Элементарно, Васин!

– Савелий, у меня самолет в Осло! Мне в аэропорт через три часа выезжать, а чемодан еще не собран…

– Юрий Иванович, ну умоляю! Хоть на часик, туда и обратно на машине. И в аэропорт доставим в лучшем виде.

– Знаю я ваш «лучший вид». В последнюю минуту вылетим с мигалками и сиренами, разбудим полгорода и намертво застрянем в пробке. Я опоздаю на рейс, опоздаю к началу конгресса. Савелий, давай потом, ладно? Я возвращаюсь через неделю.

– Юрий Иванович, шахматы – дело святое, но тут человека убили. Юрий Иванович, я чувствую, тут можно и по горячим следам… Я чувствую, вы сразу все поймете.

– Чувствую, чувствую… Твои бы ощущения, Васин, на благое дело использовать. В целях более эффективной борьбы с преступностью.

– Так я еду за вами?

– Савелий! Только на час, и тут же обратно домой. На шахматный конгресс такого уровня я опоздать не имею права.

В своей недолгой профессиональной карьере молодой следователь Савелий Васин с убийствами сталкивался всего лишь дважды. Один раз это оказалось банальной бытовухой: пьяный в лоскуты муж-убийца мирно спал рядом со своей несчастной бывшей женой, которая, как выяснило следствие, на момент совершения преступления была пьяна не менее супруга. Орудие преступления – огромная деревянная скалка – валялось здесь же.

Второй раз Васину пришлось изрядно помучиться, разыскивая негодяя, который нападал в подъездах на пожилых женщин и душил их электрическим проводом. Вот тогда он впервые обратился к своему наставнику, бывшему следователю по особо важным делам прокуратуры, который читал у них в институте лекции по криминалистике. Юрий Иванович Бойко слыл среди профессионалов следователем-интеллектуалом, его ценили, уважали, однако за излишнюю проницательность в некоторых делах все же отправили на пенсию. Теперь он читал лекции будущим служителям правопорядка, консультировал своих бывших воспитанников и сослуживцев, перешедших в частные охранные структуры, а все свободное время отдавал давней страсти – шахматам. За клетчатой доской Юрий Иванович чувствовал себя так же уверенно, как и при расследовании преступлений.

Васин был парнем шустрым и любознательным, за что особенно нравился старому следователю. Поэтому когда Савелий начал работать в органах и порой обращался к Бойко за помощью, тот никогда ему не отказывал. Чаще просто помогал советом, но порой всерьез подключался к расследованию. Например, дело о маньяке-душителе они завершили вместе. И вот теперь – снова убийство…

– Юрий Иванович, дорогой! Спасибо, что согласились, а то я со вчерашнего дня глаз не сомкнул. Вечером – вызов. На улице Кукина найден труп мужчины…

– Прямо на улице? – съязвил Бойко, удобно располагаясь на заднем сиденье. Затем отвлекся. – Смотри ты, на иномарках стали разъезжать. В мои-то годы все больше на стареньких «Волгах» ездили, а раскрываемость была не в пример выше.

– Ну что вы в самом деле, – насупился Савелий. – Не на улице, конечно, в доме. Вы же не дали мне закончить… А иномарки – что? Технический прогресс.

– Не прогресс это, а финансирование хорошее. Ну, ладно, это стариковское у меня. Давай к делу, только по порядку и подробно. И помни – у нас всего один час.

– Слушаюсь, Юрий Иванович. Значит, так. В квартире дома на улице Кукина обнаружен труп мужчины. Лебедев Сергей Алексеевич, фотограф, креативный директор гламурного журнала «Нонсенс».

– Какой-какой директор? – уточнил Бойко.

– Креативный, в смысле – творческий. Идеи по оформлению выдает, – несколько туманно пояснил Васин.

– Да, заковыристо все стало. Раньше самая сложная профессия у покойников была инженер-изобретатель, в крайнем случае – кибернетик. Ну, хорошо, дальше рассказывай, а то брюзжать начинаю.

