========== Глава 3 ==========

Номера салуна «Рыжий пёс» находились на втором этаже, и попасть туда можно было двумя путями – непосредственно через сам салун и по лестнице, выходящей в узкий проулок. Именно туда и повёл Фрэнк уставшую Алексис, легко подхватив пару её саквояжей.

– Вы будете первой гостьей подобного калибра в «Рыжем псе», – довольно говорил Фрэнк, встряхивая головой, как породистый жеребец, чтобы отбросить кудрявую гриву, падавшую на лицо. – Обычно у меня останавливаются ковбои, выгодно перегнавшие скот. В остальное время номера пустуют.

– А где же ночуют остальные, если решают проехать через город? – поинтересовалась Алексис, двумя руками вцепившись в тяжёлый саквояж и пытаясь одновременно придерживать платье, чтобы не споткнуться.

– В палатках и фургонах за городом, где же ещё! – фыркнул Фрэнк и поставил чемоданы у подножия лестницы. – Я сейчас помогу вам, а потом вернусь и принесу третий. За чемоданами придётся послать парней. Это будет стоить вам десять центов. – Он выразительно посмотрел на притихшую девушку.

– О, конечно! – засуетилась она, доставая ридикюль.

– Не здесь же, милочка! – добродушно усмехнулся Фрэнк. Подхватив саквояжи, он принялся подниматься, вынуждая Алексис следовать за ним. – Я бы не советовал вам показывать, что у вас есть деньги. Народ у нас простой, но швали полно.

«Если бы они у меня были!» – горько подумала Алексис, тяжело пыхтя со своей ношей. Платье прилипло к и без того влажной спине, по вискам струился пот. Конечно, о ванне здесь мечтать не стоит, но, может, удастся хотя бы обтереться влажной тканью? И переодеться в чистое. И полежать, наконец, на нормальной кровати, без тряски и взглядов попутчиков… Размечтавшись, Алексис чуть не врезалась в спину Фрэнка, остановившегося у одной из шести одинаковых дверей, выходивших на открытую террасу.

Пока хозяин салуна возился с замком, она огляделась, заметив внизу через дорогу телеграф Ораста и магазин бакалейщика в нескольких ярдах от него. Стоило бы зайти, познакомиться. Уж кто-кто, а бакалейщик точно знает всех людей в городе.

Между тем дверь распахнулась, Фрэнк внёс саквояжи и поставил их у входа, в ожидании глядя на Алексис.

– Деньги, – напомнил он, поняв, что та напрочь забыла про оплату носильщикам. Спохватившись, она достала две монеты и вложила их в узкую ладонь.

– Спасибо вам, – пробормотала она, внезапно смутившись от осознания, что в полумраке тесной комнаты они одни и что этот мужчина стоит неприлично близко.

– Слуг, как вы понимаете, у нас здесь нет, – хмыкнул Фрэнк, – но я попрошу кого-нибудь из девочек принести вам ужин. Не в общем же зале вам сидеть.

– С-спасибо, – севшим голосом ответила Алексис, чувствуя, что сил протестовать у неё совершенно не осталось. Узнала бы няня, что она будет жить в салуне и принимать помощь от продажных девиц! Благодарение Богу, что она не дожила до этого дня.

Когда последний сундук занял своё место в крохотной комнатке, Алексис наконец смогла выдохнуть и как следует осмотреться. Непритязательная обстановка была ещё проще, чем в доме у отца МакРайана. Стены покрашены светло-коричневой краской, на единственном окне, расположенном напротив двери, ставни-жалюзи, пол из тёмных досок хотя бы относительно чистый. Узкая кровать с продавленным матрасом покрыта цветастым лоскутным одеялом. Небольшая тумбочка у кровати, на ней керосиновая лампа.

Устало опустившись на сундук, Алексис почувствовала, как на глазах вскипают слёзы – всё это так разительно отличалось от картины, что она представляла себе, когда ехала сюда! Пересекая половину континента, трясясь в поезде, а потом в дилижансе несколько недель…

Внизу раздался взрыв смеха, и донеслись звуки пианино – вечер в салуне только начинался. В животе громко заурчало, и Алексис всё-таки всхлипнула, прикусив губу. Такой одинокой и потерянной она не чувствовала себя, кажется, никогда. А ведь было время, когда казалось, что хуже уже быть не может… Глаза отчаянно слипались, но, рассмотрев кровать ближе, Алексис засомневалась, можно ли на неё ложиться. Пятна, покрывавшие одеяло, вызывали сомнение в том, что его стирали хотя бы раз. Порывшись в сундуке, девушка достала шерстяную шаль до пола, завернулась в неё, как в кокон, и осторожно прилегла на край кровати. Матрас обиженно скрипнул, от подушки поднялось облачко пыли. Оглушительно чихнув, Алексис зарылась с носом в мягкую шерсть, слабо пахнувшую лавандой, и сама не заметила, как провалилась в сон.

