Глава вторая

Вот уж не думала, что Таюха такая нервная, мне же пришлось ее успокаивать, хотя по всей логике, истерить должна была я. Ведь я, а не она находилась в непосредственном контакте с мертвым телом.

– Ну? – я вылила остатки коньяка в ее рюмку.

– Как его зовут, я не знаю, – начала подруга, – но много раз сталкивалась с ним в лифте, кажется, он живет этажом выше.

– Да? – призадумалась я. – Этажом выше? Теперь более-менее понятно, почему он ломился в твою дверь, к себе он просто не добрался.

– Получается, он нажал кнопку моего пятого вместо своего шестого? Зачем?

– Я видела кабину лифта, панель с кнопками тоже вся в крови, он мог долбить по ней кулаком, чтобы двери открылись все равно где, лишь бы выйти.

– Вот ведь ужас, – передернуло Таю. – Не буду больше в лифтах ездить!

Ой-ё-ёй, да неужели? Мы честное слово будем ходить по лесенкам пешочком?

– Интересно, – подруга закурила, – как долго человек может разгуливать с пробитой головой?

– Не знаю, смотря у кого какая голова. Сдается мне, основной удар ему нанесли или рядом с твоей квартирой или прямо на пороге. Если бы ты открыла чуть раньше, увидала бы убийцу.

– Лучше бы я совсем не открывала!

– Поздно хныкать. Слушай, тебе не кажется странным, что имея автомобиль, у него при себе не оказалось ни паспорта, ни водительского удостоверения?

– Мало ли, может, забыл, – пожала плечами Тая.

– Автомобилист может забыть права только в случае полной потери памяти. Вообще-то, большинство мужчин носят все документы, деньги на штрафы в барсетках.

Я взяла со стола связку ключей и повертела ее, разглядывая со всех сторон. Тая внимательно за мной наблюдала.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – подняла я взгляд на подругу.

Она кивнула. Мы еще раз обменялись сообщениями на «мозговые пейджеры» и пошли в прихожую. Труп исправно лежал на своем месте.

– Вдруг Горбачев сейчас приедет? – прошептала Тая, стараясь не смотреть вниз.

– Мы мигом управимся. У тебя перчатки есть?

Тая дотянулась до полочки и выхватила из вороха шарфиков и косынок пять разномастных перчаток. Четыре мы натянули на руки, а пятая выпала из неуклюжих Тайкиных лап и аккуратно спланировала в лужу крови.

– Молодец!

– Ой, ну я же не специально, – заныла вредительница, с ужасом глядя на черную перчатку в густом красном пятне. – Что же теперь делать?

– Ничего. Главное ничего не делать, пусть лежит, мало ли, задел, когда падал. Идем скорее, а то народ проснется, увидит роспись стен и лифта…

– Я поняла, поняла.

Приоткрыв дверь, мы тихонько шмыгнули на площадку и прислушались. Ни шороха, ни звука. Стараясь не шуметь, мы поднялись на шестой этаж. На площадке было четыре квартиры.

– Которая? – шепнула я Тае, в ответ она пожала плечами.

Хорошее дело, что же нам, среди ночи ковыряться в замочных скважинах всех дверей? А потом объяснять, жильцам, чего мы тут забыли? Можно и на неприятности нарваться… Мимикой всего лица я стала намекать подруге, что если она немедленно не укажет на квартиру трупа, мы возвращаемся обратно. Тая наморщила лоб, мощно призадумалась и неуверенно ткнула пальцем в дверь с номером «52».

– Точно?

Она пожала плечами. Вот ведь противная какая! Сейчас начнем ломиться к крепко спящим гражданам!