– Обнаружила тело мать убитого, которая приехала к нему около девяти вечера – забрать какие-то нужные бумаги. Договаривались они об этом еще накануне, так что в этот день по телефону не общались. На звонки никто не откликался, но у нее есть комплект ключей от квартиры, на всякий случай. Она решила дождаться сына, так как назавтра у нее были запланированы другие дела. Милицию мать Лебедева и вызвала. Когда пришла в себя.

– И как выглядело место преступления?

– Дом кирпичный, «сталинка», так что хоромы там большие, потолки очень высокие. Лебедев жил в трехкомнатной квартире, которая досталась ему от родителей, точнее – от отца-академика. Он ушел из семьи, когда Сергей был еще ребенком, однако в завещании сына не забыл упомянуть. В квартиру эту Лебедев переехал четыре года назад и использовал в основном как студию.

– То есть не жил там? – быстро переспросил Бойко.

– Нет, почему, жил. Просто одну комнату сделал спальней, а две другие превратил в один большой зал, где у него было полно всякой съемочной аппаратуры, декораций и так далее. Впрочем, скоро увидите сами. Так вот, тело Сергея Лебедева лежало на полу этой студии. Падал навзничь, руки раскинуты в стороны. Одет в джинсы и майку, но босиком. Впрочем, у меня с собой фотографии есть.

Васин вынул из внутреннего кармана и протянул собеседнику небольшую пачку снимков. Юрий Иванович надел очки в старомодной коричневой оправе и принялся внимательно изучать фотографии. Потом вернул их Савелию и попросил его продолжить рассказ.

– Эксперты считают, что смерть наступила не позже полудня вчерашнего дня, так что к моменту приезда матери Лебедев был уже часов восемь-девять как мертв. Точнее – убит.

– Как именно?

– Ударом сзади по голове. Точнее – сзади справа.

– Чем били, установлено?

– Если бы мы разговаривали минувшей ночью, сказал бы – тяжелым предметом с острым краем. А сейчас отвечаю точно – тяжеленной бронзовой пепельницей. Прямо углом висок и проломили.

– То есть, – приподнял брови Юрий Иванович, – орудие убийства на месте. Может быть, и отпечатки есть? Или убийца эту пепельницу тщательно протер?

– Отпечатков полно. И все принадлежат одному лицу.

– Убитому?

– Нет, Юрий Иванович. Хотя Лебедев и курил, его отпечатков на ней почему-то нет.

– Савелий, не тяни кота за хвост. Вы уже установили, чьи отпечатки? Или не можете пока определить? По базам они проходят?

– Установить-то установили, но… В общем, по всем имеющимся базам обнаружить владельца пальчиков не удалось. Стали проверять ближний круг – и вот результат. Отпечатки принадлежат невесте Лебедева, Наталье Прянишниковой. И соответственно в квартире их тоже полно. Как, впрочем, и отпечатков других людей. Всех, естественно, установить пока не удалось – времени было мало.

– Орудие убийства есть, отпечатки на нем есть, владелица отпечатков установлена. У тебя как минимум есть подозреваемый, а как максимум – убийца. Савелий, что ты хочешь от меня? Мне ведь в Осло лететь. Останавливай машину!

– Юрий Иванович, – взмолился Васин, – это еще не все. Можно я закончу, а тогда решайте – останавливать машину или ехать дальше. Хотя мы уже приехали.

В этот момент машина действительно притормозила у какого-то дома. Видимо, это и была улица Кукина. За долгие годы следственной работы Бойко достаточно хорошо изучил город, однако в этом месте ему бывать не приходилось.

– Ладно, – проворчал он, открывая дверцу. – Веди в квартиру, по дороге закончишь.

Но едва Бойко и Васин ступили на тротуар, как под ногами у них что-то громко захрустело и заскрипело.

– О черт! – выругался Савелий. – Тут какую-то дрянь рассыпали.

– Не дрянь, а стекло, – с досадой констатировал Юрий Иванович, разглядывая попеременно подошвы своих пижонских замшевых ботинок. – Ты, дружок, мне теперь обувь новую должен приобрести. За казенный счет. А то, если я по норвежской столице с таким скрипом пройдусь, меня арестуют за нарушение общественного спокойствия. Вот ведь мерзавцы, поменять толком не могут!

