Господи, куда меня занесло?! Нику убью. Потом. Когда вытащу отсюда и разберусь, что приключилось на этот раз.
Не ответив, я развернулась спиной к малолетнему наркоману. Пляски не прекращались. Из-за столиков в полутьме доносился шальной гогот. Подходить к ним было страшновато. Но самое ужасное – я оставила очки дома, и при таком освещении физиономии на балконах казались смазанными кистью небрежного художника в единое пятно. Я почувствовала себя беспомощной.
Вспышка камеры справа заставила меня вздрогнуть и подарила идею. Я выставила смартфон, вытянув перед собой руку и в режиме камеры сделала максимальное увеличение. Ура! Люди вдали вновь обрели лица.
Я принялась скрупулезно рассматривать гостей на балконе, уклоняясь от особо рьяных танцоров и самоустраняясь от подвыпивших парней. Показалось, что вижу одиноко прикорнувшую на диванчике Нику. Продолжая бороться с паникой, я пробралась к выступающей из тумана спиралеобразной лестнице. Навела камеру на фигурку девушки на балконе, чтобы удостовериться, что это Ника, и наткнулась на кого-то плечом.
– Ой. Извините, пожалуйста, – автоматически пробормотала я.
– Самое место делать селфи! – недовольно буркнул позади баритон.
Я обернулась.
– Аве Кришна? – усмехнулся высокий мужчина в светлом костюме.
Краснея, я узнала в нем того самого московского спонсора. И поняла, почему, собственно, сорвался с языка Кришна: молодой человек со стильными, не особо расчесанными темными кудрями, большими черными глазами и смуглым утонченным лицом походил то ли на индийского раджу, то ли на арабского шейха, но совсем не на москвича.
Меня еще сильнее сковала неловкость, и оттого я еще раз извинилась. Он снисходительно усмехнулся и, не удостоив ответом, вернулся к телефонному разговору.
– Да, Лена, вернись в офис. Зайди в мой рабочий компьютер, в папке «Важное» найдешь документ, первый в списке. Там данные по этой партии товара. Пароль ты знаешь…
«Эксплуататор, – нахмурилась я, – сам развлекается, а какая-то рабочая лошадка в десять часов вечера должна ехать в офис».
Выдав распоряжения, москвич отбил звонок и пошел по ступеням наверх. Я заколебалась, последовала было за ним, точнее, к Нике, но дюжий охранник преградил путь.
– Есть пропуск в VIP-ложу?
– Я подругу ищу. Она там. Вон, блондинка слева, смотрите…
– Без пропуска нельзя.
Миллионер обернулся.
– Пропусти. Пионерки тут долго не резвятся.
– Но она не оплатила…
Явно не привыкший повторять приказы, мужчина сделал жест кистью, будто небрежно муху смахнул. И охранник посторонился, одним этим движением лишенный достоинства. «Раджа» тут же забыл о нем и обо мне, оставив в моей душе послевкусие досады. Неожиданно для себя вдруг захотелось бросить в эту широкую спину телефоном или толкнуть специально плечом побольнее, чтобы сбить царственную спесь. Естественно, я сдержалась, с омерзением глядя на то, как олигарха подхватила под руку брюнетка с лощеными, будто атласный плащ волосами. Она потянула мужчину за собой, соблазнительно улыбаясь. Возможно в такие моменты люди и становятся революционерами, – подумала я, – решают выходить на Болотную площадь, выступая не против власти в целом, а против лично навредившего чиновника, против зарвавшегося богатея, против неприемлемого для человека чувства презрительного превосходства над ним, долетевшего рикошетом от неизвестно кого.
Я стиснула зубы, не желая ни в коем случае, чувствовать себя меньше и незначительнее этого сноба. Потому что это не так! Тотчас опомнившись, заставила себя возрадоваться, что этот эпизод для меня пусть и неприятен, но столь же мимолетен, как для рыбацкой лодки проплывающий круизный лайнер. Окатит волной издалека, качнет и всё, через десять минут он растворен в солнечной дымке, и след его слизан морской пеной. И вдруг я вспомнила слова Янины о том, что я его еще встречу. Я оторопела, неужели она была права и насчет энергетической петли?