За окном уже стемнело, когда она проснулась и некоторое время пыталась понять, где находится. Внизу громко играла музыка, изредка её перекрывали крики и визгливый смех. В дверь постучали. Опасливо подойдя к двери, Алексис спросила:

– Кто там?

– Я принесла вам поесть, мэм, – послышался бодрый девичий голос. Приоткрыв дверь, Алексис разглядела невысокую тонкую фигурку с подносом и поспешно отступила, пропуская девушку внутрь.

– У вас здесь темновато, – заметила та, с трудом разглядев сундук и водрузив туда поднос. Завозившись со спичками, Алексис зажгла лампу и наконец смогла разглядеть девушку. Она оказалась очень молодой, едва ли есть семнадцать. Ещё по-детски круглые щёки, ярко-голубые глаза и светло-русые завитые волосы, даже с виду мягкие и пушистые. В причёску девушка их не собирала, они рассыпались по плечам и груди, целомудренно прикрыв низкий вырез голубой рубашки. Алексис вспыхнула, поняв, что разглядывает незнакомку слишком уж пристально. Впрочем, та не отставала, не отрывая заинтересованного взгляда.

– Меня зовут Кайла, – наконец представилась девушка.

– Алексис Коули. – Не зная, о чём можно говорить с подобными созданиями, Алексис неловко замолчала.

– Фрэнк просил передать, чтобы вы не спускались по нужде ночью, – смущённо ответила Кайла. Казалось, что ей находиться в одной комнате с миссис Коули было так же непривычно. – Отхожее место для м-м… дам находится внизу, на заднем дворе. Но сейчас туда лучше не соваться. Если что, у вас есть ночной горшок. А содержимое выльете поутру, когда все разойдутся.

Алексис молча кивнула, чувствуя, как щёки медленно заливает краска. Спрашивать у Кайлы о воде для умывания она не стала – ясно же, что сейчас никто её не принесёт. Но девушка развеяла её опасения, вернувшись к более насущной теме для обсуждения.

– Здесь бифштекс и бобы, а также питьевая вода. – Она кивнула на поднос. – А ещё вода для умывания, – взгляд на кувшин. – И ещё, – Кайла развернулась, собираясь уходить, но остановилась на пороге, – закройте дверь на засов. Там внизу ковбои празднуют удачный перегон, а когда напьются, могут и не различить, где благородная миссис, а где продажная девица.

– Сколько вам лет? – вырвалось у Алексис, прежде чем она успела подумать об уместности подобного вопроса.

– Двадцать два, – улыбнулась Кайла и кокетливо повела плечом. – Мужчинам нравится показная невинность.

– О, – только и смогла сказать Алексис, с трудом сдерживая себя, чтобы не засыпать девушку вопросами. К тому же та явно не горела желанием рассказывать о себе. Или просто спешила вниз, стремясь заработать побольше денег этой ночью.

Кайла ушла, и Алексис тут же бросилась к двери, задвинув засов. Потом подумала и для надёжности придвинула ещё и сундук, сразу почувствовав себя увереннее. И только тогда осмелилась расстегнуть пуговицы под горлом, распахнув воротник дорожного платья. Потом смочила платок в воде и с наслаждением обтёрла шею и лицо. Конечно, полноценное купание подобные обтирания заменить не могли, но дарили хоть какое-то облегчение. Приведя себя в порядок и оставив немного воды на утро, Алексис поужинала, признав, что мясо было не так уж и плохо. По крайней мере, не напоминало подошву сапога, как было на последнем постоялом дворе, где останавливался дилижанс. Утолив голод, она снова завернулась в шаль и, не раздеваясь, легла, настороженно прислушиваясь к шуму внизу. Хохот, крики, звон отодвигаемой мебели и весёлый мотив, наигрываемый на пианино – Алексис не смогла сомкнуть глаза до рассвета, вздрагивая и прислушиваясь к голосам, звучащим под окном. Несколько раз слышались шаги на лестнице, и сердце замирало от страха, но ломиться в дверь никто не пытался. Только когда небо стало сереть, а жизнь в салуне – затихать, Алексис смогла забыться беспокойным сном.

