3. День первый. О стереотипах, еде и чистоте

       Час, которого Юля боялась больше всего, всё-таки настал – пришло время посетить ванную комнату. Но, несмотря на кажущуюся естественность этой потребности, уши и лицо вспыхнули и залились краской. Юля уже пятнадцать минут смотрела на закрытую дверь спальни и вздрагивала от каждого звука. Уже три раза она собиралась с духом и даже поднималась с дивана, чтобы пойти, наконец, в туалет, но тут же испуганно садилась обратно, как только слышался подозрительный звук. В конце концов, терпеть стало невозможно, даже перед глазами заплясали чёрные точки. Схватив один из пакетов, привезённых Мариной, Юля бросилась к двери и, оказавшись в ванной, быстро захлопнула её и заперла, несколько раз подёргала ручку, чтобы убедиться, что дверь случайно не откроется, и только тогда позволила себе воспользоваться унитазом.

Подперев подбородок ладонью, она задумчиво рассматривала ванную. Естественно, здесь всё повторяло общий стиль квартиры, какие могли быть сомнения? Тёмно-серый кафель со строгим геометрическим рисунком на несколько тонов темнее, белоснежная раковина, в которой можно было помыть два огромных арбуза сразу, биде, душевая кабинка, похожая на космический корабль, и необъятных размеров джакузи в углу – здесь можно было жить, определённо. На полу лежал кремовый коврик, и Юля даже представила, как располагается здесь, мстительно отказывая Никите впустить внутрь на пару минут. При одной только мысли об этом на лице против воли расплылась улыбка.

– Почему-то я даже не сомневался, что дома ты выглядишь именно так, – ядовито сказал Никита, когда она вышла. Закинув ногу на ногу, он сидел на диване и явно ожидал её выхода. Наконец сняв неудобные брюки, Юля надела уютные растянутые серые штаны и бледно-розовую футболку с играющими котятами кремового цвета. На ногах красовались объёмные розовые тапочки с усами и ушками, и вообще она чувствовала себя совершенно счастливым человеком. Ну, почти счастливым – оставалось только поесть. Но под саркастичным взглядом резко стало не по себе, и, чтобы вернуть хоть каплю былой уверенности, Юля вздёрнула подбородок и обожгла Никиту ледяным взглядом:

– Может, ты наконец покажешь мне свои наработки по презентации?

– А я всё думал – когда спросишь? Решил, что тебя настолько поразила моя квартира, что все претензии разом стали неважны.

– Ты лишил меня повышения, на которое я горбатилась весь последний год! – Прежняя злость вспыхнула моментально. – Не хочу знать, что придётся жить две недели с вором!

– Ага! Значит, ты всё же допускаешь, что я написал всё сам? – победно воскликнул Никита, открывая ноутбук.

Юля промолчала. На фоне обрушившийся катастрофы с совместным проживанием претензии, высказанные на работе, казались чем-то далёким и, возможно, всё же надуманным. Но так просто сдаваться она не собиралась – пусть сначала докажет, а потом она, если будет нужно, извинится. Ведь, как ни крути, в сложившейся ситуации есть и её вина. Тяжело вздохнув, Юля неохотно села рядом, стараясь не соприкасаться даже краем одежды, и уставилась в экран. Пока Никита щёлкал мышкой, открывая файлы, она даже дышать старалась через раз – едва заметный терпкий аромат его туалетной воды вызывал новый приступ раздражения. Небось, этот самовлюблённый кретин проводил немало времени в своей огромной ванной, собираясь на работу.

– Смотри! – холодно произнёс Никита, разворачивая ноутбук. – А когда убедишься, я жду твоих извинений. Желательно письменных – повешу в рамочку над кроватью и буду любоваться. Кстати, – он поднялся и указал на бумажный пакет на барной стойке, – тебе там еду принесли. На твоём месте я бы не стал ждать, хуже гамбургера из Мака может быть только разогретый гамбургер из Мака.

Делая вид, что его совершенно не интересует Юлина реакция на доказательства, он заложил руки за спину и направился к балкону, прислушиваясь к тихому щёлканью мышки. Вынужденная соседка его не раздражала. Забавляла, скорее. До сегодняшнего дня он рассматривал её как досадную помеху на пути к продуманному плану по достижению желаемой цели. Непредвиденную, честно говоря. Никита был уверен, что он – единственный соискатель на должность главы отдела, и когда директор, хитро улыбаясь в усы, заявил, что придётся побороться, сюрприз оказался не слишком приятным. Но Никита был не из тех, кто пасует перед трудностями – немного времени, ловкости, пара вечеров, проведённых за работой, и проект был готов. И не его вина, что какая-то там девица из провинции, приехавшая покорять Москву с клетчатой сумкой наперевес, хотела того же, что и он.

