Цитаты из книг автора «Галина Куликова»

одной печальной нотки. – А дети у вас есть? Чилдрен? – Ноу. Я ест один. Один, как перстик, – добавил он и снова широко улыбнулся. Видимо, кто-то когда-то учил его русским идиомам. – Проворонили, значит, семью, – констатировала я. – Май вайф очен обижается. Не хочет видит мне. – Понимаю, – сказала я. – Меня вот тоже первый муж не хочет видеть. Я вздохнула и принялась за торт. – Вы ест два муж? – удивился Пол. «Если по факту, то вообще три», – подумала я про себя, а вслух сказала: – Да, у меня уже был один развод. – О! – сочувственно протянул Пол. – Развод ест тяжест. Здес. – Он показал на сердце. Тут я была с ним согласна. – А вы хотет видет свой первий муж? – Иес. Я вообще не люблю напряженности в отношениях. Хочу, чтобы все оставались друзьями. При любых обстоятельствах. – Мы друздья, – важно сообщил Пол, мелко кивая. – Я хотеть стать ближе с вам. Очен друздья. – Я уже поняла. Я вздохнула. Ну, и что особенного я узнала? Американец увидел меня на улице и положил глаз. Возможно, такие штучки он выкидывает постоянно, работает ведь в Москве. Легкий охмуреж – и дело в шляпе. Не думаю, что кто-нибудь из заловленных им девиц особо возражал против хорошего знакомства. А мне что делать? Только американца мне не хватает для полного счастья. Тем более Туманов ревнует. – Да, кстати, а откуда у вас мой телефон? – вспомнила я. Туманов говорил, что, пока меня не было, американец звонил домой. – Телефон ест хорошо, – сообщил Пол. – Я позвонит завтра. Вы за ночь передумайт и пойти со мной в ресторан. – Нет, телефон не есть хорошо, – испугалась я. – Мой муж, он ревнивый. Обидится, будет неприятность. У меня. Ми. Не нужно звонить. – Назначайт свиданий, – заявил упрямый Пол. – Ми ест обчатся. «Вот привязался, – подумала я. – Если я назначу свидание и не приду, он одолеет меня звонками по телефону». – Свиданий больше не будет, – покачала я головой. – Мы попили кофе, поговорили… Пообщались уже. И все. – Уай? – выпрямился на стуле Пол. – Я хотет быт рядом. Кажется, ему просто в голову не

и закатил глаза, изображая, что огромный груз свалился с его плеч. – Значит, все в порядке. Я-то был убежден, что вы никогда не видели этого парня. – Он прожил здесь полный заезд – двадцать четыре дня, как и Лера, его жена. Теперь уже жена. Белостоцкий расшаркался и отправился в хозблок, предварительно уточнив у администратора, не менялся ли персонал с тех пор, как молодая пара выехала. Главный повар в высоком колпаке, серьезный и весьма неприветливый, опознал Туманова с первого взгляда.

Как, по-твоему, зовут легендарного Фрейда? – Зигмунд, – уверенно отрапортовала Настя. – Но его настоящее имя – Сигизмунд Шломо.

Ты подавишься, – мрачно заметил Сильвестр, который всегда считал, что прием пищи – это акт любви к себе, а не удовлетворение желудочной похоти.

Виктор рос в интеллигентной семье и никогда не дрался с незнакомцами. А этот тип просто олицетворял торжество физической силы над интеллигентностью.

Чай, кстати, был светло-желтый и горький. Гадость, а не чай. Даже странно, если учесть, что хозяин доставал его из очень красивой коробки. По всей видимости, это дорогая гадость.

На кухне было так чисто, будто здесь орудовал целый взвод Золушек.

Майя посмотрела на Стаса взглядом разбуженного крокодила

Галина Куликова Нежный фрукт Нежный фрукт Глава 1 – Обожаю фильмы в стиле «нуар», – сказала Элина с мечтательным выражением лица и закурила сигарету, эффектно втянув щеки. – Они такие мрачные и феерические! На пару секунд она сделалась похожей на Марлен Дитрих. Правда, Грушин этого не оценил. Он смотрел мимо, разглядывая улицу, которая лежала перед ним в теплой дымке. Парочка сидела на веранде летнего кафе, в глубине, под тентом. Время от времени сюда залетал ветерок, чтобы взъерошить волосы и разметать салфетки. – Ты смотрел «Призрачную леди»? – спросила Элина, следя за тем, чтобы огонек восторга в ее глазах казался искренним. – Такая мощная режиссура. – Не смотрел, – признался Грушин, отрываясь от наблюдения за воробьями, которые устроили коллективную драку под липами. – Я больше люблю комедии. Особенно с Бурвилем. – Серьезно? – удивилась Элина и натужно улыбнулась. Она попыталась вспомнить хоть одну картину с Бурвилем и не смогла. Тем для разговора больше не было. За час, который прошел с начала ужина, все заготовленные темы оказались исчерпаны. Ни одна не сработала, как надо. Грушин оставался таким же скованным, как в самом начале их знакомства. Надеяться на то, что он сам найдет выход из положения, было так же глупо, как ждать снегопада посреди августовской жары. – Слушай, а над чем ты сейчас работаешь? – поинтересовалась Элина, испытывая страстное желание схватить со стола сахарницу и треснуть Грушина по его умной голове. Если уж ей не удается его заинтересовать, то хотя бы вывести из себя. – Я знаю, что ты известный ученый, физик. Но чем конкретно ты занимаешься, даже представления не имею. Грушин обратил к ней просветлевшее лицо и, бросив в свой чай один за другим шесть кусочков сахара, охотно ответил: – Если не вдаваться в подробности, а говорить попросту, то я занимаюсь компьютерным моделированием образования и эволюции дефектной структуры материалов и радиационно-стимулированных фазовых превращений. – А! – сказала Элина, выпустив дым в сторону изящным облачком. У нее был отличный маникюр; ногти, покрытые свежим лаком, блестели и притягивали к себе взгляд. Этот алый лак должен был возбуждать Грушина, но, по правде сказать, он его пугал. Красные ногти, высокие каблуки, чересчур откровенные взгляды… Все

его машине. Куртка – в гардеробе ресторана. Интересно, что он сделает с ее вещами? Выбросит в снег, на обочину? Привезет в редакцию и велит поставить возле ее стола, ожидая, пока Марьяна не придет за расчетом? Или ее вообще больше не пустят в