась.

– Уже, – он ткнул пальцем в зеркало заднего вида, где знакомая высотка уже почти скрылась за другими зданиями.

– Тебе надоело кататься, красавчик? – женщина посмотрела на него. – Не нравится моя машинка?

– Нравится, но…

– Вот и получай удовольствие, мальчик.

Ренн задержал вздох. Что происходит?

Наверное, он задал этот вопрос вслух, или же паника была написана у него на лице, потому что женщина внезапно улыбнулась и потрепала его по коленке:

– Расслабься, красавчик. Мы только немного покатаемся, а потом я доставлю тебя до подъезда. Или тебя ждет дома строгий папочка?

– Папа, – почему-то стало жалко этого немолодого мужчину с ранней обильной сединой на вьющихся волосах и с усталым лицом. – Он… да, он будет переживать. И мама тоже…

– Ну, с мамой мы как-нибудь договоримся, – его спутница улыбнулась еще шире. – А папе… если боишься, можешь позвонить и предупредить, что вернешься поздно.

На город уже спустилась ночь, сверкала ночная иллюминация. Вспыхивали огни витрин, в вышине на черном фоне всеми цветами радуги переливались рекламные щиты, где-то в небе на окраине ритмично вспыхивала цветомузыка.

Женщина протянула ему видеофон:

– Звони!

Он набрал код дрожащими от волнения пальцами. Дождался ответа, встретил вопросительный взгляд с экрана.

– Пап…я… задержусь немного. Ладно?

– С тобой все в порядке, Ренн? – спросил отец. Взгляд его замелькал туда-сюда – он пытался рассмотреть, что там, за спиной сына. – Где ты находишься?

– Выезжаем на Звездный Проспект. Двигаемся по Улице Мира, – подсказала женщина за рулем, и юноша послушно повторил ее слова.

– Куда? Что? Как ты там оказался? Ты знаешь, сколько времени?

Ренн покосился на женщину-водителя.

– Знаю, пап. Но я… я постараюсь вернуться пораньше. Я все понимаю. Ты не волнуйся, все будет хорошо.

– Будь осторожен, сынок.

– Маме не говори, – промолвил Ренн прежде, чем женщина-водитель дотянулась и забрала видеофон.

– Умный мальчик, – сказала она. – Послушный сын… Кстати, напомни, как тебя зовут?

– Ренн. Ренн У-Тора*.

– У-Тора… Ареня У-Тора Пятая тебе кто?

– Сестра. Старшая. А Ареня У-Тора Четвертая – моя мать.

– Хорошая девочка, – кивнула женщина. – Мы как-то раз пересекались на презентации. Она далеко пойдет. Есть потенциал… Кстати, я вторая директорка фирмы «Магия и мы». Слышал о такой?

Он кивнул, вспомнив выговор от начальницы. Но только сейчас сообразил, что уже и раньше слышал о концерне. От матери и сестры. Арене-младшей удалось создать дизайн-коллекцию, которая была одобрена на совете директорок, и девушке предложили контракт на постоянной основе – штатной дизайнеркой аксессуаров. Мать тогда так восторженно отзывалась о некоей Оории О-Донии Шестой, словно была знакома с нею лично.

– Вы – метресса Оория О-Дония Шестая? – наудачу брякнул он.

– Угадал, – она рассмеялась. – Вот и познакомились… лично. Твоя сестра много рассказывала о тебе. Много хорошего, – подмигнула она. – Она рассказала столько интересного, что я решила проверить, все ли в ее словах правда.

– И как? Проверили?

Слова вырвались сами собой, и Ренн прикусил язык, запоздало сообразив, что это прозвучало, как вызов. Мать бы непременно дала ему пощечину за то, каким тоном они были сказаны. Но женщина лишь рассмеялась.

– А ты забавный мальчик, – сказала она, отсмеявшись. – И мне нравишься. Эта твоя подростковая агрессия… Но пора взрослеть, Ренн, – добавила она, закладывая вираж. Машина, которая успела встать в строй таких же, как они, полуночников, нырнула вниз и вбок, лавируя между встречными транспортниками. – Если ты и дальше будешь таким ребенком, с тобой будет трудно.

– Кому?

Еще одно дерзкое слово сорвалось с языка. Он не должен был так отвечать. По правилам хорошего тона – и вообще по правилам! – на замечания следует реагировать однозначно – соглашаться со всем сказанным и обещать исправиться. И, во всяком случае, не огрызаться. Мать бы…

Нет, мама не часто била сына. Всего раз или два в год, за плохие отметки в школе, за драки, и просто за то, что он плохой и невоспитанный мальчишка. За такие слова он бы непременно получил порцию горячих.