Подождав, пока пара, достойная светской хроники, скроется за высокой перегородкой, я поднялась в VIP ложу. Здесь тоже царило шампанское и оживление, но не все плясали. И хорошо – некоторым чересчур серьезным, явно криминальным лицам биться в танце, на мой взгляд, не пристало.
Ника сидела, вжавшись в диван, в самом углу балкона. В пальцах застыл бокал с недопитым мартини. На столе полупустая бутылка, орешки, остатки фруктов на блюде, скомканные салфетки и второй бокал.
– Ник! Что случилось? – подскочила к ней я.
Подруга встрепенулась, будто дремала, и захлопала длинными ресницами.
– Что?! Ой, хорошо, что это ты, – выдохнула она перегаром. – Варечка, у тебя деньги есть?
Я криво улыбнулась.
– Есть. Но целевые, на квартиру.
Вероника отхлебнула из бокала, взглянула на меня виновато замутненными хмелем глазами и, молча принялась наматывать на кончик носа пшеничную прядь. Выглядело это смешно, но она всегда так делала, когда попадала в затруднение.
Я села рядом. Убрала ее руку.
– Выкладывай, в чем дело.
– Какой-то гад слямзил мою сумку!
– Как?!
– Так. Сначала тот придурок Егор приставать начал, я его отшила и на помощь позвала. Вышибала его пнул, а гаденыш крикнул, что у входа будет ждать. Вот. Ну, я тебе и позвонила. Потом познакомилась с парнем, вроде ничего такой, здоровый. Думала, поможет с тем гадом справиться. Ты же не Терминатор…
– Да уж.
– Поднялись сюда, заказали выпивку, закусить немного. Потом я чего-то замешкалась, а он вышел вроде на минуту. И уже почти час нету. И сумки моей нет, и мобильного, и карточек. Вряд ли он вернется…
– Да ведь я ехала сюда от силы час! Когда ты успела?!
– Ну вот, – Ника развела руками и ткнула наманикюренным пальцем в кожаный футляр со счетом, – теперь хоть натурой расплачивайся.
– Не говори глупостей, сколько там? – Я извлекла чек и ахнула. – Это же все, что у меня есть, даже на такси не останется.
– Это дорогой клуб, – вздохнула Ника.
– Заметно.
Не скрывая недовольства, я полезла за кошельком и снова недобро помянула олигарха, которому эти деньги потратить, как ребенку на копеечное мороженое… Так, глядишь, стану революционеркой – все отнять и раздать. Со скрипящим сердцем я выложила купюры, оставив в отделении одну сотню – на хлеб. Ника тотчас повеселела, обняла меня и чмокнула в щеку:
– Ты же моя котя! Я отдам всё, не бойся! Аванс в понедельник.
– Ладно, доживем до понедельника, – пробурчала я. – Пойдем.
Ника радостно потрясла в воздухе недопитой бутылкой мартини.
– Варюнчик-котюнчик, раз все оплачено, не пропадать же добру?! Давай отметим самый дурацкий в мире праздник шляп!
– Настроения нет. Поедем лучше домой, точнее пойдем, – ответила я. – К тебе.
В проходе поднялся шум. У лестницы ссорился похожий на бандита мужчина лет сорока пяти с тем самым нагловатым юнцом в желтом пиджаке, явно из золотой молодежи. «Толстолобики» в костюмах не решались вмешаться и почтительно стояли неподалеку. Сквозь гул и ругань до нас постоянно долетали слова «телефон» и «Дед Мороз», один раз даже «Снегурочка». «Совсем обкурились», – подумала я в сердцах. Было ясно: лучше подождать и не оказываться рядом с ними.
