Однажды Марьянов сказал, что едет на игру в свой гольф-клуб. Неожиданно позвонил председатель правления банка, с которым у агентства были деловые отношения, и попросил срочно связать его с Марьяновым. Карина позвонила администратору клуба и попросила Родиона Алексеевича срочно подойти к телефону. Администратор, вежливо выслушав ее, сообщил, что господин Марьянов отменил все игры со своими постоянными партнерами на ближайшие две недели.

Карина уже не знала, что и думать. Может, у шефа роман? Тогда понятна его озабоченность и напряженность, его попытки скрыть свой истинный рабочий график. Мужчины даже врать толком не умеют. Уезжает на свидание, а придумывает первое, что на ум взбредет. Но как тогда жена Нона? По словам Машки, Марьянов ее очень любит. Может, любил-любил и разлюбил? Такое бывает сплошь и рядом. Ах, почему он не влюбился в нее – сразу и бесповоротно? Это была запретная тема, и Карина заставила себя прекратить мечтать.

Вспомнив о Звонареве, она собралась с духом и решительно поднялась с кресла. Надо было вернуть генерального директора человечеству. Но в этот момент дверь скворцовского кабинета открылась, и оттуда вышел Марьянов, в рукав которого, как клещ, вцепился Савелий Львович Триллер. Триллер отчаянно жестикулировал свободной рукой, а Марьянов, глядя на собеседника сверху вниз, внимательно его слушал, изредка кивая головой. Похоже, они продолжали начатый у Скворцова разговор.

– Это, дорогой мой Родион Алексеевич, заблуждение, всемирное заблуждение. Все можно сделать из подручных материалов, буквально все. И не надо химии, не надо лабораторий и специальных познаний. Шаманы и колдуны сотни лет назад в этом прекрасно разбирались.

– Савелий Львович, если бы все было так просто, тогда, наверное, и преступлений было бы неизмеримо больше. А почитайте детективы – там все больше цианистый калий да синильная кислота. В крайнем случае – какие-то непонятные змеиные яды. И все.

– Правильно! Потому что никто ничего не знает. Это знание запретное. Но есть посвященные, которые носят его в себе, хранят и передают только достойным, избранным, отмеченным особым знаком. Ах, если бы я мог об этом написать в своей книге! Но – нельзя, ведь это страшное оружие. Не дай бог попадет в руки злодеев! Многое бы они отдали за обладание таким знанием.

– Значит, по-вашему, яд можно изготовить из совершенно невинных цветов и растений?

– Не «по-моему», а так природой задумано. Важно знать, в какое время года собирать растения, как правильно хранить, что, с чем и в каких пропорциях смешивать. Это наука, но – тайная. Ведь изначально яды существовали для лечения, и лишь потом человечество нашло им такое адское применение. Так же впоследствии поступили с атомной энергией!

– Хорошо, но вы-то откуда все эти тайные знания почерпнули?

– Я – избранный, – петушиным тенором возвестил Триллер, выпустив рукав Марьянова, чтобы воздеть руки к потолку. – Избранные не черпают знания самостоятельно, знания им даются. Свыше, через Космос, через Вселенский разум.

– Все это очень интересно, – без тени улыбки сказал Марьянов. – Вероятно, мы с вами еще обсудим эту тему. Если вы не возражаете…

– Я настаиваю, чтобы продолжили! – завопил Савелий Львович. – Вижу, вижу, что вы способны понять. У меня есть ученики, но с вами я готов отдельно… Приезжайте завтра в мой загородный центр! Ну, он не совсем центр – дом, где я провожу опыты, ставлю эксперименты, отдыхаю. В общем, что-то типа дачи. Нет, лучше приезжайте послезавтра. Завтра вечером у меня схватка с кассиопейскими гуманоидами – предстоит отбить у них жену моего соседа, которую похитили для опытов. Уже три дня, как она дома не ночует. В общем, это страшное напряжение сил. Значит, послезавтра, к восьми вечера. Я вам поведаю удивительные вещи о таинственном мире ядов. Такого вы не прочтете нигде. Может быть, вселенная меня за это покарает, но вам я готов приоткрыть завесу тайного знания. Совсем чуть-чуть, но вы поразитесь глубинам, которые сможете увидеть!