– Мне.

Он не сразу понял, что означало это слово.

– В-вам? Но я…

– Ты мне понравился, Ренн, – Оория О-Дония Шестая свернула с оживленной трассы на боковую улицу. Звездный Проспект и Улица Мира остались позади. В этом районе Ренн не был никогда и немного испугался, когда мимо замелькали незнакомые здания. Лишь через пару минут он узнал Сквер Космонавток и стоявший рядом Стадион Дружбы. Ох, куда они заехали…

– Ты мне очень понравился, – женщина постепенно снижалась, сбрасывая скорость. – Но мне не нравится твое поведение. Ты ведешь себя слишком дерзко для такого мальчишки… Но твоя красота, – она остановила машину так резко, что, если бы не привязные ремни, Ренна бросило бы на лобовое стекло. – Твоя красота, – Оория О-Дония Шестая взяла его за плечо, развернула к себе, – многое искупает.

Потом был поцелуй. Долгий, властный. Поцелуй, от которого у Ренна закружилась голова, а в глазах потемнело.

            ГЛАВА 3.

Стук в дверь.

– Разрешите?

– Да, кептена, входите!

Женщина переступила порог, отдала короткий салют сидящему в кресле полковнику. Удивленно хмыкнула и чуть замешкалась, заметив, что в боковом кресле устроился командир политотдела Академии.

– Кептена Элария Ким по вашему приказанию прибыла!

– Проходите, – полковник сделал широкий жест. – Вольно, кептена… Как вам новый курс?

– Кхм, – женщина сцепила руки на поясе. – Я могу говорить откровенно?

– Разумеется. Для этого вас сюда и пригласили.

Ой ли! Присутствие «особиста» свидетельствовало об обратном.

– Набор… перспективный. «Слепыши», но… у многих уже открываются глазки. Думаю, всех слабаков мы уже вычислили…

– Не всех.

Кептена Ким хлопнула ресницами. Голос подал «особист». Спокойно, как будто находился у себя в кабинете, он активировал планшет, открывая какие-то распечатки.

– Несколько дней назад к нам поступил запрос… есть доказательство, что среди наших «котят»… м-м… как бы это сказать… среди них есть «пес».

– «Пес»? – переспросила женщина, чувствуя себя странно. «Псами» обычно называли на учениях вероятного противника. Иногда, в крайнем случае, представителей других аналогичных военных учебных заведений.

– Ну, не совсем «пес»… так, «щенок»…– отмахнулся от своих слов особист.

– Короче говоря, среди курсантов есть один… есть подозрение, что среди наших курсантов есть некто, кому нельзя здесь находиться, – сказал полковник.

– Диверсант?

– Мы не знаем, – снова заговорил особист. – Нам поступил запрос о том, что кое-кто мог поступить в Академию, подделав документы. Один из курсантов – не тот, за кого себя выдает.

– Кто это? – ощетинилась женщина.

– У нас есть подозрения, но… сами понимаете, это надо доказать. Ситуация довольно щекотлива. Дело в том, что запрос о проверке – только проверке, учтите это! – прислали… кхм… весьма странным образом.

– Понятно, – кивнула Элария Ким. – Я могу ознакомиться с документом?

– Можете, – особист развернул к ней экран планшета. Пробежав глазами несколько строчек и задержав взгляд на штампе официального учреждения, женщина присвистнула. Да, теперь становился понятным тот уровень секретности, которым окружили это сообщение.

– И мне предлагается…

– Вам предлагается попытаться либо доказать, либо опровергнуть это утверждение, – особист коснулся ногтем экрана. – Сами понимаете, ряды «котов» должны быть чисты от… примесей.

– Но сделать вы это должны так, чтобы репутация Академии не пострадала, – добавил полковник. – Если кто-нибудь узнает, что мы настолько пристрастны… это ведь противоречит не только нашему Уставу, но и законам империи…

– Служу Императору! – рявкнула кептена, вытягиваясь и вскидывая руку в салюте.

– Служу Императору! – эхом откликнулись мужчины. – Вы все поняли?

Раздумывала Элария Ким недолго. В Уставе Академии было четко сказано, что любой, кто находится на ее территории, кто является учеником, преподавателем или выпускником, находится под негласной защитой не только всей Академии, но и подразделения «звездных котов» и теоретически может обратиться за помощью и поддержкой в любое региональное отделение. Достаточно показать татуировку, в которую вживлялся особый чип, исключающий подделку. Отследить по татуировке перемещение ее носителя было невозможно – чип предназначался только для того, чтобы установить подлинность знака и, соответственно, право его носителя на защиту. Но «пса» защищать никто не имеет права. «Пес» должен уйти из рядов «кошек». И уйти он должен сам.

