Младшая сестра зашаталась и бухнулась на задницу.

Жаловалась:

– Что-то в глазах потемнело.

Её стошнило.

Стоящий у крыльца глава семьи вынес вердикт:

– Похоже, ты стала матерью…

– А почему я сразу этого не заметила?– глупо переспросила бледная Дана.

Йорик завёл младшую дочь в дом, утешая словами:

– Даже не думай избавляться от ребёнка. Работа не позаботится о тебе, когда ты заболеешь. Обязательно надо заводить детей.

– Грета,– окликнул кто-то от калитки.

Та обернулась и застыла. Тэрриэль!

Эльф улыбался и спрашивал:

– Рада меня видеть?

– Сейчас в обморок упаду от радости,– грубым голосом ехидничала она.

– Я ночей не спал, всё думал о тебе. Я плохо ел, извёлся весь.

– А жену не бросил,– подвела итог за него девушка.

– На то политические накладки ложатся…– пытался оправдаться бывший любовник.

– Вы не перед публикой выступаете, уважаемый дипломат. Свои фальшивые эмоции и чувства распространяйте на других. И оттачивайте мастерство соблазнения тоже в другом месте!

– Милая, хочешь я подарю тебе своё сердце?

– Ты мне нервы верни, козёл. И сердце своё обратно жене отнеси.

– Испугалась её? Не бросай меня. Мы будем аккуратней…

– Голова у меня одна. Да и не люблю я тебя, прости. Моим ты был какой-то краткий миг. Мне легко было забыть тебя. Ты думал лишь о благополучии семьи, я была тебе не нужна. Ты же предупреждал сразу… Я так поняла, что я для тебя лишь забава на пару дней.

– Я всё придумал и подготовил… Нас не раскроют…

– Ищите себе другую игрушку, Светлейший эльф. Одна моя сестра уже связалась с эльфом: теперь вот племянника жду.

Грета убежала в дом.

Тэрриэль с мрачным и безнадёжным выражением лица исчез в зелёном портале.

Начало мая. Вечером с огорода зашёл злой Йорик Уивинг.

Заворчал на стайку своих дочерей:

– Так, сидим у очага – зады парим!

– Фу, папа, как Вы выражаетесь!– скривилась старшая дочь.

Отец не унимался:

– А вы знаете: сколько я плачу дровосекам за дрова?! В доме столько женщин, а окна не мыты! Беспредел…

Жена Обигейл позвала:

– Родня, давайте-ка за стол.

Их ждал ужин из лепёшек, сделанных из муки камыша рогоза узколистного, густой похлёбки из гороха и каши из травы манник.

Мать семейства сетовала:

– Минигномы опять подъели в погребе все овощи, хуже мышей эти твари!

– Рецидивисты,– ругнулась на окаянных существ Триша.

Из дырки в полу для кошачьих дел вылезла голова минигнома.

Мелкий передразнивал:

– Сами рецидивисты. Да мы, гномы, вегетарианцы! Причём: испокон веков. Это же очевидно: корешки ведь под землёй растут!

– Брысь! А то кипятком ошпарю!– заругалась на него Обигейл.

Минигном засопел и скрылся под полом.

Дана делилась ощущениями:

– Как странно…у меня изменились вкусовые приоритеты. Я так любила лепёшки из камышовый муки…а ныне они мне горло дерут.

К ним, постучавшись, вошёл детина метра два роста с мечами по бокам.

– Привет, Йорик, дружище!– поздоровался бугай с главой дома,– Что делаешь?

– Не видишь? Жена сварила суп, вот намазываю на лепёшки и ем,– ухмыльнулся хозяин.

– Пришёл звать тебя на охоту на медведя. Мэру дома не сидится. Подмогёшь?

– Запросто,– кивнул Уивинг-старший, дал распоряжение Обигейл,– Жена, тормозок собери, в лесу доем.

Пока Йорик собирался в дорогу, гость сверлил взглядом его среднюю дочь-красавицу.

