– Ну, это не такое уж из ряда вон выходящее событие! – отмахнулся ректор, перед мысленным взором которого стройные ряды студиозусов маршируют из столовой на лекции, а потом также строем идут в общежитие, где ложатся спать. И никаких тебе ночных гулянок, никаких драк, никакого нарушения дисциплины…А что, если… Говорят же, что если очень хочется, но нельзя, то все равно можно! – И подобное случается, как ни прискорбно это признавать! Родственники любой длительный обморок или летаргический сон воспринимают, как смерть и порой хоронят мертвеца даже без отпевания – утром помер, днем закопали, вечером помянули, а через сутки встали и спокойно пошли по делам. А жертва их ошибки умирает мучительной смертью и превращается в упыря, отправившись мстить своим родичам за фатальную поспешность.

– Да, я знаю, что в этом случае через девять или сорок дней на свет появляется упырь, – отмахнулся некромант. – Но чаще всего это случается от незнания. А здесь все указывало на то, что могильщики прекрасно знали, что хоронят живого человека, что в гробу не покойник.

– То есть… убийство?

– Да.

– И вы…

– В некотором роде свидетели. Ибо любой практикующий некромант подтвердит мои слова – в могилу был зарыт живой человек. Зарыт нарочно! И для этого была использована одна из относительно свежих могил на территории кладбища, где уже лет двадцать, как не хоронили никого постороннего. На обычном, часто посещаемом и активном кладбище, где почти каждый день кого-то хоронят, сложнее замести следы. Там больше посетителей. Тут же практически никого нет. Десяток монахов и столько же постоянных прихожан, присмотревших себе местечко рядом с отцом, дедом, дядюшкой – вот и все. Да тут неделями никто не появляется. А скоро зима. Если все откроется, с эксгумацией придется ждать до весны. А за это время…

– Вы правы, мэтр, за это время может произойти что-то еще…

– Вот я и подумал… что нам делать, милорд ректор? – преподаватель некромантии только что в глаза начальству не заглядывал.

– Ничего, – помолчав, отрезал ректор. – Ничего такого, что может навлечь подозрение на наш Колледж. Вы понимаете, что это может бросить тень на всех нас? Этот несчастный, кем бы он ни был, обречен превратиться в упыря. Через сорок пять дней…

– Через сорок пять дней – Святая Ночь*, – припомнил некромант. – Его появление должно быть подготовлено с большой помпой…

(*Святая Ночь – последний день грязеня, второго осеннего месяца. Считается днем разгула нечистой силы, после которого она впадает в спячку до весны.)

– Или наоборот, о нем должны будут все забыть. Тот или те, кто отправил несчастного на тот свет, даже не рассматривали такую опасность, как упырь.

– Но ведь это убийство! И мы можем…

– Мы ничего не можем, мэтр, – ректор шлепнул ладонью по столу. – Ни отыскать убийцу, ни привлечь его к ответственности. Ибо мы – некроманты! Про нас скажут, что мы пытаемся замести следы… Но потом – как мы найдем имя убийцы и его жертвы? И зачем? Чтобы восторжествовала справедливость? Хорошо, пусть так. Но пока это напрямую не связано с нами, мы не должны ни словом, ни жестом не выдать, что нам что-то известно. Это уже головная боль городских некромантов. Я могу даже написать одному из них – мол, среди наших кругов ходят такие странные слухи о том, что на старом кладбище что-то творится. Попрошу проверить все документы… скажем, у тех, кто умер в этом учебном году. И это – самое большее, на что мы можем рассчитывать.

В это время с грохотом распахнулась дверь.

Мэтр Сибелиус успел только вздрогнуть. Порог ректорского кабинета даже не переступил, а перепрыгнул преподаватель алхимии мэтр Анастасий.

– Бес! – хором воскликнули оба мужчины. Один – от неожиданности, а другой – из солидарности. – Ну, нельзя же так врываться!..