– Спасибо, я постараюсь, – подвел черту Марьянов. – Если будет время на глубины. Все, что вы рассказали, очень интересно и познавательно. Теперь возвращайтесь к Игорю Леонидовичу. Он, как мы договорились, передаст последний вариант обложки энциклопедии нашим дизайнерам – пусть готовят рекламный плакат. Макет вы потом будете утверждать.

– Родион Алексеевич, – решительно вмешалась Карина в сложный процесс расставания с неугомонным Триллером. – Звонарев волнуется, они вас в переговорной ждут, там…

– Да, да, помню, уже иду.

Он исчез так быстро, что Триллер не успел даже пискнуть. Проводив Марьянова долгим взглядом, Савелий Львович задумчиво уставился на Карину. Сейчас он напоминал объевшегося шакала, мучительно размышляющего, не погрызть ли из жадности еще вон ту сахарную косточку. Однако разум взял верх над чувствами, и Триллер поспешно вернулся в кабинет Скворцова.

* * *

Облегченно вздохнув, Карина вернулась к прерванной работе. Сегодня обязательно надо было закончить ежемесячный отчет об информационном обслуживании компании «Бамбук», над которым она трудилась уже вторые сутки. Но как только Карина подсела к компьютеру, в приемную, громко стуча каблуками, уверенно вошла незнакомка – среднего роста пухленькая блондинка лет тридцати пяти с капризным лицом. На ней было все светлое, мнущееся и натуральное. Сумасшедшей красоты туфли соперничали по броскости с сумасшедшей красоты сумочкой. Длинные ногти блестели нечеловеческим блеском. Она была из тех женщин, которые способны дорогим нарядом не подчеркнуть, а перечеркнуть свои достоинства – лишь бы привлечь к себе внимание.

Бросив на Карину быстрый оценивающий взгляд, но не проронив ни слова, блондинка направилась к кабинету генерального директора. И лишь когда она решительно взялась за ручку двери, растерявшаяся Карина догадалась спросить:

– Простите, вы к Родиону Алексеевичу?

Блондинка обернулась на голос, надменно взглянула на секретаршу и так же молча открыла дверь кабинета.

– Представьтесь, пожалуйста. И закройте дверь, Родион Алексеевич на переговорах, – громко и требовательно сказала Карина, удивленная бесцеремонностью незнакомки.

Она подумала, что если та не остановит свое наступление, то придется звать охрану. Существовало железное правило – в отсутствие генерального директора в его кабинете не должно быть посторонних. Развернувшись на каблуках, блондинка прошествовала через приемную к секретарскому столу и, замерев в полуметре от него, в упор посмотрела на Карину. Потом презрительным тоном сказала:

– Какие мы грозные. Это лучше ты мне представься, радость моя.

Карина так скрипнула зубами, что стоматологи, сидевшие этажом ниже, наверняка вздрогнули от ужаса. Однако взяла себя в руки и казенным голосом спросила:

– Вы по какому вопросу? Если вы не договаривались заранее о встрече, боюсь, у Родиона Алексеевича свободного времени для вас не найдется. Сегодня все уже распланировано. Если хотите, я могу записать вас на другой день.

– Меня-а-а? – фальшиво изумилась блондинка. – Меня, лапочка, он днем не интересует. Ты меня лучше на ночь запиши! И бумажку ему на лоб наклей. Может, хоть тогда про жену вспомнит.

«Нона! – ахнула про себя Карина. – И это – жена Марьянова?! Та, которую, по Машкиным словам, он страстно любит? Поверить не могу… Такое впечатление, что нормальным мужикам хорошие женщины не представляются достойной добычей, поэтому они охотятся исключительно на стерв». Пока она лихорадочно размышляла, что делать, Нона размахнулась и бросила на кожаный диван для посетителей свою сумочку, которую вертела в руках. Сумочка до дивана не долетела, а упала на пол. При падении в ней что-то жалобно звякнуло.