Покосившись на Юлю, сосредоточенно вчитывающуюся в текст, он усмехнулся. Откуда их только берут таких: считающих, что стоит приехать в столицу и весь мир упадёт к их ногам? Будучи коренным москвичом в шестом поколении, Никита унаследовал немалый снобизм, заставляющий свысока смотреть на всех, кто не родился с московской пропиской. Что им всем дома не сидится? Жили бы в своей провинции, ездили на дряхлых автобусах в офис с евроремонтом из начала девяностых и радовались премии, которую выдают раз в квартал. Никита насмотрелся на таких в командировках по стране, на которые в самом начале работы был щедр директор. Потом, конечно, Денис Николаевич рассмотрел перспективного сотрудника, (а может, в этом помог его вклад в развитие фирмы, с очаровательной небрежностью предложенный на новый год), и командировки по родине сменились заграничными поездками и общением с людьми совершенно другого уровня. Его, Никиты, уровня. А уровень этой несуразной Юленьки, расхаживающей по дому в майке с котиками – воронежское отделение их фирмы, не больше. К чему пытаться прыгнуть выше головы?

Юля кусала губу, вчитываясь в строки и чувствуя, как по спине ползёт липкая и противная капля пота. Она была не права. Он не крал её идеи, никаких зацепок, никаких отсылок – все наработки, сохранёнки, ошибки были прямо перед ней. И приходилось признать, что Юля была не права. Она покосилась на замершую у окна фигуру: идеально ровная спина, разворот широких плеч, обтянутых белоснежной рубашкой, подтянутый зад – нечестно иметь такой, вот просто нечестно! Потом покосилась на себя – на майке виднелось бледно-жёлтое пятно, кажется, от вчерашнего майонеза. Юля невольно сковырнула его и растёрла пальцем, но тут же одёрнула себя – какое ему дело до чистоты её одежды? Пусть о себе лучше думает, пижон несчастный! Тяжело вздохнув, она неохотно прикрыла ноутбук и глухо проговорила:

– Я была неправа, прости.

– Что-что?

Конечно же, он прекрасно расслышал, в этом Юля была уверена. Но отказать себе в желании унизить ещё больше просто не мог. Юля отложила ноутбук в сторону, поднялась, одёрнула майку и решительно и громко произнесла:

– Прости, я была неправа. Ты сделал всё сам и полностью заслужил повышение.

– Надо же! – Никита резко развернулся и картинно всплеснул руками. – До нашей королевы презентаций дошло, что есть люди умнее её! Что ж, эволюция сделала шаг вперёд, поздравляю!

Юля скрипнула зубами, с неприязнью впиваясь в него глазами. Как можно быть таким раздражающим и высокомерным?

– Я была неправа и признала это, – процедила она холодно. – Предлагаю на этом закрыть тему.

– Ну почему же? Мне, например, хотелось бы узнать, почему ты решила, что я способен на воровство. Почему ты вообще сомневалась в моих способностях. Хотя нет, постой, я догадаюсь сам: ты просто не веришь, что человек может быть не только красивым и богатым, но ещё и умным?

– Твоё богатство – не твоя заслуга, – отрезала Юля, начиная заводиться. – Красота и вовсе понятие субъективное, на мой вкус ты слишком сладкий. А что касается ума, да, признаюсь, я мыслила шаблонно, за что прошу прощения.

– Сладкий? – Никита усмехнулся. – Хотя, конечно, о чём это я, ты же привыкла к другим мужчинам. Чтобы волосы под ноль и короткая чёлочка, прилизанная гелем? И обязательно чтобы пивной живот из-под растянутой майки торчал. И, конечно же, твой тип мужчин не знает, что такое маникюр, ведь настоящий мужик не стрижёт ногти, они сами обламываются!

– Что и требовалось доказать, – пожала плечами Юля. – Ты слишком помешан на своей внешности.

– Чего не скажешь о тебе, – бросил он, подходя к кухне и начиная возиться с кофемашиной. – Судя по цвету твоих волос, ты красишься сама – как ещё объяснить этот идиотский цвет?

– Это мой натуральный цвет волос, – сухо ответила Юля, невольно пригладив их. – А твоя озабоченность чужой внешностью вызывает подозрения по поводу твоей ориентации.

– Конечно, разве нормальный мужчина должен обращать внимание на то, как ухожена женщина? – Никита сузил глаза и прошёлся по её фигуре внимательным взглядом. – Я мог бы доказать тебе свою ориентацию, но прости, после того, как ты предстала во всей своей красе, у меня на тебя не встанет.

– Какая жалость! – Юля фыркнула и стремительно пересекла комнату, хватая пакет с едой. Дно, не выдержав напора, развалилось, и на пол шмякнулась коробка с гамбургером и картошка-фри.