– Караул, – профессор-алхимик прикрыл за собой дверь и дальше общался громким шепотом. – Обокрали! В Колледже завелся вор!

– Да? – собеседники переглянулись. – И кто жертва?

– Я!

– Постойте, обокрали вас?

– Да! Да! Именно меня, – мэтр Анастасий чуть не прыгал на месте, размахивая руками. – Я – жертва беспредела! Но, по счастью, у меня есть подозреваемый. И даже не один!

– Вот как, – изобразил заинтересованность ректор. – И кто же это?

– Третья группа четвертого курса некромантии, – отбарабанил алхимик с таким видом, словно он заранее знал, какой вопрос зададут. – Они были у меня на занятии. Первый час был посвящен их домашним работам, второй – самостоятельному составлению эликсиров. Были даны десять ингредиентов. Требовалось создать хотя бы по капельке максимальное количество разных эликсиров, по-разному тасуя эти колоду… Конечно, им разрешалось использовать и, так сказать, то, что под ногами валяется – вода, прядь волос, нитка из одежды…Они прекрасно справились с заданием. Меньше пяти вариантов различных эликсиров ни у кого не было! А студиозус Жижка вообще создал четырнадцать, да еще и вывел формулу, по которой можно было рассчитать время действия каждого эликсира. Я был доволен… И вот после занятий замечаю, что дверца шкафа приоткрыта.

– А вы случайно не заметили, была ли она закрыта до начала занятий? – вкрадчиво промолвил ректор.

– Вы подозреваете меня в том, что я страдаю рассеянным склерозом? – все-таки подпрыгнул мэтр Анастасий. – Вы сами-то поняли, что сказали? Чтобы я, алхимик с двадцатилетним стажем, и мог что-то забыть? Я держу в голове несколько сотен различных рецептов, мне даже нет нужды смотреть в справочники, чтобы определять растения, идущие на изготовление того или иного снадобья, я еще ни разу не жаловался на память…

– Но, с другой стороны, все когда-то происходит в первый раз, – перебил его ректор. – Так, может быть…

– Вы верите каким-то студиозусам больше, чем мне?

Ректор пожал плечами:

– Пока вы не представите убедительные доказательства – увы…Напомните, что за группа была у вас?

Алхимик покачал головой, явно намекая, что с памятью не все в порядке у кого-то другого.

– Третья у четверокурсников, – повторил он.

– Странное совпадение, – тут же откликнулся молча сидевший в сторонке мэтр Сибелиус, – и у меня тоже.

– Что, у вас тоже что-то пропало? – мигом развернулся к нему алхимик. – Видите. Милорд ректор, это уже…

– Это пока еще совпадение, но вчера именно во время прохождения практики этой группой имел место весьма странный случай… впрочем, он не имеет прямого отношения к молодым людям. Просто именно они оказались свидетелями проступка, совершенного кем-то, пожелавшим остаться неизвестным.

– Однако, даже в гражданском суде двух свидетельств достаточно для вынесения приговора, – взвился алхимик. – Милорд ректор, я настаиваю на том, чтобы над третьей группой установили жесткое наблюдение! Может быть, даже навесить на них поисковые заклятья…

– Нет! – жесткая ладонь ректора упала на стол с такой силой, что подпрыгнуло не только все, что на нем лежало или стояло, но и оба преподавателя. – Один случай – это случай. Два случая – совпадение и ничего больше. Три – уже статистика. Когда – и если – ко мне придет третий наш коллега и скажет, что с третьей группой четвертого курса происходит или произошло что-то из ряда вон выходящее, только тогда – и то, если это свидетельство окажется достаточно серьезным! – только тогда я и приму решение об установлении наблюдения. А пока – все свободны. Отправляйтесь на свои рабочие места, коллеги и займитесь своими прямыми обязанностями!

Он не прибавил более ни слова, не сделал ни одного жеста, но некромант и алхимик одновременно повернулись и направились к дверям.

