– Послушай, а зачем ты вообще все это мне рассказал? – неожиданно спросила Глаша. – Не думаешь же ты, что я смогу отыскать Сусанну?! Вот такая вот наивная Глаша Медвянская без связей и без пистолета?

– Я хочу, чтобы ты просто попробовала что-нибудь узнать, – поспешно и очень горячо перебил ее Кайгородцев. – Во-первых, я тебя хорошо знаю. Во-вторых, ты моя подчиненная и тебе не следует вступать со мной в конфликт. В-третьих, ты сейчас от меня зависишь, потому что влипла в историю с Дукельским. И, в-четвертых, ты очень наблюдательная и бесстрашная. Вывела на чистую воду целую банду, которая хотела напасть на инкассаторов.

Глаша всплеснула руками и покачала головой.

– Но почему все-таки не милиция или не частный детектив? – не сдавалась она.

Кайгородцев грустно поглядел на нее.

– Я хочу скрыть от всех одно обстоятельство, – медленно произнес он. – Тебе я его раскрою.

– Какое обстоятельство?

– Сначала скажи: согласна ли ты заняться поисками?

Глаша пристально посмотрела на Кайгородцева. В его глазах была усталая решимость. Он – ее непосредственный начальник и явно не в себе. Наверное, придется хотя бы сделать вид, что она занялась розыском. Ну, не получится у нее ничего, что он сможет сделать?

– Ладно, – сказала она. – Давай свое обстоятельство.

– Глаша, учти: это – тайна. И ты должна хранить ее до тех пор, пока я сам не скажу.

– Клянусь.

– Когда девять лет назад я встретил Сусанну, она… Ну, как бы это помягче сказать? Была девицей легкого поведения.

Глаша разинула рот:

– Ты женился на прости… Прости.

– Зря не договорила. Женился на проститутке. Я влюбился без памяти. Мне было все равно, чем Сузи занималась до нашей встречи. Я решил, что смогу стать для нее счастливым билетом и она будет любить меня вечно.

– И она любила тебя?

– Все девять лет, что мы прожили вместе. А потом стала поить горьким чаем и исчезать по ночам. Я не хочу сообщать в милицию или, еще того хуже, выворачивать душу перед частным сыщиком. Они обязательно это разгласят. И тогда обо всем узнает Андрей…

– Андрей? Какой Андрей?

– Какой-какой? Нежный!

– Это для тебя он Андрей, а для меня Андрей Васильевич.

– Он узнает и будет… недоволен. Раздосадован. Моя благонадежность, моя добропорядочность уже не станут казаться ему такими уж неколебимыми. Это может разъединить нас. Глаша, что бы ни случилось, он не должен узнать.

– Понимаю…

– Он приглашал нас с Сузи на всякие важные встречи, рауты, на свои дни рождения. Там были очень высокопоставленные люди. Если он узнает про Сузи…

– Послушай, а после свадьбы твоя жена где-нибудь работала? – спросила Глаша и тут же покраснела до ушей. Кайгородцев ничего не заметил.

– Поначалу нигде не работала. Потом пристроилась к подружке в магазин, торговала косметикой. А теперь продает массажеры. Знаешь, такая классическая пирамида, когда один продавец приводит другого и получает за поголовье приведенных какой-то там процент…

– Как «Гербалайф»? – уточнила Глаша.

– Точно.

– У меня подруга влезла в такую же систему, торгует косметикой. По моим наблюдениям, она вкладывает больше, чем получает.

– Глаша, меня не интересовал размер ее заработка. Она делала все, что хотела. Я пока еще в состоянии содержать семью. Некоторое время назад мы даже подумывали завести ребенка. У меня, если ты не в курсе, двое детей от первого брака, но Сузи тоже хотела ребенка. Хотела, хотела, а потом…

– Начала поить тебя горьким чаем, – закончила за него Глаша. – Петя, – жалобно сказала она. – Ну что я могу сделать?

– Хотя бы поддержи меня, – попросил тот, глядя на нее полными муки глазами. – В конце концов, ты – мой референт. Считай, что я дал тебе поручение.

– А как же типография, буклеты? – пробубнила она.

– Типография, буклеты – это само собой. А Сузи – твое домашнее задание. А мое домашнее задание – Дукельский.

– Петь, а что, если… – Глаша сверкнула желтыми глазами. – Что, если с твоей женой что-нибудь случилось?