В двери был всего один замок. Я долго ворошила связку, на глазок примеряя ключ, Тайка топталась рядом и пугливо озиралась – не подкрадывается ли убийца? Отыскав вроде бы подходящий ключик я, затаив дыхание и практически оглохнув от страха, стала медленно засовывать его в замочную скважину. Ключ входил. Над ухом перепугано сопела Тая и мешала сосредоточиться. Ключ мягко повернулся, и я слегка толкнула дверь. Она бесшумно отворилась. Будто в бездну мы шагнули через порог в чужую квартиру. Не знаю, что мерещилось Тае, но я почему-то ожидала, что навстречу нам выйдет убийца со своим орудием… Тихонечко, стараясь ни на что не наткнуться, мы продвинулись из прихожей в комнату. Сквозь тонкие дешевенькие занавески беспрепятственно проходил свет фонарей и видимость была вполне сносной. Собственно говоря, осматривать особо было нечего, парень явно снимал эту квартиру. До обретения собственного жилища я хорошенько помыкалась по съемным дырам и возненавидела аренду жилья как факт, зато теперь могла с закрытыми глазами определить – съемная квартира или нет. По запаху. Почему-то в съемных квартирах пахнет одинаково – какой-то затхлой безысходностью. Я, конечно, не имею в виду апартаменты с евроремонтом за три штуки в месяц, я такие не нюхала, но думаю и там запашок не ахти.

На стареньком письменном столе красовался навороченный компьютер, прямо чудо, а не машина, нам бы в редакцию такой. Пока я неровно дышала в сторону плоского монитора, Тая вела осмотр помещения. У изголовья кровати висел страшненький ночничок. Подруга сочла, что его вполне можно включить и не напрягать зрение.

– Сен, глянь-ка, – Тая стояла перед раскрытыми дверцами платяного шкафа, – даже у меня столько тряпья не наберется.

Я оторвалась от любования компьютером и подошла к ней. Действительно, шкаф был буквально забит всевозможной одеждой, пахло от вещей каким-то очень необычным парфюмом, назвать который «мужским» можно было с большой натяжкой, слишком уж экстравагантный запах.

– Глянь-ка сюда, – подруга ткнула пальцем в полки с бельем.

Даже поверхностного взгляда хватило, чтобы понять – такое белье будет носить либо гомосексуалист, либо… гомосексуалист.

– И вон туда еще глянь.

На самой нижней полке расположился целый арсенал сексуальных игрушек: фаллоимитаторы, наручники, совсем как настоящая плетка и еще какие-то совершенно непонятные нашему неизвращенному уму приборчики. Тайка так заинтересовалась, что даже потянулась, желая взять один и рассмотреть получше. Во время я ударила ее по руке. Начиталась «Эммануэль» на старости лет, дурында!

Потом мы зачем-то поперлись на кухню. Тая стала открывать дверцы шкафчиков, а я полезла в холодильник. Судя по набору продуктов, покойный придерживался здорового образа жизни и отоваривался в супермаркете: фрукты, минеральная вода, соки и початая бутылка сухого красного вина иностранного производства.

– Идем отсюда, – я нервничала, все-таки в квартире убитого роемся безо всякого приглашения. – Посмотрели уже, хватит.

На лестничной площадке Тая вспомнила, что забыла выключить ночник. Я погрозила ей кулаком и сделала вид, что собираюсь побить изо всех сил. Подруга снова нырнула в квартиру, а я осталась у двери. Вдруг заработал лифт, он поехал вниз, и я мгновенно взмокла от ужаса. А Тайки всё не было. Вот уж с кем нельзя ходить ни в горы, ни в разведку – свалишься со скалы прямо на минное поле!

Лифт опустился на первый этаж, его гостеприимные окровавленные двери раскрылись. Я ожидала услышать крик, возглас, нецензурное выражение, но некто просто стал подниматься по лестнице. Наконец-то явилась моя Эммануэль, странно, что она не прихватила парочку фаллоимитаторов и плетку заодно. Возбужденными и хаотичными жестами, я дала понять, как сильно я ее не люблю, как плохо к ней отношусь, и что по лестнице кто-то поднимается. В ответ она пожала плечами и покрутила пальцем у замочной скважины, мол, закрывай, давай, хватит ластами махать. Закрыв замок, мы с добрую секунду раздумывали, что же делать дальше, а потом пошли к себе вниз, на ходу снимая перчатки.