Наконец, не выдержал, спросил:

– Грета, всё без любовника дома сидишь…

Та оторвалась от лепёшки, покрутила камышовый хлеб в руках и отвечала, потупив взор в стол:

– Я не могу предложить себя первому встречному.

– А соседи что же или сослуживцы отца?– намекал на себя детина,– Никто не нравится?

– Нет,– была категорична Грета.

– О, да, Вам сложно угодить. Видимо, ищите идеал.

– Мне любовники не нужны. Может, мужа найду.

Сослуживец отца хмыкнул и поспешил уверить:

– С подмоченной репутацией жёны никому не нужны. А то прибегала бы ко мне покувыркаться… Мамаша моя с сёстрами про тебя никому не скажут.

– Женщины, нет сомненья, умеют хранить тайны и секреты…сообща,– нервно хихикнула Грета.

Йорик увёл напарника, и сёстры принялись убирать со стола.

Расторопно с маленькими и большими тяпочками женщины семейства Уивинг боролись с первыми сорняками между грядок. Вдруг Обигейл упала. Дочери с визгом бросились к матери. Но женщина стремительно холодела. Дана упала на колени и заголосила, схватившись за низ живота.

Триша помертвевшими бледными губами, отбросив здравомыслие, уговаривала её:

– Сестра, тебе ещё рано рожать.

– Я за лекарем,– сориентировалась Грета.

Дана промучилась двое суток. Старшие сёстры успели похоронить мать, оставляя её на попечение знахарки, лекарь затребовал слишком много денег, пришлось искать ведунью-повитуху для бедных.

И вот сёстры вернулись с кладбища, и знахарка вручила Грете свёрток в одеялке из лоскутов с дремлющим новорождённым.

Триша умилилась:

– Ой, какие у него миленькие эльфячьи ушки! Это же мальчик?

– Парень,– кивнула повитуха и смахнула слезу,– А младшенькая ваша прибралась следом за матерью, горячка родовая у неё образовалась, сгинула.

Дитя открыло глаза и уставилось на Грету мутно-зелёными глазами. Та подумала: « Слава богам, у него не серые глаза Тэрриэля. Хотя о чём это я? У него отец совсем другой эльф. У эльфов цвет глаз, значит, разный».

– Я пойду козу куплю, молоко нашему эльфёнку нужно,– развернулась с порога Триша.

Средняя сестра услышала, как на крыльце та всхлипнула.

Грета забрала ребёнка на свою койку, подстелив наматрасник, сотканный из непромокаемой травы. Дала ему имя Шелден.

Ночью новорождённый просыпался шесть раз, Грета быстро реагировала и совала тому тёплое козье молоко, которое держала в бутылочке под боком, чтоб согретое было.

Утром Триша рассказывала сон:

– Дана приснилась. Просила нас не реветь. Сказала ей плохо, когда я реву по ней. Почему мёртвые снятся к перемене погоды?– уставилась она на набежавшие тучи за окном.

Грета разлепила сонные глаза и ударилась в размышления, черпая знания из прочитанных купленных на базаре книг:

– Видимо, когда одни слои воздуха сменяются другими, ментальные сущности сквозь разломы и разрывы находят дорогу в наши сны.

Тихо отворилась дверь, вошедший Йорик Уивинг устремился к внуку, вопрошая:

– Пацан?

– Да,– ответили дочери в голос.

– Ну, наконец-то ещё один мужик в доме!– обрадовался охотник, разглядывая сопящего ребёнка в чепчике и распашонке.

– Он – эльф,– вздохнула Триша.

– Да хоть тролль! Свой же,– отмахнулся отец, а затем бросил взгляд на пустую койку Даны,– А где мамаша этого красавца?

Триша отчиталась:

– На погост вчера отвезла. Лежит рядом с мамой.

Йорик сел на пустую кровать Даны. Затрясся в рыданиях, спрятав лицо в ладонях.

Тут как-то Триша приболела, ногу подвернула, и на базар продавать шкурки и корзины решили отправить Грету.

Она упиралась, побаивалась толпу чужих людей. Непривычно было выходить из тесного мирка стен.

