Глава четвертая

Влад разбудил нас в половине двенадцатого.

– Ско-о-о-олько времени?! – я подпрыгнула и бесцельно заметалась спросонок. – Бедный Лаврентий! Мой несчастный, невыгулянный песик!

– Сена, мы идем за купальниками… – сквозь сон пробормотала Тая.

– У меня собака невыгулянная! Некормленая!

– Сен, – зевнул Влад, – я все равно собираюсь сейчас ехать в твою сторону. Давай зайду к тебе, погуляю с Лаврушкой и покормлю его.

– Ты золотой человек.

– В курсе. Я у вас в холодильнике пиво видал, можно выпить?

– Только одну бутылку, – буркнула Тая, отворачиваясь к стенке.

Как следует раскачались часа через два. Напившийся пива Влад уже давно ускакал и никто не мешал нам бродить по квартире в разобранном виде и нюхать цветы в вазонах.

– О, Сена, смотри, что я нашла! – раздалось из кухни, и я пошла полюбопытствовать, чего же она там такого отыскала.

Оказалось, Тайка наткнулась на бутылку крымского шампанского.

– Какая прелесть, откуда это?

– Влад принес, я решила на стол не выставлять, чтобы нам больше досталось.

– Очень мудро, – она убрала шампанское в холодильник. – Так, давай, собираемся и едем за купальниками. Воскресенье – чудный день для поездки на барахолку.

– А если меня Конякин не отпустит?

– Тогда ты уволишься и вместе пойдем в «Фараон»! – Тая налила полный стакан холодной минералки и принялась ее жадно заглатывать. – Ты обязана получить свой законный отпуск не смотря ни на какого Конякина. Ты только представь, какие блистательные сюжеты ты изобретешь с новыми силами.

Зазвонил телефон. На проводе был Горбачев. Пока Тая принимала поздравления от доблестного детектива, я успела одеться и причесаться.

Позавтракав, а вернее пообедав оставшимися от вчерашнего банкета разносолами, нарядились, малость подкрасились и устремились на ближайшую барахолку. Что ни говори, и мой, и Тайкин летний гардеробец страстно нуждался в обновлении, что же касается имевшихся у нас купальников… нет, их лучше вовсе не касаться.

Едва ступив на тряпочный рынок, сразу схватили по паре тончайших расписных рубашек длиной практически до колен, затем вплотную занялись купальниками. У второго прилавка я заприметила симпатичную штучку.

– Может, что-нибудь поярче? – Тая с сомнением рассматривала причудливые черные цветы на синем фоне. – Как-то очень уж замогильненько.

– В самый раз, мне нравится.

Себе Таисия приобрела два купальных наряда: один закрытый ядерно-лимонного цвета, другой раздельный красный с черной надписью на попе «Bad Gearl».

В приподнятом настроении купили по короткому сарафанчику на тонких лямочках, шорты, пару символических маечек и яркие пластмассовые шлепки.

– Еще надо взять панамы и полотенца, – заявила Тая, сворачивая к прилавку со шляпами, – а то напечет мозги с непривычки.

Против панамы я не возражала, хотя сроду шляп не носила. Таюха сразу схватила плетеную шляпу с широкими полями, щедро утыканную алыми маками.

– Ну, как? – она кокетливо сдвинула шляпу на бок.

С черными волосами смотрелось отлично. Шляпа стоила недорого, мы вполне могли позволить себе эти тряпочные маки. Поразительно, но мне не подошла ни одна шляпа из трех десятков, имевшихся в наличии! Я смотрелась на редкость глупо во всех панамах, просто какой-то гриб с глазами.

– Может, вам примерить кепку? – посочувствовала продавщица. – Попробуйте.

Она протянула мне синюю кепку с белой надписью «HELLO!». Примерка показала, что кепки, особенно такой вот кепон «с приветом» мне к лицу.

– Берем, – торопливо сказала утомленная солнцем и рынком подруга.

Разобравшись с головными уборами, переместились к полотенцам. Тая выбрала с изображением девушки в шляпе с вишенкой во рту, а я с пальмами и надписью «Таити».

Еще с полчасика побродив по барахолке, мы отправились по домам весьма довольные покупками.