– О, картошка с пола, наверное, твоё любимое блюдо, – заметил Никита, перегибаясь через стойку и наблюдая, как Юля ползает по полу и собирает картошку обратно в пакетик.

«Быстрое поднятое с пола не считается упавшим», – хотела она сказать, но лишь стиснула зубы, понимая, что любой её ответ повлечёт новый виток бесполезного спора. Подумать только – она и двух часов здесь не провела, а уже успела устать так, словно всю ночь разгружала вагоны. Хотелось забраться на диван с ногами, поесть и заняться работой, которую никто не отменял. Но и тут Никита её опередил, высокомерно заявил:

– Ешь на кухне, никаких крошек на диване.

Щёлкнула кофемашина, Юля невольно проследила взглядом за тем, как тягучая почти чёрная струя ароматного кофе наполняет белоснежную чашку. Никита демонстративно потянул носом и довольно улыбнулся. Потом бросил на неё короткий взгляд и с преувеличенной заботой сказал:

– Тебе бы тоже не помешало выпить кофе. Пусть тебе привезут ту растворимую бурду, которую ты пьёшь. Нескафе в гранулах? Якобс двойной обжарки?

– Куда уж моим вкусам до твоих, утончённых, – ядовито откликнулась она, устраиваясь за стойкой.

– И я про то же, – самодовольно хмыкнул Никита и пошёл в спальню, по пути прихватив ноутбук.

– Кстати, пол у меня чистый, так что можешь есть свою картошку без боязни подхватить кишечную палочку, – хмыкнул он, прежде чем закрыть дверь. Как всегда, последнее слово осталось за ним. Юля вздохнула и посмотрела на давно остывший обед. И что, так она теперь будет питаться две недели? Ну уж нет. Яростно вгрызаясь в резиновую булку, Юля мрачно строила планы на будущие четырнадцать дней. Она не позволит ему так открыто помыкать собой и унижать при каждом удобном случае. Не на ту напали! Она, между прочим, не просто так получила место в перспективном рекламном агентстве и не просто так претендовала на повышение. Юля привыкла к сложностям, и три года, проведённые в Москве, многому её научили. Например, тому, что, если тебе указали на дверь, надо искать чёрный ход. И если он думает, что она будет жить здесь, шарахаясь от каждого звука и купаясь в его презрении, то сильно ошибается.

Никита устало потёр глаза и снял наушники – видеоигры в последний год не особо его интересовали – времени не было, поэтому сейчас с непривычки слегка гудела голова. Хотелось переодеться в любимые домашние штаны и завалиться на диване, покуривая кальян. Вместо этого он вынужден делать вид, будто ходит по дому исключительно в костюмах. Стоит заказать кресло. Хоть оно и не впишется в общий концепт квартиры, но чего не сделаешь ради удобства?

День пролетел незаметно – директор, узнав, что они не вернутся, долго сочувствовал, а потом заявил, что на сегодня от работы освобождены оба. Юле, конечно, Никита сообщать ничего не стал, зато с лёгкой совестью вернулся к игре, стараясь не думать о том, что за дверью находится совершенно посторонний человек. Только сейчас в его идеально чистом и пахнущем пачули мире явно творилось что-то неприятное, а иначе как объяснить противный запах, просачивающийся под дверь? Никита принюхался и вдруг резко сел, не веря своему обонянию. Нет, она не могла, у неё смелости не хватит! Резко распахнув дверь, Никита застыл на пороге: хватило. Его кухня, идеальная, сияющая чистотой, превратилась в филиал столовой. А как ещё можно было назвать то, что предстало перед ошарашенным взглядом?

На плите варилось, булькало и шипело что-то в двух кастрюлях, раковина была полна посуды, разделочный стол завален овощами, а на большой сковороде жарились котлеты – именно они и распространяли такой запах по всей квартире. Его не могла удержать даже мощная вытяжка, гудевшая над головой у Юли. Сама виновница этого хаоса, подвязав волосы и воткнув в них китайскую палочку, самозабвенно пританцовывала в наушниках, помешивая что-то в кастрюле.

– Это, мать твою, что такое? – взревел Никита, подбегая к стойке, отделявшей кухню от гостиной.

– Это – борщ, – невозмутимо заявила Юля, снимая пенку и шлёпая её в раковину. Никита вздрогнул. – А тут – котлеты.