Солнце ещё не показалось из-за вершины Пайкс-Пик, когда Алексис, крадучись, вышла из комнаты и, осторожно держа в руках ночной горшок, быстро спустилась вниз. Задний двор салуна был пуст. По вытоптанной, потрескавшейся земле важно расхаживала курица, то и дело останавливаясь над очередной чудом уцелевшей былинкой. У двери в салун стояло несколько бочек, дальше – дровяной сарай, а следом искомые домики. Какой из них для мужчин, а какой – для женщин, угадать было сложно, поэтому Алексис быстро распахнула первую дверь, морщась от запаха, и вылила содержимое. О чистоте здесь точно никто не заботился.

Вернувшись к себе, Алексис собралась было дождаться МакРайана, но поняла, что просидеть здесь целый день не сможет. А потому, приведя себя в порядок, вышла, радуясь, что платье не слишком помялось и ещё выглядит вполне прилично. Внизу, прямо под ногами, послышались знакомые голоса, и Алексис замерла с ключом в руке. Один из голосов принадлежал отцу МакРайану, а во втором она узнала его брата. Слов было не разобрать – братья говорили на языке, отдалённо напоминавшем английский, но состоящем, казалось, из сплошных шипящих.

– Хорошо! – наконец воскликнул раздражённый Киллиан, и Алексис вжалась в дверь, будто её могли увидеть. Но ничего не происходило, внизу было тихо, и, решившись, она спустилась вниз, чтобы буквально столкнуться с младшим МакРайаном лицом к лицу. Он выглядел так же помято, но глаза уже не казались такими мутными и смотрели ясно и оценивающе.

– Миссис Коули. – Киллиан приподнял двумя пальцами несуществующую шляпу, обдав Алексис устойчивым запахом виски.

– Мистер МакРайан, – сухо кивнула она, собираясь его обойти.

– Постойте!

Алексис обернулась, удивлённо глядя на него.

– Я хотел извиниться за своё вчерашнее поведение. Я вёл себя недопустимо по отношению к такой респектабельной мисс, который вы, наверняка, являетесь. – Его нахальный взгляд оценивающе прошёлся по её фигуре, поднимая волну раздражения. Не удержавшись, Алексис поморщилась.

– Вы всегда грубите незнакомым женщинам, мистер МакРайан?

– Нет, только хорошеньким, – лениво улыбнулся Киллиан, продолжая разглядывать её. Светлые волосы уложены в строгий гладкий пучок, платье застёгнуто на все пуговицы – Алексис Коули олицетворяла собой само благочестие и неприступность.

– Всего вам хорошего, мистер МакРайан, – боясь, как бы не наговорить ничего лишнего, Алексис собралась уходить.

– Скажите преподобному, что я извинился! – весело крикнул Киллиан вслед, но Алексис только дёрнула плечами, не собираясь отвечать.

– О, миссис Коули! – Навстречу уже спешил отец Колум, широко улыбаясь. Улыбнувшись ему в ответ, Алексис оглянулась – его брата уже и след простыл. – Надеюсь, вам хорошо спалось?

– Не так хорошо, как хотелось бы, – ответила Алексис, – но всё же лучше, чем на ходу в дилижансе.

– Я отведу вас выпить кофе и позавтракать, вы наверняка голодны. – Отец МакРайан кивнул проходящему мимо мужчине и перевёл Алексис через улицу.

Городок оживал. По пустынной улице проехала телега, гружённая мешками. У входа в бакалейную лавку хозяин неспешно подметал деревянный настил, насвистывая веселую мелодию. Рядом с лавкой брадобрея, на скамье, уже сидели двое мужчин, ожидая открытия. Несколько столиков под открытым небом, укрытые клетчатыми скатертями, приятно удивили Алексис, приготовившуюся к очередному заведению, где не на что присесть, не боясь испачкаться. Стоило им занять столик, как из дома вышла невысокая негритянка, держа в руках дымящийся кофейник.

– Отец МакРайан, вы сегодня рано. – Она с интересом посмотрела на Алексис.