Лаврик встретил меня благостно зевая, Влад добросовестно выгулял и накормил мое лохматое сокровище.

– Здравствуй, пупсик, здравствуй, сладкий, – я расцеловала расписную сенбернарью мордуленцию. – Соскучился по мамочке?

Лаврентий согласно чихнул, повилял хвостом, расцеловал и пошел досыпать в свою «будку» – под письменный стол. Я же занялась тщательным изучением обновок. Разложив покупки на диване, залюбовалась, представляя, как здорово блесну красотой на диком озерном пляже… Хотя, может, не такой уж этот пляж и дикий, вдруг на пикничок вылезут какие-нибудь молодые-симпатичные бизнесмены? М-да, похоже, я заразилась от Таисии Михайловны идеей фикс касательно знакомств с противоположным полом.

– Конечно, все это прекрасно, – произнесла я вслух, обращаясь к купальным трусам, – осталось дело за небольшим – вырвать отпуск из цепких лап начальства. И для пущего успеха предприятия не мешало бы к начальству подлизаться новой статьей… большой, красивой, эксклюзивной статьей.

Присев за многофункциональный письменный стол, вставила в печатную машинку чистый лист и потерла лоб, разогревая мозг. За темой далеко ходить не стала и бодро настучала заголовок: «Кошмарная история Черного озера!» Оставалось только придумать, чего ж такого кошмарного стряслось с этим несчастным озером. Но, мне ли быть в печали с моим-то опытом работы в желтушной прессе? Излучая радужный свет вдохновения, я принялась расписывать следующую историю. Давным-давно, по неизвестным причинам, утонула в этом водоеме молодая красивая (а как же без этого? Утопленница должна быть непременно красивой, а то не тот коленкор получится) незамужняя девушка… Да-да, незамужняя, буквально на следующий день была у нее назначена свадьба, но осчастливиться белой фатой она не успела, потому что ее за каким-то чертом понесло на это озеро. Так вот, утонула эта раскрасивая молодка, жених, конечно в слезы-сопли ударился, но по прошествии какого-то времени женился. И приехал с новой женой на это озеро, дабы поведать ей душещипательную историю своей первой невесты. Вот таким вот жених был балбесом. И пока он разводил свои базары, водная гладь вдруг возьми, да ка-а-а-ак надуйся громадным таким пузырем, из пузыря вышла утопшая барышня со всеми характерными утопленническими приметами, схватила жену своего жениха и в озеро уволокла. И вот с тех пор на Черном озере стали пропадать молодые девушки, в которых утопленнице чудились новые жены ее суженого-ряженого… на голову контуженного… А по ночам над неподвижной гладью разносится эхо девичьих голосов, слышен плеск воды – это мертвые «русалки» ждут и манят к себе новых подруг. Вот так вот… Разве не прелесть? Разве я не молодец?

Выпив чашечку кофе, повела Лаврентия на вечернюю прогулку с ощущением не напрасно прожитого дня.

Утром свежая и бодрая полетела я в редакцию с твердым намерением растрясти Конякина на отпуск любым способом. Уверенности в себе предавала блистательная статья, она прямо таки жгла сквозь сумку.

Каким-то изумительным образом я умудрилась приехать в издательский дом «Комета» практически вовремя, с опозданием на жалкие восемь минут, вот что значит приподнятое настроение, любые подвиги становятся по плечу. Поздоровавшись с нашим секретарем-кроссвордистом Петюней, заглянула в «офис» и обнаружила, что приехала вообще раньше всех! Неслыханная удача явиться раньше Тины Олеговны! И раз пошла такая везуха, я решила незамедлительно брать быка за рога. Достала статью из сумки, сумку бросила на стол и пошла обратно в Петюнин предбанник. Он сидел за своим глючным компьютером и, щелкая мышкой, что-то сосредоточенно рассматривал в мониторе, прикрытом допотопным защитным экраном.

– Что, Петя, новую машину тебе так и не поставили? – поинтересовалась я, подходя к его столу. – Все обещают?

– Обещают, – с философским спокойствием кивнул он.

– У себя Станислав Станиславович?

Петя кивнул.

– В духе?

– Как обычно.

От всей души пожелав себе удачи, я поскреблась в кабинет начальства.

– Войдите! – рявкнуло оно.