Не подозревающие о том, какие тучи собираются над их головами, студенты четвертого курса собрались перед дверью в лекционную аудиторию. Почему-то никто не спешил заходить, все топтались у порога, переглядывались, перешептывались, кто-то торопливо листал справочники и конспекты, кто-то прислушивался к доносящимся изнутри шорохам, но ни одна рука не тянулась к дверной ручке.

– Что стоит? Кого ждем? – бодро поинтересовалась Изольда, вместе с Ханной подходя к остальным.

– Тс-с… Тихо! – зашипели на девушек со всех сторон. Ханна тут же понятливо закивала и поднесла палец к губам – мол, поняла, молчок.

– Да что случилось-то? – не сдавалась ее подруга.

– Там кто-то есть! – приблизив губы к ее уху, шепнула Ханна.

– Где?

Вместо ответа девушка указала на дверь.

– И что с того?

– Да ты помолчишь или нет? – зашикали на нее со всех сторон, так что Ханне пришлось за локоть оттащить Изольду подальше, к окну.

– Подождем, – рассудила она. – Все равно помочь вряд ли сможем. Если там Жижка…

– Жижка сидит в аудитории?

– Нет. Но Жижка может определить, кто там прячется и…

– И что?

– И только после этого мы можем попытаться нейтрализовать ту тварь, которая там прячется.

– Тварь? Ты хочешь сказать, что там…

– Там может быть любое чудовише. Понимаешь, любое! И, если мы войдем без защиты, оно может кого-то из нас сожрать!

– Ой-й-й…

Хлоп! Ханна успела зажать подруге рот прежде, чем она завизжала.

– Чего орешь? Это аудитория, где нам читают лекции по нежитеведению!

Девушка замолчала и уставилась на студентов, которые все переговаривались и время от времени прислушивались к звукам из-за двери. Кто-то уже нашел в учебнике подходящий отрывок и тыкал в него пальцем, привлекая внимание остальных. Низкорослого Оливера Жижки видно не было, зато маячила светлая шевелюра Рихарда, а все знали, что где один, там и другой.

– И что, вот так всегда? – прищурилась Изольда. – Вы часами топчетесь под дверью прежде, чем войти?

– Ну, бывало, что переступить порог мы могли только в присутствии преподавателя, – припомнила Ханна. – А бывало, что там никого и не было, и мы зря опаздывали на лекцию.

– А что будет, если мы так и не сможем войти в аудиторию? Занятие не состоится?

– Состоится. Два раза, – произнес мрачный голос рядом.

К удивлению Ханны, рядом с ними обнаружился Оливер собственной персоной. Парень выглядел не лучшим образом – вспотел, волосы взлохмачены, взгляд растерянный и сердитый.

– Ну? – выдохнула Ханна.

– Не знаю! – огрызнулся он. – Я ничего не чувствую! Понимаешь? Ни-че-го! Пусто! Не стерильно, конечно, после того, как там побывало столько нежити и даже парочка мроев*, но ничего нового я не чувствую!

(*Мрой – дух похороненного заживо человека. Подробнее см. «Записки провинциального некроманта»)

– А может, там что-то старое?

– А может быть, вспомнишь, что мэтр Йоганн никогда не повторяется? – фыркнул Оливер.

Ханна вздохнула и покачала головой. Вот уж этого она точно не могла припомнить.

– Ты хочешь сказать, вы перед каждой лекцией все эти годы торчали под дверью и пытались войти? – Изольда добивалась полной ясности.

– Практически да. Первые две седмицы, когда нам только начали читать курс нежитеведения, мы входили беспрепятственно, а потом однажды – ба-бах! – и подсадили шумного духа. И с тех пор мэтр ни разу не повторился.

– Но это невозможно! Где он берет столько видов нежити?

– Он еще и нечисть использует, – мрачно буркнул Оливер. – И иногда нелюдей тоже. Вампира вот в прошлом году запер. Голодного.

– Бедненький, – вздохнула Ханна.