Дверь в Тайкину квартиру была открыта, на пороге стоял Горбачев и рассматривал натюрморт в прихожей. Увидав нас, он приветственно кивнул и снова перевел взгляд на тело.

– Девочки, девочки, – укоризненно покачал он головой, – как же это вас угораздило?

– Вы так говорите, будто это мы его убили, – обиделась Тая.

Я же обижалась молча, спрятав руки со связкой ключей за спину. Горбачев достал мобильный телефон и, тяжело вздыхая, принялся кому-то названивать. Воспользовавшись паузой, мы проскользнули в квартиру. Бросившись на кухню, я быстренько смахнула со стола вещи покойного в ящичек с вилками-ложками, туда же полетели и ключи с многообещающим брелком.

– Да, Юрий Дмитриевич, ждем, – донесся голос Горбачева. Минутой позже, он зашел на кухню. – Сейчас подъедет следственная бригада, а пока давайте, рассказывайте, как все произошло. И если можно, напоите меня кофе.

Пока я ставила чайник и насыпала в чашки растворимый кофе, Тая рассказывала, как дело было, старательно умалчивая обо всей нашей преступной деятельности.

– Мне почему-то кажется, что ты чего-то не договариваешь, – задумчиво произнес Горбачев, когда она закруглилась.

Вот как… А с ним надо держать ухо востро, все-таки детектив, на плечах голова, а не ведро дырявое.

– Ну, что вы, – Тая сделала самое честное лицо на свете, – как все было, так и рассказала.

– Да, да, – я поставила на стол чашки, блюдце с печеньем, – мне она рассказала то же самое.

– Значит, вместо того, чтобы позвонить в милицию, скорую или хотя бы мне, Тая позвонила тебе, Сена, верно?

Я кивнула. Горбачев снова тяжело вздохнул, помешивая ложечкой сахар.

– Девочки, дело очень серьезное, все же труп в квартире…

– А как же, не собачка сдохла, – понимающе кивнула Тая, нарезая еще и колбасы.

– …будете давать показания, ставить свою подпись в протоколе, так что будьте добры, говорите правду, иначе неприятностей не оберетесь. И лично от себя прошу вас в это дело не вмешиваться, это работа для специалистов. Умоляю, держитесь подальше, я лучше найду вам в «Фараоне» что-нибудь интересное и не такое кровавое. Договорились?

Мы молча кивнули. Врать вслух такому хорошему человеку совершенно не хотелось.

Глава третья

Следственная бригада не оправдала высоких надежд Таисии Михайловны – не приехало ни одного симпатичного парня подходящего брачного возраста. Она так расстроилась, будто ей специально плюнули в душу таким вот изощренным способом. Уж как она перед их приездом-то старалась: и глазоньки накрасила, и ресницы возвела до небес, и причесалась – челка коконом, ну прямо красота и загляденье. А тут такой облом – сердитые хмурые дядьки и никаких тебе киногероев. Возня длилась долго, до самого утра. Я смертельно хотела спать и мне уже была сугубо безразлична дальнейшая судьба трупа, добраться бы до кровати… Допрашивали нас по очереди, вызывая из кухни в комнату. Когда на стала моя очередь, я оттрубила, как по писаному, расписалась, где положено и вернулась в общество. Совесть меня не мучила, я ведь не врала, просто не сказала всей правды.

– Похоже на ограбление, – услыхала я мимоходом, и сердце малость ёкнуло.

Какая прелесть, мы уже направили следствие по ложному пути. Вот если рассудить по-человечески, по-гомосапиенски, ну зачем нам этот юноша? К чему копаться в его кружевном белье? Пусть бы следователи занимались пробитой головой молодого человека, им за это зарплату платят, но нет, нам непременно нужно просунуть голову под нож гильотины, чтобы проверить, работает ли агрегат.

