Читать книгу «Чужая звезда Бетельгейзе» онлайн полностью📖 — Галины Полынской — MyBook.
image

– Видишь ли, наша планета имеет одну особенность, вряд ли ты о ней слышал, об этом не любят говорить. Альхена обитаема не полностью. Ее большая часть освещается ярчайшей звездой Бетельгейзе, но есть и темная территория, не знающая дневного света. Сумеречную Альхену озаряют три светила-призрака: зеленый Медиум, голубой Рим и розоватый Бесс. Поговаривают, они души умерших звезд. Кем и чем населен этот край, я не знаю, одни приходят, другие исчезают – там нет постоянного, определенного населения, как у нас. Возможно, жители так малочисленны, что и не встретишь никого за долгие годы. Я не знаю, могу только предполагать. Этот мир существует по своим законам, и возник он с появлением демонов на этой планете. Прежде там была обычная скудно освещенная территория. С нашим появлением здесь вообще многое изменилось, даже Тарта – мир подземного огня появился из-за нас. Я хотел отправить твоего двойника в сумеречную Альхену, чтобы попытаться разгадать тайну свинцовых колоколов, возможно, он смог бы отыскать это заклятое место, посмотрел, что там происходит. Мы должны узнать больше об этой территории, пока все тут не вымерли.

– Существует угроза?

Апрель кивнул.

– Сумеречный мир расширяется, постепенно захватывая наши территории. Возможно, не далек тот день, когда от всей Альхены ничего не останется.

– Получается, мы беду принесли на эту планету?

– Получается так.

– А как-то исправить положение можно?

Наставник промолчал, лишь поднял взгляд к потолку и принялся изучать резную отделку.

– Вот что, Грэм, – сказал Титрус, – не задавай больше вопросов, все ответы ты найдешь в самом себе. Изучай себя, свое сердце и ты во всем разберешься самостоятельно, главное, чтобы ты понял, кто ты, кем являешься. Не важно, как тебя называют – альхенцем или демоном, главное то, что ты сам о себе поймешь.

– Почему душа красного цвета? – спросил парень.

Апрель с Титрусом пожали плечами.

– У души вообще есть цвет?

Наставники снова пожали плечами.

– Никаких двойников, – Грэм поднялся из-за стола. – Я пойду сам, посмотрю, что там за колокола такие.

– Мы бы не… – начал Титрус.

– Как вы не поймете, что ни один двойник не сможет сделать того, что предназначено мне? Неужели вы предлагаете мне медленно сходить с ума в уютной тиши вместо того, чтобы попытаться разобраться с этим мрачным предначертанием? И теперь еще я очень хочу понять, что же такое «демон», всё до конца, добраться до самого дна этого слова.

Титрус хотел что-то сказать, но Апрель остановил его холодным взглядом. Грэм направился к выходу. Впервые ему не хотелось разделить трапезу со своими наставниками, не хотелось слушать их неторопливые плавные беседы. Листок с мрачным текстом будто отделил его от Титруса и Апреля, встав меж ними тонкой стеной отчуждения.

– Что думаешь, Апрель? – Титрус смотрел на дверь, закрывшуюся за спиной юноши.

– Пускай идет, раз ему так хочется.

– А если он пропадет?

– Пропадет, так пропадет.

– Как же… – Титрус заглянул в глаза Апреля и осекся.

* * *

Толкнув ногой тяжелые двери, Грэм вошел в длинную комнату с вырубленными в каменных стенах высокими узкими окнами. Длинный стол, ряды деревянных кресел с высокими спинками – здесь частенько собирались демоны и пили тягучие вина за долгими ночными разговорами. У окна стоял компаньон Грэма – Захария.

– Что случилось? – Захария сразу заметил, что юноша расстроен.

– Да так…

Он подошел к окну, оперся локтями на гладкие камни, столь плотно пригнанные друг к другу, что они казались единым монолитом, и выглянул наружу. Сухой ветер, наполненный ароматом далекого разнотравья и близкой свежестью оградительного рва, отчего-то казался неприятным, тревожным. Захария смотрел на четкий профиль Грэма внимательными глазами бледно-сиреневого цвета. Прозрачные и светлые, на свету они казались розоватыми. В отличие от Грэма, носившего длинные, по плечи волосы, Захария стриг свои черные шелковистые кудри и никогда не отпускал их длиннее.

– Что произошло, Грэм?

– Апрель с Титрусом показали мне какое-то странное мрачное письмо с туманными строчками, из которых следует, что…

– Я знаю, Апрель давал мне прочесть его.

– Да? – удивился Грэм.

Захария кивнул.

– Я знаю и о том, что Сенаторы хотели подыскать тебе двойника и с большими торжествами проводить его в сумеречную Альхену.

– Навсегда проводить… Почему я ничего не знал? – вскипел Грэм. – Все вокруг всё знают, какие-то планы на мой счет обсуждают!

– Тише, мы же хотели как лучше, хотели оградить тебя…

– От чего? – серебристо-серые глаза Грэм потемнели от гнева. – Вы сможете оградить меня от моих снов? От красной души? В этой ненормальной записке говориться, что у меня красная душа! Это как? «Демон» это вообще что такое? Я всю жизнь думал, что сословие, оказывается, нет, это нечто зловещее, страшное и у меня еще должны быть крылья, которыми я отхлещу весь мир! Где они? Мне их что, в детстве отрезали?

– Грэм, прошу тебя, – Захария не повысил голоса, но, тем не менее, слова его прозвучали гораздо громче. – Если ты все знаешь, ты волен решать, как поступить.