– Кто? Вампир? – изумилась Изольда. – Ты этих тварей жалеешь? Они же уроды! Чудовища! Мутанты! Мы для них – еда. Они не способны на чувства, не могут…

– Они – больные люди! – кинулась в бой Ханна. – Они не виноваты, что заболели! И если эта болезнь неизлечима, это еще не повод, чтобы делать человека изгоем! Это не вампиры сами по себе жестоки – жестоки люди, которые выбрасывают своих заболевших родственников на улицу вместо того, чтобы хоть как-то им помочь! Хотя бы поддержать морально и попытаться облегчить им существование! А жестокость порождает только жестокость! – она почти кричала, но – странное дело! – никто из студентов не пытался попросить Ханну Руге говорить потише.

– Чего ты разошлась-то, подруга? – воскликнула Изольда. – Подумаешь, вампиры!

– У нее мама от вампиризма умерла, – Оливер обнял подругу за плечи. – Заразилась, стала вампиром, а родные взяли и выгнали ее из дома. Даже с Ханной попрощаться не дали. Она потом умерла. От голода и… болезни. Вампиризм же не лечится, от него рано или поздно умирают. Можно только продлить существование на какое-то время – с помощью донорской крови. Но конец все равно один…

Ханна обняла друга за шею и расплакалась.

– Зачем они… так? – всхлипывала она. – Я бы за нею ухаживала…Она бы…мы бы вместе что-нибудь придумали… А папа… зачем он…Почему-у-у…

– Он боялся. Люди боятся вампиров, путая их с упырями.

– И те, и другие пьют кровь, – высказалась Изольда. – И те, и другие порой ради этого убивают. И те, и другие, по сути дела, мертвы. И, между прочим, из тех, кто умер от вампиризма, самые жуткие упыри и получаются! Потому что после смерти у них все инстинкты высвобождаются!

– Зачем ты так? – воскликнул Оливер. – А если бы это была твоя мама?

Блондинка поджала губы.

– Ой… ну, это… извини, мне жаль твою маму, но…

– Ничего, – Ханна с усилием выпрямилась, ладонью вытерла слезы. – Я в порядке… Я потому сюда и поступила. Хотела стать целительницей и найти лекарство от вампиризма, чтобы и другие не заражались, а если заражались, то чтобы можно было вылечить. Не хватило одного балла… А сюда как раз прошла. И осталась, – она вздохнула. – Здесь интересно…

– И можно спокойно уничтожать вампиров, чтобы они не заражали остальных, – подхватила Изольда. – А что такого? Месть – это тоже благородно!

– Смотря, кому и за что мстить! – рассудительно промолвил Оливер. – Да что они там копаются? Неужели мэтр на сей раз какую-нибудь новую тварь для нас отловил?

Студенты так и не смогли пока попасть внутрь аудитории – несмотря на то, что уже минуту назад прозвучал колокол, призывающий на занятия. Дискуссия у порога разгоралась нешуточная. Одни считали, что пора звать на помощь преподавателя. Другие стояли за то, что стоит продолжать попытки – мол, на работе не к кому будет бежать за помощью. Нашлись и такие, кто предлагал подождать еще немного, а потом просто уйти – мол, занятие сорвано и не по вине учеников.

– Что будем делать?

Ханна задала этот вопрос вроде как сразу всем, но откликнулась на него только Изольда.

– Что делать? Действовать! Эх, мужчины!

Тряхнув светлой косой, она решительно протолкалась к дверям. Спихнула чью-то руку, попытавшуюся цапнуть за локоть:

– Отвали!

– Куда лезешь? – девушка узнала Рихарда Вагнера и смерила его презрительным взглядом:

– Тебя не спросила!

– Именно что не спросила. Мы не знаем, что там притаилось…

– Вот я сейчас это и выясню. Эх, вы! А еще некроманты!

С этими словами Изольда решительно распахнула дверь и переступила порог.

Секунда… другая…