Родитель сетовал:

– Оградила себя от окружающего мира и радуешься. Но чему радуешься?

– А, может, я боюсь прочесть в лицах прохожих осуждение?

– Раньше надо было думать! Хотя прости…ты подарила матери ещё один год жизни. Жаль только Шелдена она не успела увидеть. Лекарь – подлец и мошенник обещал десять лет здоровья ей, а в итоге обманул.

На рынке к Грете подошли молодые люди.

Один из них, долговязый, заметил:

– Парней пугает такой отрешённый взгляд, как у монашки. Не хочешь нам улыбнуться?

– Душа оскупела на чувства, и я настолько оледенела, что не хочу никому улыбаться, а особенно любить.

Рыжий юноша подкалывал:

– Красавица, пойдём со мной, оценить какое у меня солидное достоинство. С эльфийским сравнишь.

Парни захохотали.

Соседняя торговка с первой зеленью и редиской на прилавке бросила в наглецов одним из пучков, заголосила:

– Кыш отсюда! Загородили нам весь товар! Лишь бы зубы с девками скалить!

Толпа ретировалась.

Напоследок рыжий оглянулся и сквозь зубы ругнулся на красавицу6

– У, блудница.

– Меня тётка Ив величают,– представилась торговка редиской,– Так это с тобой эльф залётный роман крутил, а после его жена-гарпия чуть тебя не растерзала?

– Угу.

– Эльфы они такие…сволочи.

–Ага, а ещё чванливые, высокопарные, себялюбивые снобы.

– И лжецы,– подсказала Ив.

– Да, и лжецы. Я – Грета, сестра Триши.

К шкуркам серебристых белок подошёл и примерялся незнакомый эльф в годах.

– Вы сольётесь по цвету с шерстью. У Вас тоже волосы платиновые. Рекомендую рыжую лису. Или малинового выдерга,– дала совет торговка Уивинг.

Покупатель хитро прищурился и заявил:

– Мне сказали, что ты эльфов любишь.

– Ненавижу! Мужчин, а эльфов в особенности. И вообще у меня филофобия – боязнь любви.

Эльф взял пару шкур малиновых выдергов, заплатил и сделал предложение:

– Если передумаешь, найдёшь меня в банке гномов, я там юрист. Не обижу в деньгах.

Грета, не глядя на кавалера, отрицательно помотала головой.

И такие визитёры подходили к ней весь день.

Придя домой после торговли, она жаловалась:

– Какое несовершенство нравов окружает нас! Невыносимо среди них. Меня только ленивый не спросил: что я делаю вечером, и согласна ли встречаться за деньги. Как ты, Триша, там сидишь?

– О, я отшиваю злобно, порою с матом. Но самое страшное: я подкалываю так, что ко мне подходить без дела боятся. И, сестра, запомни: жизнь любит тех, кто на неё не жалуется.

– Хочешь сказать, что довольна жизнью?– удивилась Грета.

– Как ни странно звучит, но довольна. Мужиков боюсь, потому замуж не спешу. Живём более-менее в достатке благодаря отцу-добытчику.

Тут и Йорик вклинился в разговор:

– Детки, если со мной что-нибудь случится на охоте, например, то вы трое сразу уезжайте к моему брату в город Еризплер на границу с нагами. Там у него домик приличный, детей нет, он пишет, что будет рад вам. А здесь двум красавицам оставаться опасно без опеки мужчин, раз замуж не хотите.

Дочери кивали, слушая наставленья отца. Потом за ужином Грета закидала родных вопросами: сколько съел Шелден, сколько времени икал, сколько плакал.

Прошло почти 3 года. И вновь зима уступила пока ещё робкой весне.