Как-то сразу все поняли, что все изменилось. Новая наставница взялась за отделение всерьез. К обычным марш-броскам, занятиям спортом и рукопашному бою добавились стрельбища и тесты на выживание. Курсантов поднимали даже не по тревоге, а просто могли выдернуть из столовой, из учебки, отменить отбой или разбудить на два-три часа раньше и погнать на полигон. Несколько раз бывало, что они, занятые на плацу, забывали или не успевали посетить столовую. И тогда настоящей радостью было появление Смона и Такера, несущих упаковку спецпайков. А бывало и иначе – паек получал лишь тот, кто укладывался в норматив, проходя полосу препятствий.

Добежав до нулевой отметки, Лейа дрожащими пальцами отстегнула пряжку, скидывая вещмешок с плеч, уже ставшим рефлекторным движением поправила бронежилет, скинула, ставя на предохранитель, автомат и только после этого со стоном опустилась на землю.

– Ох…наконец-то…

– Дошла? – Джон, лежавший рядом, лениво приподнялся на локтях. – Ну и как?

– Ноги гудят.

– У всех гудят. Остальные твои как?

«Твои» – это четыре девушки, которые остались в группе. Они образовывали отдельное небольшое отделение, «девчачий взвод».

– Там, – Лейа мотнула головой назад. – На подходе.

– Если опять в норматив не уложатся… – Джон выразительно понизил голос.

– Должны! – девушка воинственно задрала подбородок.

Обычно девушки держались вместе, одной сплоченной группой. Лейа честно пыталась прибиться к новым подружкам, проводила с ними свободное время, болтала, стараясь найти общие темы. И они тоже привечали ее, но знаменитость фамилии – кроме старта Смона в академии были еще два младших преподавателя и один инструктор из той же династии – делала ее как бы изгоем. И не было ничего удивительного в том, что сейчас, на марш-броске, она оторвалась от девушек.

– Идут, – Суаза Смелый, который всегда и везде ухитрялся прийти в числе первых, резко вскочил.

Девушки впрямь подходили плотной группой, сомкнув ряды. Лейа невольно почувствовала себя неуютно. Они были вместе, они были коллективом. А она… она была сама по себе. Но что поделать, если у нее есть силы и желание!

– Успели, – прищурилась кептена Ким, когда девушки добрались от нулевой отметки и по очереди шлепнули ладонями по контрольной панели, подтверждая прохождение дистанции. – Уложились-таки…

Что новая наставница недолюбливала женщин, знали абсолютно все. Она цеплялась ко всему – форма сидит не так, походка не такая, командный голос не вырабатывается, манеры никуда не годятся, а что до прохождения тестов и сдачи нормативов, то лучше бы дома сидели и по фен-шую косметику на туалетном столике расставляли. Девушки молчали, терпели, стискивали зубы.

– Все. Никого больше ждать не будем! – кептена Ким решительно отключила контрольную панель. – Все, кто нам нужен, все здесь.

Курсанты переглянулись. На самом деле, здесь были далеко не все. Не хватало троих. Но кептена Ким не обратила на это внимания.

– Группа, строй-ся!

Все, даже добежавшие последними девушки, потянулись сомкнуть ряды. Большинство успели избавиться от вещмешков, а некоторые и от оружия, тащить которое им пришлось в руках, и поэтому возникла небольшая заминка, пока все вскидывали на плечи вещмешки и автоматы.

– Улитки. Вареные улитки шевелятся быстрее, – прокомментировала женщина. – Второй месяц я с вами бьюсь, а результатов – ноль. Даже меньше нуля. Отрицательная величина. И вот что я вам скажу, черепахи недоделанные, – она прошлась перед строем, – мне это не нравится. Вы у меня либо сдохнете, либо станете настоящими боевыми «котами». А пока вы… пока вы «слепыши», у которых глазки еще не открылись. А кое-кого, – она остановилась прямо перед тяжело дышащими девушками, – и вовсе надо утопить. Чтоб не мучились сами и не мучили других.

Она сверлила девушек тяжелым пристальным взглядом. Лейа, стоявшая в двух шагах от нее, боялась дышать.

– Так как? – голос кептены Ким упал до свистящего шепота. – Утопить или поживете еще?