Кайгородцев принялся разглядывать свои ногти.

– Может быть, я монстр, – сказал он, не прерывая своего занятия, – но для меня важно не только что с ней случилось, но также как и где это случилось. Ты меня понимаешь?

Глаша внимательно посмотрела на Кайгородцева. Она всегда полагала, что он классный мужик – и умный, и красивый, и справедливый. А сейчас вдруг подумала, что не хотела бы оказаться на месте его жены.

– Я чувствую себя так, словно выпустил джинна из бутылки, – признался он и поежился. – Никому этого не рассказывал… Глаша, я всецело полагаюсь на тебя.

– Сегодня вечером я сижу с племянником, – вместо ответа сообщила та. – А завтра нам нужно вместе сходить на кладбище. Покажешь мне ту калитку, ладно?

Кайгородцев молча кивнул.

Глаша вышла из кабинета и попала прямо в жаркие объятия Подвойской. Она ходила по приемной и месила воздух вместе с большим белым вентилятором. Над нею тучей висело неодобрение.

– Такого мужика упустила! – накинулась она на Глашу. – В Академии МВД преподает!

– Раиса Тимуровна, – твердо сказала Глаша, – я видела, что ему нравитесь вы. Борьба была бессмысленной.

– Я?! – ахнула Подвойская и тяжело опустилась на стул. – Глашечка, ты смеешься над бедной старухой.

Она всегда называла себя старухой, когда хотела, чтобы ее похвалили. Глаша уже собралась хвалить, когда в приемной материализовался Саша Ашмаров. За глаза все звали его Кошмаровым, хотя Саша был весьма приятен на вид. Восток едва проступал в его чертах, но этого было достаточно для того, чтобы сделать лицо неординарным. Сашины раскосые глаза разили наповал, и все пациентки женского пола, побывавшие в центре, обязательно записывались к нему на массаж. Глаша даже предложила Кайгородцеву поместить в готовящемся буклете фотографии докторов, считая, что внешность Ашмарова будет особенно действенной рекламой.

– Как жизнь? – спросил Саша, вздернув бровь. – Говорят, Глаша, ты вступила со мной в конкурентную борьбу? Кого ты там заломала на пляже?

– Уже все знают! – пробормотала она.

– Еще бы не знать! Этот тип звонил все утро, поднял на ноги весь медперсонал. Говорит, ты ввела его в заблуждение. Бессовестно обманула, назвавшись доктором, а потом налегла, как мясник на окорок, и выбила ему пару позвонков.

– Вранье! – выкрикнула Глаша. – Я имела доступ к телу как частное лицо! Да и не одни же мы были на этом пляже!

Глаша неожиданно вспомнила, что совсем рядом на большом одеяле отдыхала группа юношей, которые в тот момент лежали под солнцем, как овощи. Не могли же они все одновременно задремать! Значит, кто-то из них мог слышать весь ее разговор с Дукельским. Надо несколько раз съездить на плотину примерно в то же самое время и попробовать отыскать их. Если у нее будут свидетели, Дукельский непременно отвяжется. И Кайгородцеву не надо будет посылать к нему своих мальчиков с угрозами.

Тем не менее Глаша весь день думала вовсе не о Дукельском, а о предстоящих поисках Сусанны Кайгородцевой. Она понятия не имела, с какого боку подступиться к этому делу. Завтра они с Петей посетят кладбище. А дальше? Наверное, надо составить список всех ее подруг, всех родственников. Мало ли кто что про нее знает? Интересно, Петя хоть кому-нибудь еще сказал о том, что у него исчезла жена?

«А что, если он ее убил? – внезапно подумала Глаша. – Как в кино. Убил и поэтому не торопится обращаться в милицию. Ему нужно, чтобы прошло как можно больше времени. Да, но тогда зачем ему я? Может быть, он хочет проверить, не оставил ли каких-нибудь улик? Если я их найду, он меня тоже шлепнет, а улики уничтожит».

В тяжких раздумьях Глаша посмотрела на часы и ахнула. Брат должен был подвезти Дениску к половине седьмого, а уже без двадцати семь.

– А вот и твоя любимая Глафира! – радостно сообщил Коля десятилетнему сыну, завидев свою сестрицу. – Вылезай, приятель, вам дальше пешком.