Семья Уивинг стоит в храме для людей в толпе паствы и слушает проповедь священника. Сёстры в льняных жёлтых платьях и серых пальто. Отец в кожаном одеянии охотника, он давно не брился, отращивая бороду, не следил за собой, опустился, часто выпивая. Шелден в нарядных белых утеплённых штанишках и жёлтой курточке и шапочке играет с деревянным медвежонком, крутя того в руках, прижимаясь спиной к ногам Греты. Здесь неказистые серые стены, разбитые серые камни пола. Немного магических огней у потолка. Божество серого божества на алтаре в виде серого гоблина – создателя из мира в дальних небесах. Огромные окна занавешены посеревшими драными занавесками.

Жрец вещает:

– Вселенная даст каждой женщине по хорошему мужу. Только молитесь и приносите подаяния! Вселенная заботится о каждой женщине… О счастье для каждой женщины…

Грета богохульно прошептала:

– Ни фига! Про меня забывает.

Когда вышли из храма Шелден спросил её:

– Мам, а где мой папа? Меня аист принёс?

Отвечала Триша, пока сестра задумалась:

– Тебя козёл принёс. Ушастый.

Мальчик взгрустнул.

Йорик взял его на руки, уверял:

– Кто бы тебя ни принёс, ты у нас самый любимый и родной,– и дочерям говорил на полном серьёзе,– Дочки, чем больше у Вас будет желаний, тем больше их сбудется. Так работает теория вероятности. Главное: желайте.

Триша, смеясь, мечтала:

– О, тогда я закажу у Вселенной самого могущественного, самого красивого и сексуального мужчину! Пусть разбудит во мне женщину.

Младшая сестра поддержала игру, выражая свои пожелания:

– Хочу, чтоб мужчина оценил не только мою красоту, но и душу.

Шелден вставил свои условия:

– И чтоб это был мой папа.

Грета всплеснула руками:

– Что-о-о?! Опять эльф?! Сын, ты мать не жалеешь.

Триша, вновь смеясь, поддевала сестру:

– Но тебе же нравились эльфы! Утончённые, сильные, умные…

Та прервала её:

– Ненавижу эльфов! Ни слова больше об эльфах!

Ребёнок плаксиво напомнил:

– Мам, но я же эльф.

– Ты – сын, ты – исключение.

Ранним утром старшая из сестёр Уивинг будила младшую:

– Нежишься в постели? А работать кто будет?

Та капризно бурчит:

– Я, как заведённая с утра от огорода до печи или до корыта.

– Ты сильная. Ты справишься.

– Я слабая! Я к мужику на шею хочу,– канючила Грета.

– Да ты же шарахаешься от всех мужиков!

– Они смеются над моим прошлым. Презирают.

– Ладно, сегодня ты идёшь на базар, а я делаю работу по дому.

Грета вскочила, предупредила:

– Я Шелдена с собой забираю. С ним веселее. И пристают меньше.

– Кто бы сомневался.

На суетливом рынке тётка Ив потрепала остриженные белые вихры младшего Уивинга, с чувством заключила:

– Свой, базарный эльфёнок. С мамулей целыми днями сидит.

Шелдена тут и правда любили. Жалели – растёт ведь без отца. Тётки совали ему и пряники и конфеты, и булочки, а то и мороженое.

Названная мать купила ему мыльную воду в красивой баночке, и мальчик носился меж рядов с прилавками и пускал пузыри. Кружился меж ними, ловил, смеялся.

Ив поделилась житейской мудростью:

– Взрослые постоянно ищут счастье, а дети во всём его находят.

Грета окликнула своего ребёнка:

– Шелден, сопли есть?

– Нет! А тебе зачем?

Окружение рассмеялось.

А мальчуган уже разглядывал птиц в клетках у торговки-старушки.

Заинтересовался:

– Бабушка, а почему у птичек пёрышки?

– Без них они были бы некрасивыми.

– Бабушка, а почему тогда у тебя нет пёрышек?

Старушка обиженно высказала хулигану:

– Молодой, а уже хамишь старшим.

– А Вам бы пошли перья…– задумчиво продолжал Шелден,– На шляпу нацепили бы…

– Эстет, мать твою распрекрасную да в одно место направить…– ругнулась старушенция.

– Куда матери сходить надо?– переспросил заинтересованно ребёнок.