В восьмом часу утра некрасивая следственная бригада надумала отчаливать вместе с трупом, засобирался и Горбачев. Они попрощались, оставили нам лужу крови на полу и убрались восвояси.

– А это кто будет убирать? – поинтересовалась Тая, тупо глядя на захлопнувшуюся дверь.

– Догони и попроси, чтоб убрали, – зевнула я. – Газеты есть? Давай пока накидаем, пусть впитывается, а сами поспим хоть пару часиков, мне потом еще на работу звонить, домой ехать…

Глаза откровенно слипались.

– Ладно, – качнула Тая челкой-коконом, – пойду, принесу газет.

Сил помогать ей с уборкой у меня уже не было, я свернулась калачиком на диванчике и отключилась, как перегоревшая лампочка.

Разбудил меня телефонный звонок. Тайкин голос что-то сонно мычал в трубку, затем произнес:

– Я ее позову, сам спрашивай. Сена, иди, тебя Влад.

Ох, как не во время… если он звонит с нашей общей работы, значит, великий командор нашей жалкой газеты Конякин С. С. заметил мое отсутствие и желает побрызгать желчью по этому поводу.

– Да, слушаю.

– Сена, ты вообще где?

– А куда ты звонишь, Владик?

– Тае…

– Следовательно, где я?

Оказывается, не только я одна так отчаянно туплю с утра пораньше.

– Сен, с тобой Станислав Станиславович поговорить хочет.

И тут же в трубке раздалось зловещее рычание любимого начальства.

– Сена, что такое?! Почему ты не на работе?! У нас номер горит!

Номера у нас горели постоянно, но почему-то до конца ни разу еще не догорали.

– Видите ли, в чем дело, – привычно уныло начал оправдываться мой голос, – у моей подруги в квартире был труп, его только что увезли…

–Ты-то тут причем?! Труп у подруги, а у тебя что? Ты почему не вышла на работу?!

Вот что тут можно сделать? В редакцию я все равно не собиралась ехать, оставалось донести этот факт до сознания начальства в наиболее доступной форме.

– Станислав Станиславович, – удалось мне вставить в случайной паузе, – я могу вам справку из милиции принести, что всю ночь давала показания в связи с убийством. Я не приеду сегодня, потому что еле на ногах держусь!

После небольшой паузы, Конякин изрек чуть спокойнее:

– А что за труп? Интересный? Получится материал?

– Разумеется, – обрадовалась я, что глас мой был услышан. – Вы же меня знаете, репортаж будет забойным!

– Ладно, – остыл Конякин, – твои темы отдам Владу. Не затягивай там!

– Всего хорошего.

Повесив трубку, я облегченно вздохнула. То, что мою работу свалят на Влада, меня ни коим образом не беспокоило. Вот такая я бесстыжая.

– Который час? – зевнула я, пытаясь проснуться.

– Половина первого.

– Да ты что? – сон мгновенно слетел. – Бедный Лавр, совсем псина исстрадалась! Умоюсь и домой помчусь.

– Сена, а как же я? – заволновалась Таюха. – Ты что меня одну бросишь?

– Дорогая, а ты не дееспособная, что ли? Лаврентий, наверное, укакался и уписался, а я тебя развлекать буду?

– Я с тобой поеду, – бросилась вперед меня в ванную подруга, – не хватало еще мне тут одной оставаться, воспоминания будут мучить!

– А разве не сегодня ты собиралась на собеседование?

– В другой раз соберусь!