– Эмма, позволь представить тебе миссис Алексис Коули, нашу новую учительницу. Алексис, это Эмма Смит, хозяйка единственного заведения, где можно прилично поесть.

– Очень приятно, – улыбнулась Алексис, разглядывая женщину в накрахмаленном синем переднике. После войны сотни тысяч бывших рабов остались не только без дома, но и без средств к существованию и практически без прав. «Чёрные кодексы»* не просто ограничили негров в правах, они фактически заставили их добровольно идти в рабство, поэтому бегство на Запад стало массовым. По пути в Колорадо-Спрингс Алексис наслушалась историй о чернокожих ковбоях, но встретить посреди города негритянку, которая владеет собственным кафе, было всё же странно.

– На завтрак могу предложить яичницу с беконом и яблочный пирог, – белозубо улыбнулась Эмма. Алексис кивнула, чувствуя, как от одних только названий в желудке всё сжимается от предвкушения.

– Эмма появилась в Колорадо год назад, – ответил Колум, заметив взгляд, которым Алексис проводила её. – Поначалу её мало кто принимал. Были и те, кто пытался поджечь кафе и заставить её убраться из города. Но Эмма – стойкий солдат, она отстояла своё право считаться жителем Колорадо Спрингс, и теперь её кафе – лучшее на несколько десятков миль. Правда, оно же и единственное, – усмехнулся Колум при виде недоверчивого выражения лица собеседницы. – Она отличный человек, миссис Коули. Здесь, на фронтире**, вы встретите немало подобных людей – отчаявшихся, потерявших всё и нашедших себя в новых землях.

– А ведь у меня есть чем вас порадовать, – воодушевлённо начал Колум, когда яичница осталась позади и пришла пора отдать должное пирогу, источавшему великолепный аромат печёных яблок. – Думаю, сегодня вы уже сможете переехать из «Рыжего пса».

– Правда? – воскликнула Алексис так живо, что Колум понимающе улыбнулся.

– Конечно, не дело было оставлять вас там на ночь, но это действительно единственное заведение, где сдаются комнаты внаём.

– Не извиняйтесь, – мягко ответила Алексис. – Я всё понимаю.

– Дом, в котором жила прежняя учительница, на прошлой неделе сдали семье из Вайоминга, они прибыли с последним караваном переселенцев. Но мы нашли выход!

– Мы?

– Да. – Колум замялся. – Дело в том, что два года назад, когда мы с Киллианом приехали в Колорадо-Спрингс, он приобрёл участок земли недалеко от города. Там стоит небольшой дом, в котором есть все условия для жизни, и за умеренную плату Киллиан согласился его вам сдать.

– Но где же тогда будет жить он сам? – нахмурилась Алексис. Жить в доме угрюмого пропойцы совершенно не хотелось.

– Он там не живёт, – горько обронил Колум, помолчав, и продолжил ровным тоном: – Он купил его по одной причине: когда поселение только создавалось, по местным законам остаться здесь могли только те, у кого есть земля. Я – священник, меня этот закон не коснулся. А Киллиан купил участок со старым охотничьим домиком. Конечно, он его немного переделал, – поспешил заверить Колум, – но жить там не стал. Он редко бывает в городе и, когда приезжает, ночует в основном у Фрэнка. Всё остальное время Киллиан занят двумя вещами: нанимается сопровождать караваны из города в город или ловит индейцев.

– Ловит индейцев? – брови Алексис поползли вверх. Образ бравого охотника за скальпами мало вязался с внешностью младшего МакРайана.

– Это долгая история, – вздохнул Колум, поджимая тонкие губы. Было очевидно, что обсуждать эту тему сейчас он не намерен. Впрочем, Алексис не стала настаивать. Солнце ярко светило, пробиваясь сквозь густые ветви клёна, ветер качал их, и пёстрые тени играли на столе. Спорить, а уж тем более выспрашивать что-то о прошлом Киллиана не было ни малейшего желания. Кафе постепенно наполнялось. Жители приходили поодиночке или же целыми семьями, непременно подходя, чтобы поздороваться с отцом Колумом и познакомиться с Алексис. Она честно старалась запомнить каждого, но через полчаса поняла, что это бесполезно.

– Значит, вы не против переехать в дом Киллиана? – в очередной раз уточнил Колум, когда они направились к салуну.

– Если, как вы уверяете, в этом нет ничего предосудительного и если, опять же, по вашим словам, я его не потесню, то что мне остаётся делать?