– Подними, – небрежно махнув рукой, потребовала супруга босса. – И вызови сюда моего благоверного. И носом не крути, поняла? Если он через пять минут здесь не появится, считай, что ты уволена.

– Вы здесь не распоряжаетесь, – выдавила из себя Карина, пытаясь выдержать ее взгляд. Сделать это было непросто, потому что вместо глаз у этой мымры были два стеклянных шарика. – И мной вы распоряжаться не можете.

Шарики исчезли в морщинках – мымра улыбнулась леденцовой улыбкой. Стало ясно, что она ни за что не отступит. Сдохнет, но своего добьется.

– Тобой я не распоряжаюсь, – согласилась Нона вкрадчивым тоном. – Зато я распоряжаюсь Родионом. Скажу – и он тебя уволит. Тоже мне, козырная дама! Цена тебе – полушка в базарный день. Работница, тоже мне… Два уха, блокнот и мозги размером с дулю.

Карине захотелось немедленно схватить недобитый Триллером горшок с кактусом и швырнуть в эту сволочь. Она, вероятно, так и поступила бы, но в эту секунду раздался голос Марьянова:

– Привет, дорогая. Решила заглянуть на огонек?

Видимо, тяжелые переговоры наконец закончились, и он, как королевич Елисей, явился спасти Карину, хотя сам об этом пока не подозревал. В ту же секунду блондинка преобразилась – перед Марьяновым стояло существо безвреднейшее и очень трогательное. Оно умильно хлопало глазками.

– Вот проезжала мимо, думаю – зайду, устрою тебе сюрприз. Кстати, поздравляю с новой секретаршей. Очень решительная особа.

Марьянов внимательно глянул на Карину, которая, окаменев, молча сидела в кресле.

– Нона, Карина не секретарша. Она менеджер.

– А в приемной у тебя сидит для украшения? – спросила та, надув губки.

– Начинается, – пробормотал Марьянов, взял жену за локоть и потащил за собой.

– Ой, моя сумочка! – воскликнула та. – Она упала. Дорогая, не сочтите за труд, подайте мне ее!

– Карина, прошу вас, помогите, пожалуйста, – попросил Марьянов, не выпуская локоть жены и подталкивая ее в сторону кабинета.

Карина встала, подобрала сумочку и молча протянула ее шефу.

– Спасибо вам, спасибо! – с придыханием произнесла Нона и первой выхватила сумочку.

Ее победную улыбку Марьянов, конечно, не заметил. Зато Карина так взбесилась, что едва не затопала ногами. И как только чета Марьяновых скрылась за дверью кабинета, она вихрем пронеслась по приемной, разметав все на своем пути. «Да лучше уволиться! – подумала она в сердцах. – Пошли они все к черту вместе со своими коммуникациями. Эта мымра будет ему на мозги капать и про меня всякие гадости говорить! А босс тоже хорош: разрешает ей приходить тут и командовать. Подкаблучник хренов. Как он вообще может находиться с ней под одной крышей? Любовь у них! Ну и пусть себе любят на здоровье, только без моего участия».

К счастью, никто из сослуживцев в этот момент ее не увидел. Немного успокоившись, Карина стала приводить себя в порядок, и в этот момент из кабинета выскочила Нона с покрасневшим лицом. Не обращая на Карину внимания, она стала терзать телефон, набирая чей-то номер. В итоге, так и не дозвонившись, молча вышла в коридор, не закрыв за собой дверь. Зато это с удовольствием сделала Карина.

Но не успела она сесть на место, как появился Марьянов.

– Хм, – довольно отчетливо произнес он, проследовал к окну и задумчиво посмотрел вниз. Потом обернулся, тяжело вздохнул и сказал: – Я слышал финальную часть вашего разговора с моей женой. Поэтому приношу вам свои официальные извинения. Она в принципе неплохой человек, только избалованный. У них так в семье было принято, хотя это, конечно, не оправдание для взрослого человека. Кроме того, она ревнива и плохо реагирует на красивых женщин из моего окружения.