Дверь ванной комнаты захлопнулась перед моим носом, зашумел душ. Делать нечего, я отправилась на кухню ставить чайник. Очередное Тайкино собеседование по устройству на работу снова откладывалось. Моя попытка сбежать из родной газеты успехом не увенчалась, осталась я на своем месте при прежнем бубновом интересе, а вот подруга после смены руководства в банке и увольнения, все еще пребывала в свободном полете и поиске достойного своей персоны места. Она благополучно тратила полученные за последнее наше дело средства, находила по газетам-журналам замечательную по ее словам вакансию, договаривалась о собеседовании и… никуда не ехала. На все мои вопросы отвечала: «Боязно. Приеду, на меня смотреть будут, изучать, как под микроскопом и я обязательно скажу что-нибудь глупое». Я пыталась ей объяснить: то, что она делает само по себе уже глупо, но она упрямо продолжала гнуть свою линию. Хотя в принципе я могла ее понять, с одной стороны она вроде бы занята бурными поисками работы, а с другой свобода, гуляй – не хочу и совесть спокойна.

Заварив чай, я пошла посмотреть, как там обстоят дела в прихожей. Я была уверена, что сейчас увижу присохшие к полу газеты, даже настроилась на то, что придется полдня отскребать все, что натекло с молодого человека, но на удивление, пол был девственно чист. Какой прекрасный человек моя дорогая подруженька, сама все убрала в кои-то веки, солнышко мое чернобровое.

– Ванная свободна! – крикнула Тая.

– Чай заварен!

Завтрак прошел в чинном молчании. К завершению трапезы, я вспомнила, что среди вилок-ложек лежат вещи покойного, достала и переложила их в сумку. Тая настороженно наблюдала за этими манипуляциями, прихлебывая чай.

– Будем расследовать, да? – выдвинула гипотезу подруга.

– Разумеется, что нам каждый день трупы в квартиры сыплются?

– Как-то мне не очень хочется, – завела старую шарманку Тая, – может, пускай следователи парятся?

– Об этом надо было ночью думать, мы уже все сделали для того, чтобы нам как следует дали по шапке: в квартире у трупа были, в показаниях наврали, да еще и обчистили покойного.

– Надо было отда-а-а-ать, – скучающе протянула Тайка, – а то это все как-то…

– Правда? – я сполоснула посуду и вытерла руки замученным кухонным полотенцем, печально болтающимся на кривом гвоздике. – Заявить как бы между прочим: «Ах, да, совсем забыли, мы же обобрали уважаемого убиенного, всё из карманов у него выгребли. Зачем мы это сделали? Да просто так, от любопытства, заняться нам было нечем, гражданин начальник. Что? Соображали ли мы, что делали? Нет, конечно, посмотрите повнимательнее на наши лица, где вы видите признаки ясного человеческого сознания?»

– Мы едем к тебе или нет? – сердито пробубнила Тая. – Кто там плакался о бедной собачке?

Улица встречала нас совсем по-летнему ярким и жарким солнцем, в лучах которого мой жучок «жоперок» представал во всей своей доисторической красе, со всех сторон вопиющей о жажде капитального ремонта, на который у меня, конечно же, не было средств. Вообще-то ремонт «горбатенького» являлся моей давней хрустальной мечтой, так же я грезила и о смене цвета, который я называла «тухлый апельсин» на что-нибудь более радостное, например: «безумный лимон».

Выехав со двора, я занялась моральной подготовкой к бесконечным пробкам, ставшим настоящим бедствием для Москвы. Думается мне, сколько бы транспортных колец не накрутили по столице, сколько бы туннелей не проложили, пробки все равно будут, потому что армия автолюбителей стремительно разрастается, а площадь не резиновая. Вот и Тайка когда-нибудь разбогатеет и сразу же обзаведется машинерией, по ее словам – непременно шикарной иномаркой.

Вцепившись в баранку, я отважно рулила, обливаясь холодным потом при одной только мысли, что могу толкнуть (помять, поцарапать) какое-нибудь из этих сверкающих транспортных средств. Далеко не каждый день на дорогах расфранченной, разжиревшей столицы встретишь такое авто, как у меня, поэтому частенько я становилась гвоздем программы, бывало, мне сигналили, махали руками или же таращились, рассматривая нас так, будто я ехала на санях, запряженных оленями.