– Есть какие-то варианты? Слушай, может это и не я? Не обо мне говорилось?

– Демоны по природе своей обычно черноволосы, а в послании говорилось о белой голове. Ты поешь чего-нибудь?

Грэм отошел от окна, отодвинул стул и присел на самый край. Тренированный в бесчисленных учебных сражениях, затянутый в одежды из тончайшей кожи, устало и безвольно он положил руки на подлокотники и весь будто сник.

– Нет, я бы поспал… – но, вспомнив, что во сне ему снова предстоит встреча с тяжелыми, молчаливыми колоколами, вздохнул. – Ладно, скажи, чтобы сюда принесли.

Захария кивнул и вышел.

Пока он отсутствовал, Грэм смотрел на гладкую, отполированную руками и локтями поверхность стола и старался ни о чем не думать.

Что принес на деревянном подносе Захария, каковы были яства на вкус, он не обратил внимания, перед глазами мелькали хоть и потускневшие, но все еще хорошо различимые белые строки.

Глотнув холодного кислого вина, Грэм поднял взгляд на неподвижно сидящего Захарию.

– Скажи, можно обойтись без церемонии проводов в поход? Я еще не выбрал девушку, которая подаст мне ритуальный меч. Хочу уйти просто и тихо, пусть об этом никто не знает.

– Я выясню, – кивнул Захария. По вечернему густо-алый свет Бетельгейзе заливал столовую залу, в этом свете сиреневые глаза Захарии казались ярко-розовыми.

– Я пойду с тобой, Грэм, ты не против?

– Поможешь мне понять, что такое «демон»?

– Постараюсь.

 * * *

Избавившись от Титруса, Апрель вошел в свои на удивление скудно обставленные апартаменты: круглый стол, деревянная скамья, в нише – узкая кровать и высокие напольные подсвечники по всем углам. На стене, по левую сторону от камина с черной решеткой, висело большое зеркало в простой гладкой коричневой раме. На первый взгляд оно ничем не отличалось от сотен других зеркал в Доме, лишь очень внимательный взгляд мог заметить, что его матово сияющая поверхность сделана из цельной серебряной пластины, отполированной до зеркального блеска. А если присмотреться еще пристальнее, то можно было заметить, что пластину покрывает тончайший рисунок, похожий на сетку случайных трещин, однако это был именно рисунок, нанесенный на серебряную поверхность.

Апрель долго смотрел на свое отражение и думал о том, как же ему надоела Альхена со своими яркими, но примитивными традициями, чувствами и поступками, где все было ясно и понятно на сто веков вперед. Он чувствовал себя старым, никчемным советником никчемного мальчишки в никчемном Доме никчемного города никчемной планеты. Разве мог он ощущать себя демоном с холодной, быстро бегущей по упругим венам синей кровью в обществе старого рохли Титруса? В последнее время Титрус все больше и больше напоминал квохчущую наседку, прыгающую вокруг своего цыпленка. Грэм тоже не оправдал возложенных на него больших надежд, парень вырос сильным, хорошо развитым, но глупым и прямолинейным, как свежеструганная скамейка. Когда ему было лет двенадцать-тринадцать, Апрель еще надеялся, что из него хоть что-то получится путное, но не получилось, планетарный климат Альхены оказался сильнее воспитания, данного Апрелем и Титрусом. С Грэмом попросту не о чем было разговаривать, его следовало отправить как можно дальше.

* * *

Грэм встал задолго до рассвета. Захария, каким-то непостижимым чутьем, через две двери и коридор знал, что делает и в каком настроении пребывает Грэм. Он заглянул к нему, когда парень уже завершил омовение и почти оделся. Приветственно кивнув Захарии, Грэм попросил помочь закрепить на поясе цепь с небольшими грузилами на концах – этим оружием Грэм владел в совершенстве. Он не стал облачаться ни в какие боевые одежды, они были слишком тяжелы и неудобны. Грэм выбрал черные штаны из тонкой, но очень прочной и эластичной кожи редкого животного тарута, чей голос был похож на детский плач. Одернув светло-бежевую рубаху, любовно вытканную женщинами Дома, надел поверх короткую куртку из такой же прочной кожи, зашнуровал высокие ботинки с острыми металлическими носами, поправил широкий пояс с цепью, на волосы – крепкий зажим, на лоб кожаную повязку – случись что, пот не зальет глаза, и Грэм был готов к походу. Невысокий худощавый Захария оделся в костюм из плотной черной ткани, обладающей водоотталкивающими свойствами, в бою такой костюм мог спасти жизнь своему хозяину – плотная ткань, чей состав держался в строжайшем секрете, смягчала удары, сохраняла тело от ран. За плечами Захарии виднелись две гладкие рукояти тонких, обоюдоострых мечей, они покоились в чехлах из грубой, как дерево кожи. В руках юноша держал туго набитый снедью мешок.

– Ты знаешь, как попасть на сумеречную половину?

– Да, – ответил Захария, – но это далеко, лучше воспользоваться зеркальными коридорами.

Грэм нехотя согласился. Он не любил залу переходов, сплошь загроможденную зеркалами, они были установлены таким хитроумным способом, что образовывали семь коридоров, пройдя по которым можно было в считанные минуты попасть не только на другой конец Альхены, но и вообще на любую другую планету созвездия Орион. Грэм же старался избегать коридоров без крайней надобности. Мало того, что сам процесс перехода отнимал много сил и доставлял массу неприятных ощущений,