Я опустилась обратно на диван, чувствуя себя, как на иголках и поглядывая на ссорящихся и сочувствующих. Скользнула взглядом к той высокой перегородке, за которой скрылся москвич. Отчего-то не хотелось, чтобы он увидел, что я сижу здесь, как все… Наконец, лестницу освободили, и я подозвала официанта.
– Вот, скажи, Варь, ты такая классная, я тоже ничего, почему нам так не везет, а? – говорила Вероника поплывшим голосом. Подошедшего официанта она дернула за рукав и подмигнула: – Мы ведь ничего?
– Очень даже, – ласково согласился юркий парень с именем Артур на бейджике. – Счет забирать или еще закажете что-нибудь?
– Забирайте, мы уходим, – кивнула я.
– А представляете, Артур, – таинственно заговорила Ника, – моя подруга ясновидящая. Ей сны вещие снятся, и она всегда чувствует, когда я вляпаюсь. Вот и сегодня говорила: не балуйся…
Артур резиново улыбнулся.
– Перебрала немного, – примирительно пояснила я, смутившись от слов подруги: ну, какая я ясновидящая? Разве одиночный случай, когда мне приснилась ее мама с напутствием, делает меня такой? Я кашлянула в кулак. – Пойдем, Ника.
Вспомнив об обиженном поклоннике, я потянула Нику к двери в подсобку за колонной.
– Куда мы? – спросила Ника и ахнула. – О, потайной ход! Круто-круто! Дверцы… В кроличью нору? Пусть гаденыш Егор до завтра меня ждет, попу отморозит.
– Тсс, – приложила я палец к губам, – молчи, а то нас выгонят отсюда как раз к нему в объятия.
– Не-не-не, – замотала головой Ника и, качнувшись, зашептала убийственно громко: – Я тшш, молчок. Вот нельзя пить на голодный желудок, чего там было тех фруктов! Жмоты они тут, не фруктовое ассорти принесли, а фиг на палочке.
Терпение мое было на исходе, я подталкивала ее к выходу и нервно оборачивалась, представляя, каких трудов мне будет стоить дотащить ее три квартала домой. Хорошо, что не на другой конец города!
Наконец, заветная дверь была распахнута, и дождливой свежестью пахнуло нам в лицо. Ника захихикала при виде мусорных баков:
– Нет, честное слово, это феерично! Такого офигенского посещения клуба у меня еще не было! Сфоткай меня, а? На память.
– Домой пошли, – зашипела я.
– Варюнчик, одну фотку и домой. Смешно же! – заупрямилась Ника. – А лучше видео!
– Нашла где! – рявкнула я, но все-таки достала из кармана мобильный, зная, что проще уступить дурному упрямству, чем настаивать на благоразумии.
Стоило мне навести мини-объектив на позирующую на фоне мусорки подругу, как из другой двери за баками выскочил уже знакомый юнец в желтом пиджаке, за ним мордатый криминал.
– Не уйдешь, падла! – заорал он, и раздалась пальба.
На автомате я перевела объектив на мужчин. Ника присела у баков, прикрывая голову, а я застыла, следя, как в увеличенном кадре пронеслись жертва и палач. Фигура в желтом пиджаке рухнула в лужу, как куль. Вода в ней мгновенно стала темнее, смешавшись с кровью. Убийца сплюнул, наклонился зачем-то и, повернув голову к фонарю, увидел меня с телефоном в вытянутой руке. Мужчина выругался и направил на меня пистолет.
Черное дуло приготовилось выплюнуть мне в лоб свинец. Я заледенела, а время потекло крупными, вязкими каплями. Загрохотало дождем о крыльцо. Во рту пересохло.
Надо было бежать, спасаться, но я приклеилась к месту, будто в детском кошмаре, когда ноги становились ватными. Кто-то дернул меня за руку и втащил обратно в коридор. Со всего маху ударившись о дверной косяк, я осознала, что несусь за Никой, непонятно как переставляя ноги.
О проекте
О подписке