– Н-никак нет. Так точно! – вразнобой наконец отозвались девушки.

– Что-что? – голос наставницы был обманчиво спокойным.

– Мы еще поживем, – осмелев, пискнула одна из них.

– Это радует, – кептена Ким продолжала улыбаться. – И, надеюсь, вы тоже будете рады… когда сегодняшний день закончится. Напра-во кругом! Бегом марш!

– Кхм…

Кашель получился очень выразительным. Настолько выразительным, что женщина замерла, прислушиваясь. Замерла и вся группа, ожидая, что будет дальше.

– Кто-то подал голос?

– Так точно. Разрешите обратиться, госпожа кептена?

Лейа обернулась, нарушая дисциплину. Ну, конечно, кто еще мог вылезти вперед, как не Айвен Гор!

В группе их было трое таких, кто выделялся из общей массы. Язвительный, себе на уме, осторожный, но способный на мелкие пакости и большие неприятности Джон Пейн. Горячий, энергичный и экспрессивный Суаза Смелый, который никак не мог приспособиться к жестким рамкам армейской дисциплины и которого не отчисляли только потому, что в боевой и физической подготовке ему не было равных. И Айвен Гор. Айвен Гор, который отчаянно строил из себя крутого мужика. Да-да, именно строил. Уж Лейа-то в этом разбиралась – недаром почти всю жизнь прожила в мужском коллективе, где на пять женщин, трое взрослых и двое молодых, приходилось полторы дюжины мужчин.

– Хм? – кептена Ким выразительно шевельнула бровью: «Опять ты?»

– Осмелюсь спросить, а что с отставшими?

В норматив не уложились двое. Один из них как раз сейчас подбегал. Причем бежал он налегке, сломя голову, размахивая руками.

– А что с ними не так? Радирую на КПП, их подберут, пока мы будем на задании, помогут собрать вещи и документы…Что не так?

Ответить Айвен не успел. Послышался срывающийся крик опоздавшего:

– Помогите!

– Встать в строй, курсант Гор, – распорядилась наставница, заметив, что тот сделал шаг вперед.

– Но ему нужна помощь…

– Это без нас. У нас задание…

– Задание бросить своего человека?

Тут уже не только Лейа разинула рот и вытаращила глаза. Курсант осмелился спорить с вышестоящим начальством?

– Повтори, – прошипела кептена Ким, становясь на самом деле похожей на рассерженную кошку.

– Мы не должны бросать своих людей, – отчеканил Айвен. Лицо его при этих словах залила бледность. Казалось, еще миг – и он упадет в обморок. – Мы – звездные коты. Мы должны держаться вместе!

– Коты! Мы! А не слабаки и тряпки.

– Но он все-таки добежал, – последовал кивок в сторону отставшего.

– Ага, бросив вещи! И оружие! Что недопустимо никаким уставом, – кептена Ким презрительно скривилась, но все-таки повернулась к отставшему курсанту.

– Я, – тот нервно сглотнул, – был вынужден. Рядовой Ом’Гом, он… упал. Повредил ногу. И, кажется, спину. Я пытался его спасти. Вытащить на сухое…

– На сухое?

– Он упал в реку. На камни.

Курсанты невольно переглянулись. Во время марш-броска им пришлось форсировать неширокую, но бурную реку. Кто-то прошел по камням, кто-то попытался перекинуть веревку на тот берег, кому-то повезло отыскать легкий наполовину разрушенный мост, кто-то рискнул и отправился вплавь, а кому-то не повезло.

– И поэтому ты отстал?

– Так точно. Я… не смог доставить его сюда один. Носилки… я сделал, но они… в одиночку будет трудно. А Ом’Гом потерял много крови…Я оказал ему первую помощь. Его надо в госпиталь. Как можно скорее!

– Хорошо, – кептена Ким скривилась, как будто ей предложили откусить от живого червя, вымазанного в человеческих экскрементах, но кивнула. – Курсант Гор, курсант Суаза Смелый, курсант Чев-Чень. Идите за этим… опоздуном. Вас, рядовой Ройан, хвалю за то, что не бросили товарища… с которым, если он ранен, нам все равно придется попрощаться. А остальным – сомкнуть ряды и вперед! Марш-марш!

Убегая, Лейа последний раз оглянулась на спину Айвена. Если бы он не выступил, без сомнения, этот Ом’Гом долго бы валялся на берегу реки, ожидая помощи. Но девушка также не сомневалась, что наставница не простит Гору этой сцены.

И оказалась права.