– Что поменять? Ботинки? – не понял Васин.

– При чем тут ботинки… Рекламу.

– А при чем тут реклама?

– Притом, мой дорогой, что мы сейчас топчемся на остатках рекламной вывески, которую недавно демонтировали. Вон, видишь, еще несколько кусков стоят возле дверей магазина. Ну да ладно, пошли быстрее. Не ботинки – времени жалко.

– А чего ты вообще на другой стороне улицы встал? – набросился вдруг Васин на водителя. – Высадил бы нас у подъезда, а потом уж парковался.

– Да там вообще места нет, – обиженно пробубнил шофер. – Вам тут два шага пройти, вон ваш подъезд, прямо напротив.

– Ладно, – оборвал перебранку Бойко. – Пошли, Савелий.

Они быстро пересекли неширокую улицу и вошли в нужный подъезд.

– Так вот, – продолжил Васин прерванный в машине разговор. – Я бы не стал вас тревожить, Юрий Иванович, но ситуация настолько странная, что… В общем, с утра мы начали опрос свидетелей. Определили круг знакомых, друзей, сослуживцев, ребята прошли по соседям. Но в первую очередь меня заинтересовала именно невеста Лебедева, Наталья Прянишникова. Мать покойного, некоторые соседи, двое его друзей рассказали, что у вполне безобидного, мягкого и неконфликтного Сергея в последнее время были очень серьезные ссоры с Наташей. Что-то у них расстроилось, и вместо ожидаемой свадьбы начались скандалы, иногда – прилюдные. Наташа, по свидетельству тех, кто ее знает, девушка импульсивная, взрывная, решительная.

– Причина скандалов известна? – рассеянно спросил Бойко, оглядывая квартиру метр за метром.

– В том-то и дело, что нет. Все как-то в общем. Типа – негодяй, ты еще увидишь, пожалеешь и в том же духе.

– А Лебедев?

– Он в основном отмалчивался, пытался все замять. Видимо, не хотел на людях ссориться. Да и вообще был, похоже, противником подобных взаимоотношений.

– И мать ничего не знала? – поинтересовался, не прекращая осмотра, Юрий Иванович.

– Ничего. Хотя, очевидно, женщина любопытная и к личной жизни сына небезразличная. В общем, когда ребята приехали к этой Наталье домой, она преспокойно спала. Когда ей объяснили, в чем дело, стала биться в истерике, кричала, что не верит, требовала отвезти ее к любимому. Отвезли. Прямо здесь, в квартире, она устроила настоящий спектакль. Пересказывать это тошно, но общий посыл – Лебедева убила одна из баб, с которыми он ей постоянно изменял и список которых она готова нам предоставить.

– И вы сняли у нее отпечатки и обнаружили, что они совпадают с теми, которые были на орудии убийства…

– Так точно и было. Вот тут я понял, что без вашей помощи быстро разобраться не смогу.

– Разумеется, – хмыкнул Бойко, с удивлением рассматривая разнообразную фототехнику, расставленную на штативах по всему периметру студии. – Я, видимо, понадобился для того, чтобы в душевном разговоре с девушкой убедить ее собственноручно написать чистосердечное признание. Ведь это единственное, чего тебе сейчас не хватает.

– Не получится, – как-то странно усмехнулся Савелий.

– Что не получится? – отвлекся от осмотра Бойко и взглянул на Васина.

– Не напишет она ни для вас, ни для меня чистосердечное признание. Не сможет.

– Это почему же? С ней что-то случилось?

– Еще как случилось. У нее рука сломана. Правая. Она уже вторые сутки в гипсе. От плеча до кисти включительно.

– Ого, – покачал головой Бойко. – Это серьезно. Могла бы, конечно, и левой написать, однако… Да, я тебя понимаю. Ударить она, получается, не могла. А эксперты уверены, что именно так был нанесен удар – сзади справа?

– Уверены. Так же как и в том, что у этой бывшей невесты реальный перелом, а не симуляция. Я уже все об этом выяснил, с врачами в ее поликлинике разговаривал. Она сломала руку до убийства и при таком переломе при наличии гипса просто технически не могла нанести такой удар.