– В таком случае не будем откладывать, – воодушевился Колум. – Собирайте вещи, я зайду через четверть часа, мне надо подвезти повозку, она стоит у кузнеца.

– Уже покидаете нас, миссис Коули? – широко улыбнулся Фрэнк, стоя в дверях салуна и неспешно раскуривая новую сигару.

– Да, отец МакРайан нашёл мне дом, – кивнула Алексис, не скрывая своего удовольствия.

– Жаль. Мне кажется, вы смогли бы найти себя в «Рыжем псе», – ухмыльнулся Фрэнк, выпуская облако дыма. – Я знаю, как выглядят отчаявшиеся женщины, Алексис, – фамильярно заявил он, – и поверьте, их взгляд я не перепутаю ни с каким другим.

– Вы ошибаетесь, – холодно проговорила Алексис. Она не была отчаявшейся. Она просто очень хотела начать жить дальше.

***

Повозка неспешно катилась по дороге, всё больше отдаляясь от города. Алексис несколько раз оглянулась, пытаясь представить, куда же её везут, но Колум упорно игнорировал её взгляды, с весёлым прищуром поглядывая на неё из-под шляпы. Наконец Алексис не выдержала.

– Мы точно едем правильной дорогой? Город ведь уже закончился.

– В городе живёт едва ли половина жителей Колорадо-Спрингс, – посмеиваясь, заявил Колум и легонько стегнул лошадь. – Остальные расселились в округе, ведь многие ведут хозяйство. Не волнуйтесь, верхом до самого города всего десять минут, а мы уже почти приехали. Смотрите.

Лошадь остановилась на пригорке, и Алексис, не сдержавшись, ахнула. Впереди лежал Пайкс-Пик, окутанный пушистыми белыми облаками. С его склонов вниз спускались густые тёмные леса, словно разбегаясь, стоило достигнуть долины. Лес обрывался резко, переходя в высушенную прерию с редкими чахлыми кустами и низкорослыми деревьями. Но ближе к пригорку, на котором стояла повозка, начинали расти деревья, и можно было разглядеть крыши построек. Алексис насчитала восемь домов, разбросанных на расстоянии полумили друг от друга. Дорога вела вниз, теряясь в небольшой роще.

Они снова тронулись, но теперь Алексис сидела тихо, впитывая в себя окружающую природу, дикую, чуждую, так до сих пор и не ставшую привычной. С неба слетел резкий протяжный крик, заставив поднять голову. Там, в синеве кружился орёл. Засмотревшись, Алексис не сразу заметила, что повозка остановилась.

– Добро пожаловать домой. – Колум спрыгнул на землю и протянул руку, помогая спуститься. Дом и впрямь оказался небольшим, но с виду вполне целым. Доски, из которых он был построен, уже потемнели от времени, на крыше яркими пятнами лежал мох. Небольшая веранда опоясывала его с одной стороны, а за домом виднелись постройки.

– Это мои соседи? – с надеждой спросила Алексис.

– Нет, – расхохотался Колум, направляясь к дому и вынуждая следовать за собой. – Это амбар и дровяной сарай. Ближайшие соседи за этой рощей, Каннинги. Очень хорошая семья, завтра я вас обязательно познакомлю. Трое из их шести детей будут вашими учениками.

Пропустив слова про учеников, Алексис уцепилась за единственную, казавшуюся ей сейчас важной, мысль.

– Я буду жить здесь совсем одна? – уточнила она.

– Боюсь, служанку вы здесь себе не найдёте, – неправильно истолковал её вопрос Колум. – Правда, если вы не уверены, что сможете справиться, я поищу комнату в городе, но тогда вам придётся вернуться в салун и…

– Нет-нет, я не об этом, – поспешила уверить Алексис, обгоняя его и первой поднимаясь по ступенькам к двери. – Я жила в доме в несколько раз больше, чем этот, и неплохо справлялась. Так что одиночество меня как раз не пугает. Просто здесь так тихо и так красиво…

– Подождите, вы ещё не видели дом внутри, – усмехнулся Колум. – Я попросил миссис Каннинг помочь вам с уборкой, но она сможет только завтра.

– Один день в пыли я переживу, – небрежно пожала плечами Алексис и распахнула дверь.

Комментарий к Глава 3

*Чёрные кодексы – свод законов для бывших рабов, принятый после окончания Гражданской войны.

**фронтир – зона освоения Дикого Запада