– Ты… ты… ты… – Он не находил слов. Ещё в детстве маленькому Никите поставили ОКР – обсессивно-компульсивное расстройство, которое в его случае проявлялось стремлением к идеальной чистоте. Он мог часами расставлять игрушки в определённом порядке, натирать ручки двери в детскую и закатить истерику, разглядев пятно на полу. С возрастом управляться с расстройством Никита научился, как научился не обращать внимания на чужой бардак, хотя руки так и чесались навести порядок. Но в своём доме всё доводил до идеальной, порой даже слишком, чистоты. И теперь, глядя как на его прекрасной, чистейшей кухне творится такой беспредел, Никита чувствовал, что уголок левого глаза начинает подёргиваться, а руки так и чешутся схватиться за швабру.

– Слушай, – Юля упёрла руки в бока и серьёзно на него посмотрела, – мы теперь соседи. Думаю, нет ничего страшного в том, что я буду пользоваться кухней.

– Ты здесь всё загадила! – его голос сорвался на высокие ноты. Никита несколько раз глубоко вздохнул, глядя, как она выкладывает аккуратные котлетки на сковородку, и от них веером разлетаются жирные брызги.

– Не волнуйся, я всё уберу, – успокоила его Юля, размазав жир по плите влажной тряпкой. Тряпкой не для жира, между прочим, а для протирания уже чистой поверхности.

– Я не позволял тебе пользоваться своей кухней. Я не позволял пользоваться своей посудой. И… Там что, на полу лежит очисток картошки?

– Рабочий процесс. – Юля равнодушно пожала плечами. Она понятия не имела, что его так взбесило, но наблюдать за Никитой было забавно. Конечно, такой сноб, как он, просто представить не мог, что его кухней из картинки кто-то будет пользоваться по прямому назначению. Сам-то наверняка только и мог, что сварить кофе и сделать бутерброды. Видно же, что кухня простаивает! – Как закончу – подмету. И даже пол помою, если ты захочешь.

– Да уж пожалуйста, – проскрипел Никита, с усилием отворачиваясь и стараясь отвлечься. Как там говорил врач: я в коконе, в плотном белом коконе, там тепло и уютно, а всё, что вне, не может принести опасности. Помогало мало. Он решительным шагом направился в туалет и вернулся оттуда с ведром, набором тряпок, моющих средств и парой новых перчаток. Потом молча поставил это перед Юлей и процедил:

– Надеюсь, ты знаешь, как этим пользоваться.

Юля проводила его недоуменным взглядом – он что, считает, что она не справится с простой уборкой? Интересно, набор оскорблений у него когда-нибудь закончится, или у Никиты безлимитный пакет? Фыркнув, она вернулась к готовке, размышляя о том, что это была отличная идея. Продукты из он-лайн маркета доставили быстро, полки в холодильнике были честно поделены пополам, и теперь на Юлиной половине красовались колбасы: варёная и сырокопчёная, два вида сыра, овощи, майонез и кетчуп, свиная вырезка и курица, сметана, йогурты, кефир и сливочное масло. В шкафчиках заняли своё место спагетти, картошка, рис и гречка с овсянкой. И пусть эта закупка сожрала почти половину бюджета, Юля была собой довольна. Чуть позже надо будет освоить его духовку – почему бы не испечь пирожки и даже тортик? И пусть себе злится и заказывает свою дорогущую еду из ресторана, её еда уж явно ей не уступит!

Никита решился выйти только через два часа, и то – удостоверившись, что по ту сторону двери всё стихло, и вроде заработал телевизор. Костюм он, наконец, снял, но даже в кашемировых серых штанах и тонкой футболке выглядел эффектно – это подтвердил молчаливый взгляд, которым его проводила Юля. Придирчиво осмотрев кухню на предмет загрязнений, Никита, не удержавшись, провёл пальцем по плите. Юля фыркнула:

– Может, тебе дать белые перчатки и ультрафиолетовую лампу?

– Может, и дать, – огрызнулся Никита и невольно принюхался. Перед ним аппетитной горкой высились котлеты, Юля, делая вид, что его присутствие её совершенно не беспокоит, накладывала на тарелку пюре, а рядом стоял салат из помидоров и огурцов, заправленный сметаной. Никита давно забыл, когда ел что-то подобное. Может, в далёком детстве, когда мама ещё готовила сама. Рот заполнился слюной, в животе что-то заворочалось.

– Ты мне лучше подушку с одеялом дай, – огрызнулась Юля в ответ. – Я надеюсь, что хотя бы на это я рассчитывать могу, или придётся спать, накрываясь твоей курткой?

– А ты разве не попросила, чтобы тебе привезли своё? С котятами и щенками на радуге?

– Если надо будет – попрошу, не сомневайся. Так и вижу, как гармонично они впишутся в твой интерьер.

Никита посмотрел на любимый диван и вздрогнул, невольно качнув головой. Нет уж, пусть он лучше выбросит потом одеяло и подушку, но не позволит чужим постельным клопам скакать по его дивану.