– Туда, где все бабы периодически бывают, а твоя мать отчего-то не хочет туда идти,– пояснила торговка, хмыкая.

– Шелден,– позвала его Грета,– Не слушай глупости. Иди, сын, я тебе пирожок купила.

– С творогом?

– Конечно! Всё, как ты любишь,– уверяла мамаша.

Дома Триша вертела в руках маленькую, красивую коробочку с румянами из тёртого жемчуга и аметиста.

Сетовала на младшую сестру:

– Опять косметику купила.

– Ну, извини…Даже, когда нет необходимого, так и хочется позволить себе лишнее,– забирая свои румяна, каялась красавица Грета.

Они несколько минут перекладывали из рук в руки деньги, гладили монеты, любовались.

Отец позвал:

– Родные, я там ужин сварганил.

Во время трапезы Шелден умудрился уронить со стола стеклянную вазу с сухими цветами бессмертника.

– Криворукий! – рыкнула на племянника Триша.

– Аккуратней надо быть!– сетовала Грета.

Дитя оправдывалось:

– Да эта ваза у нас криво стояла! Я её слегка подвинуть хотел, поправить, а вы сразу орать!

Йорик заметил:

– Ладно, ешьте. Потом уберёте осколки. Я тут что заметил: за последние 40 лет в этом году первый раз нет соловьёв в окрестностях.

Старшая дочь пожала плечами:

– Видимо: кукушки и коршуны извели наших певцов.

– Приметы куда страшнее последнее время пошли,– пугал отец,– Курица кричит петухом перед звёздными дождями. А когда льются с неба метеориты, то старики говорят, что это тревожит нежить и поднебесных духов. Души неприкаянных, не нашедших нигде покоя просыпаются от векового сна, спускаются на землю и лезут в дела людей, принося неисчислимые беды. Вот и нежить стала нападать на путников.

Шелден заплакал:

– Нас всех убьют.

Дед подхватил его на руки, унося в спальню баюкать.

Грета стала убирать стекло с пола. Триша отправилась к раковине мыть посуду.

Вошёл Йорик, неся в руках бутыль с самогоном. Старшая дочь сноровисто водрузила перед отцом закуски: порезанную колбаску, холодное мясо зайца.

– Где мой кот?– вопросил хозяин дома,– Три дня не видно…

Триша отчиталась:

– Кот влюбился в соседнюю кошку…Хоть у кого-то в этом доме есть любовь.

Через несколько стопок Йорик застонал:

– О, как мне больно от спиртного. Всё жжёт внутри.

– Папа, так зачем Вы пьёте?– всхлипнула Грета.

Тот махнул рукой и тоскливо пояснял:

– Выпить люблю. И когда я пью алкоголь, то становлюсь таким счастливым… И забываю порою, что рядом нет моей Обигейл…

Вдруг мужчина упал и захрипел. Грета застыла, выпучив глаза.

Триша склонилась над отцом, с отчаяньем подвывая:

– Нет, папа, нет, не покидай нас!

Но Йорик окаменел.

Младшая сестра подошла и опустилась рядом, гладя лицо дорогого родителя, говорила:

– Я тоже не верила, что он может умереть. Думала, что такой крепкий организм справиться с любым заболеванием. Нельзя ему было пить… По лесу вон бегал – не уставал.

– Беспечная жизнь кончилась. Ныне труд станет ещё более тяжёлым.

– Папа хотел, чтоб мы к дяде уехали.

– Уедем. Вот только сначала продадим последние шкуры и корзины. Затем семена и дом. И, Грета, давай договоримся: если кто-то из нас двоих исчезнет, то другая берёт племянника и, продав дом за бесценок, сразу же сбегает к родне.

– Ещё бы добраться до этого города Еризплера…

Триша снизила цены на шкуры, но торговля бойко всё равно не шла. Она продавала сегодня и зацветшие цветы, выращенные рассадой на подоконнике.

Люди на базаре обсуждали новый законопроект пауков – крепостное право: те хотят поделить между собой всех людей в своём государстве.