Я приоткрыла дверь и просочилась внутрь. Конякин сидел за столом и копошился в ворохе каких-то бумаг.

– Чего тебе, Сена?

– Станислав Станиславович…– жалобным голоском начинающего паралитика начала я.

– Короче, Сена, без вступлений! Что тебе надо?

– Отпуск! – выпалила я и приготовилась к расстрелу.

– Когда? – Конякин похоже удивился.

– Сегодня. Прямо сейчас.

И быстро, пока он не опомнился, зачастила:

– У меня уже мозги спеклись! Мне нужен отпуск, я больше не могу, если я не отдохну, совсем ошизею! Отпустите меня, отпустите, ну, пожалуйста! Я сегодня такую великолепную статью привезла, вот здесь вам на столик положу…

–Ты куда-то ехать собралась? – голос Конякина прозвучал на удивление спокойно, и это вселяло в сердце сверкающую надежду.

– В Подмосковье, – я смотрела на него с пронзительной тоской во взгляде. – На озеро, в санато… в пансионат – практически здравницу всемирного значения. Я так больна, Станислав Станиславович, так больна… если бы вы знали, какие у меня проблемы со здоровьем… А что творится с моей нервной системой! Вы бы знали!

– Я тебя отпущу с одним условием.

– С каким? – я уже пританцовывала от нетерпения, готовая сорваться с места и рысью, рысью в отпуск.

– Принесешь не менее пяти статей!

– Конечно, разумеется, принесу и шесть, и семь…

– Скажи Петру, пусть оформит бумагу, я подпишу и получишь в кассе отпускные.

– Станислав Станиславович, – мой голос сам собой взрыднул от счастья, – спасибо вам! Большое человеческое спаси…

– Кыш!

Я выскочила в предбанник и передала Петюне указания начальства.

– Бумагу мне, бумагу!

– Сейчас нарисуем, – невозмутимо кивнул наш секретарь-кроссвордист и защелкал по клавиатуре.

Я же схватила трубку телефона и накрутила Таискин номер. Как только она ответила, я возбужденно заверещала:

– Таечка, меня отпустили! Сейчас получу отпускные и свободна!

– Здорово, я верила в тебя! Может, приедешь ко мне? Вскроем крымское шампанское.

– Давай лучше ты ко мне, все-таки места отдыха в моей стороне находятся.

– Верно, хватаю вещи, шампанское и лечу к тебе!

Пока Петя готовил мне вольную, явились остальные сотрудники нашей газетки, разумеется, внимание всех и каждого привлек мой излишне радостный вид. Чтобы не рассказывать о причинах своего ликования каждому индивидууму в отдельности, оповестила сразу все общество:

– Граждане, я в отпуск ухожу!

У граждан вытянулись лица. Никто и не подозревал, что такое в принципе возможно. Коллектив привык думать, что покинуть редакцию «Неопознанного трупа» на длительный срок можно только вперед ногами.

– Здорово, – расплылся в улыбке Влад, – не думал, что у тебя получиться.

– Значит, плохо ты меня знаешь, – довольно хмыкнула я, убирая всевозможные бумаги с поверхности стола в ящик.

– Куда-нибудь поедешь? – поинтересовалась Макакина.

– Да, – небрежно кивнула я, – собираюсь в пансионат, уж отдыхать, так отдыхать.

– Отдыхать она едет! Интересно, отчего ж ты так успела устать? – незамедлительно раздался противный скрип со стороны Тины Олеговны.

Я хотела ответить: «От вас, Тина Олеговна», но решила не вступать в дискуссию, не портить себе настроение.

– Отпуск это круто, – мечтательно произнес наш художник Лёвик Иловайский, – эх, я бы махнул сейчас куда-нибудь на побережье! Девчонки, винцо и все такое…

– А я бы махнул куда-нибудь заграницу, – совсем уж круто размечтался наш корректор-верстальщик Дима, – в Турцию или Египет, всегда хотел пирамиды посмотреть.

Мне оставалось только посочувствовать их несбыточным фантазиям.

– Сена! – раздался из предбанника голос Петюни. – Готово!

– Ура! – Я схватила сумку, послала всему редакторскому составу воздушный поцелуй и помчалась к Пете. К свободе, воле, радости и счастью.