Карина в который уже раз вспыхнула. Это прямо стало доброй традицией – краснеть в присутствии Марьянова. Впрочем, он ведь сделал ей комплимент. Ну, может, слегка завуалированный, но все-таки…

Родион между тем продолжал:

– В общем, мы сейчас с ней договорились, что в офис она приходить не станет. Поэтому успокойтесь, хорошо?

– Я совершенно спокойна, – дребезжащим голосом заверила его Карина.

– У вас нос красный.

– Думаете, я плакала?!

– Не знаю. Может, и не плакали. Может, нос у вас краснеет от перемены погоды, я же не приглядывался.

Карина фыркнула и пожала плечами. Марьянов расценил это как знак примирения, кивнул головой и скрылся в кабинете.

Вечер тихо угасал, город одевался в серое. Выходящие из офисного здания служащие жадно глотали теплый воздух. Все знали, что пропитан этот воздух черт знает чем, но все равно он казался слаще, чем воздух из кондиционеров. В летнюю жару все живое обретало новую цену, и даже окостеневшие липы, впаянные в тротуар, вызывали чувство умиления.

Карина тоже сделала глубокий вдох и огляделась по сторонам. На ближайшем рекламном щите были нарисованы толстощекие дети, лопающие сладости. Ее желудок тонко заныл, как комар, залетевший в банку. Не в силах сладить с собственным аппетитом, она зашла в ближайшую кофейню и купила несколько эклеров и корзиночек с кремом, которые здесь изумительно готовили. Пилюлю, которую ей пришлось сегодня проглотить в конце рабочего дня, надо было подсластить. Как любила повторять ее двоюродная сестра, питавшаяся чистыми углеводами и помещавшаяся исключительно в джипы: «Если бриллианты – лучшие друзья девушек определенного склада, то у порядочных девушек лучшие друзья – пирожные и конфеты. А лучших друзей никогда не предают».

Дома Карина принялась уничтожать пирожные, тесно лежавшие в коробке на тонкой белой бумаге. Она запивала их чаем и продолжала вновь и вновь прокручивать в голове сегодняшние события. Очень похоже, у Марьянова в семье нелады. Может быть, Нона застукала его с любовницей и теперь бесится? Что ж, его можно понять – имея такую жену, тяжело удержаться от необдуманных поступков. Так, может быть, в этом и кроется причина его странного поведения в последнее время? Эти постоянные увертки, какое-то детское вранье…

«А вдруг Нона все же не оставит мужа в покое и будет настаивать на том, чтобы он меня уволил? Она вполне может оказаться жутко злопамятной. А Марьянов возьмет и уступит… Ладно, утро вечера мудренее», – решила Карина. В конце концов, «Стратегия плюс» – не единственное агентство на свете, а она теперь уже не робкий новичок и сможет попробовать свои силы в другом месте. Жаль только будет потерять Марьянова – хороший он все-таки руководитель. Да и вообще…

* * *

По дороге домой Марьянов заехал в свой любимый ресторанчик «Три цвета ночи». Сел за столик у окна, выходящего на бульвар, и, не заглянув в меню, заказал салат, горячее и порцию коньяка. Состояние было гадостное, и Родион хотел разобраться, в чем причина сумбура, который сейчас творится в его душе.

Допустив, что информация Соловьева правдива и некто действительно покушается на его бизнес, Марьянов ввязался в чью-то игру со многими неизвестными. Пока единственной подозреваемой была Карина Крупенникова. Казалось, чего проще – организовать за сотрудницей наблюдение и спокойно ждать. Если она действительно замешана в какой-то грязной истории, то непременно выдаст себя. Если нет – надо будет искать другого «крота», который к нему подбирается.

Но неожиданно выяснилось, что это серьезная моральная проблема. Подозревать Карину оказалось для него настоящим мучением. Да, он давно не любит жену. Его увлечение ею вообще было сродни помешательству. А потом ее родня оплела его такими путами, что он света белого не взвидел. Но он по-прежнему женат, он дал слово и нарушать его не собирался. Он не собирался влюбляться!