Дениска боднул на прощание отца головой в плечо и побежал Глаше навстречу. Он охотно оставался с теткой, потому что она не давила на него, не заставляла есть «как положено» и разрешала смотреть по телевизору все, что он хотел. Даже кино, где целовались и громко стонали.

– Наташа заберет его в половине одиннадцатого! – крикнул Коля из окошка своего старенького, но чистенького «москвичка», как он его называл.

– Ох, Глашка, плохо иметь работающую маму и отца с ненормальным рабочим днем, – пожаловался Дениска.

– С ненормированным, – усмехнулась та.

– Ты не забыла, что у меня скоро день рождения? – неожиданно спросил Дениска. Он был такой же рыжий и серьезный, как его мать.

– Не забыла. А что ты хочешь получить в подарок?

– Русско-арабский словарь! – выпалил ребенок.

– Чего-о? – Глаша даже приостановилась. – Зачем это он тебе нужен? Ты ведь арабского не знаешь.

– Ну, вот я и буду учить!

– Миленький, но как ты сам будешь учить? У тебя ничего не получится.

– Я так и знал, – хмуро сказал Дениска. – Меня все отговаривают.

У племянника была настоящая страсть к языкам. Родители оплачивали ему частного преподавателя французского, но мальчишке все время хотелось чего-нибудь экзотического. Он тратил уйму времени на придумывание шифров и секретных кодов, срисовывал надписи с вьетнамских полотенец и, вскрыв на Новый год копилку, приобрел себе в «Библио-глобусе» учебник финского с двумя аудиокассетами.

– Ладно, мы об этом еще с тобой поговорим, – пообещала Глаша. – Куда пойдем?

– За едой! – без колебаний ответил племянник. – Папа накормил меня чем-то ужасным.

– Чем ужасным?

– Не знаю, что это было. Оставшиеся полкастрюли он выбросил в мусоропровод, чтобы мама не увидела. Глаш, а что это за иероглифы у вас на вывеске?

– Понятия не имею. Наверное, «Я здоров!», только по-китайски.

– У вас что, врачи – китайцы? – оживился ребенок.

– Ни одного китайца, – расстроила его Глаша. – У нас даже точечный массаж делает доктор по фамилии Сидоров.

– Значит, иероглифы – это так, для лохов?

Глаша вынуждена была согласиться, что для лохов.

Они зашли в магазин полуфабрикатов и купили пиццу, которая готовится в духовке. После ужина Дениска уселся смотреть телевизор, а Глаша забралась с ногами на диван и снова стала размышлять о «домашнем задании» Кайгородцева.

Петя совсем не походил на злодея. Но зачем он пытается втянуть ее в дело с исчезновением жены, если не для того, чтобы подставить? Не может же он на самом деле думать, что у Глаши есть детективные способности? И почему он решил, что ей можно доверить конфиденциальную информацию? Да, они работают вместе уже больше двух лет, но никогда прежде Пете не выпадал случай убедиться в неколебимости честного Глашиного слова. Они даже не были приятелями: не пили пиво после работы, не дарили друг другу мелкие пустяки на праздники, не обменивались смешными колкостями в конце рабочего дня. Неужели Кайгородцеву и в самом деле не к кому больше обратиться?

Едва она про это подумала, как зазвонил телефон.

– Глаш, это я, – сказала трубка голосом Кайгородцева. Раздался тяжелый вздох. – У меня мандраж. Давай ты начнешь действовать завтра с утра?

– Ну… Давай, – согласилась Глаша. Больше ей все равно сказать было нечего.

– Приезжай ко мне на кладбище к десяти часам.

– К тебе на кладбище? – дрогнувшим голосом спросила та. – Ты что, уже переселился?

– Я живу рядом, – поспешно поправился Петя. – Рядом с кладбищем. Я же тебе говорил!

– Петь, ну ты вообще! – рассердилась Глаша. – У меня, между прочим, нервы.

– Глаш, у всех нервы, ты, главное, не опаздывай, тебе еще в типографию завтра после полудня.

«Свинья, – подумала она, положив трубку на место. – Уже неделю, как его жена пропала, сев в незнакомую машину темной ночью возле кладбища, а он хладнокровно отслеживает, как идут дела с рекламным буклетом. Вот и выходи замуж за красивых, деловых и непьющих! Думаешь, что он ради тебя готов на все, а ему по плечу только такой подвиг, который не повредит карьере».