«Нет, вряд ли это любовь, – думал Марьянов, вызывая в памяти образ Карины. – Скорее, симпатия. Да, сильная симпатия, не более того. Разве я не смогу без нее жить? Разве я не сплю ночами, думая о ней? Нет, иногда действительно не сплю и действительно думаю. Но иногда – не считается». Эти самоуговоры выглядели по-детски, но они его успокаивали, возвращали ему уверенность в том, что он может контролировать свою жизнь.

Однако на душе по-прежнему скребли кошки. «А как же мое железное правило? – продолжал увещевать себя он. – Я его ни разу не нарушал! На работе никаких романов. Только дела, только бизнес. Смешивать любовь с работой – все равно что поджигать фейерверк в кладовке: страшно увлекательно, конечно, и будет много красивых звездочек, но дверь вышибет обязательно».

Он не собирался нарушать данное себе слово только потому, что у его новой секретарши красивые ноги! Да и вне работы он был пай-мальчиком. Просто образцом добродетели! Женившись на Ноне, Родион решил стать примерным семьянином, так как многолетняя холостяцкая жизнь, отягощенная бесчисленными любовными приключениями, его порядком достала.

Мысли Родиона неожиданно потекли по иному руслу. «А что у нас сейчас происходит с Нонкой? Почему все так изменилось? Куда делась милая, веселая, обаятельная женщина? Откуда вдруг эта злоба, истеричность? Ведь она не была такой. Или была? Ну, немного вздорная, иногда капризная… Наверное я, как всякий влюбленный идиот, не видел того, что видели другие».

Раньше он всем говорил, что женился по любви. Теперь ему стало казаться, что это было какое-то страшное недоразумение. Мечтать об идиллии с Ноной было так же умно, как отправляться в полет на Луну на пушечном ядре. Нона оказалась вредной и легкомысленной особой. Детей она не хотела, домашним хозяйством не занималась – для этого имелась прислуга. Когда Родион предлагал ей устроиться на работу, она закатывала ему такие истерики, что было слышно даже на любимых ею Канарах. С каждым месяцем их супружеская жизнь все больше запутывалась. Папа сестер Сорокиных, Ноны и Нателлы, был чиновником очень высокого ранга. Воспитывать дочек ему было некогда, вместо этого он их баловал. Баловала их и мама, разрешая любимым чадам практически все. Но, как известно, тот, кто потакает маленьким детским капризам, рано или поздно огребает большие проблемы. Папа с мамой не только сами огребли эти проблемы, но еще и щедро поделились ими с Марьяновым. Тот многое прощал жене, списывая это на воспитание и семейные традиции.

Но в последнее время даже его железные нервы стали сдавать. Размолвки и скандалы по всякому пустячному поводу становились нормой. К тому же Нона изводила мужа приступами беспричинной ревности. Попытки Родиона наладить отношения с женой вели к временному перемирию, но потом все начиналось сначала. А когда Нона после очередного выяснения отношений переселилась в другую спальню, Родион, немного поколебавшись, отменил табу на внебрачное общение с противоположным полом. Однако женщин, с которыми он работал или вел дела, это по-прежнему не касалось.

Родион подогрел в ладони бокал с коньяком и чуть пригубил золотисто-янтарный напиток.

«Вот зачем она сегодня пришла в офис? – невесело подумал он. – Что ей было нужно? Хотела устроить публичный скандал? Унизить меня при сотрудниках? Чего она вообще добивается? Может, стоит поговорить с ней о разводе? Так ведь она при своей ревности развода не даст. Как собака на сене: сама не ест, а других кусает».

Марьянов вспомнил про сегодняшний инцидент в приемной и подумал, что в этом споре он, не задумываясь, принял сторону своей секретарши. В кабинете он отчитал Нону, приказав ей больше в офисе не появляться, а потом еще и извинялся перед Кариной за невоздержанность своей супруги. Хотя Родион застал самый конец выступления Ноны, он прекрасно знал, как она может унизить человека, стоящего на социальной лестнице ниже нее. Кстати, уходя, она попыталась унизить и его, бросив уже на пороге:

– Что ж, хорошо, я не появлюсь больше в твоем офисе. Живи тут со своими секретаршами. Но здесь больше не появятся и клиенты, которых приводил тебе мой отец, уж я позабочусь об этом,

будь уверен.