Словно и не было позади всех этих лет. И ничего не было. Ни брака, ни боли, ни холода, ни разочарований. Только Тони…

– Я сумею тебя защитить. Клянусь.

Тони доверчиво прижалась к некроманту.

– Верю. Мне хорошо рядом с тобой. И спокойно.

– Как с отцом или дядюшкой? – грустно пошутил Эрнесто.

– У меня никогда не было ни отца, ни дядюшки, – серьезно ответила Тони. – Поэтому я не знаю. Но я рада, что ты рядом.

Хорошо, что некроманты не летают. Но у Эрнесто были все шансы взлететь от счастья. Впрочем, возраст имеет и свои преимущества. Некромант справился с собой и покосился за окно, в сгущающиеся сумерки.

– Тони, давай-ка я помогу тебе. Дойдем до ванной комнаты, потом расчешу тебе волосы и ляжешь спать.

– А колыбельную и сказку на ночь? – позволила себе покапризничать девушка.

– Теплые носки и стакан горячего молока с медом.

– Это жестоко!

– Но придется. Боюсь, тебе может стать плохо от всех кексов…

Тони с удивлением поглядела на блюдо.

Это она столько съела?! М-да…

Восемь штук – это много или мало? Да кто ж знает… если не стошнит – будет в самый раз. Девушка протянула руку Эрнесто и попробовала приподняться с кровати. Получилось уже намного лучше. И забегая вперед – ее не стошнило.

* * *

Рейнальдо обзывал себя дураком.

Недоумком, у которого и мозгов-то нет, одна эктоплазма.

Но… по улицам летел упрямо. Туда, где, может, был и вовсе не нужен.

Туда, где светился окошками особняк Араконов.

Не защищенный от призраков, кстати говоря. Даже сигнализации – и той не стояло.

А вот и окно. Рейнальдо видел Паулину. Девушка сидела в кровати с книгой. Рядом на столике – кувшин с чем-то полезным, волосы заплетены в косу, простая ночная рубашка только подчеркивает высокую грудь…

Рейнальдо поймал себя на неподобающих призраку мыслях, но сделать ничего не успел.

Паулина очень медленно, очень спокойно отложила книжку. А потом повернулась, уткнулась в подушку и разревелась. Так, чтобы ее никто не слышал. Не видел.

Не помешал…

Впрочем, последнюю мысль Рейнальдо уже додумал потом. Когда прошел через стену и тихонько кашлянул рядом с девушкой.

– Простите, Паулина…

– А?!

Девушка вскинулась, готовая загрызть любого, кто помешает ей всласть предаваться горю. Потом увидела Рейнальдо… и побелела, словно простыня.

– Ты…

– Я…

Как так получается?

Живая и мертвый, сто с лишним лет – и восемнадцать, мужчина, который видел всю грязь и изнанку жизни – и девушка, которая росла, словно тепличный цветок.

И все же, все же…

Хватило секунды, в которую их глаза встретились. И Рейнальдо понял – он пропал.

Любовь – это глупости? Конечно, глупости… как он мог любить, если Паулина еще не родилась на свет? Если ее еще не было? Разве он мог полюбить кого-то другого?

Не мог…

А Паулина? Она просто смотрела и впитывала в себя каждую черточку этого мужчины. Своего мужчины… он умер давным-давно? Тогда еще ее дед не родился?

Что ж. У каждого есть свои недостатки. Ей совершенно не интересна история. Ей нужно, чтобы этот человек был рядом. И он – пришел.

– Игнасио…

И столько было в этом имени, что призрак не выдержал. Опустился рядом с ней на кровать… то есть завис над ней так, словно сидел.

– Я… прости, что не приходил раньше.

– Это уже неважно. Ты пришел – и это замечательно.

– Я знаю, я не должен был портить тебе жизнь. Но и удержаться я не мог. Не плачь, мой ангел. Не надо… я не выдержу твоих слез.

– Игнасио… я не буду, – Паулина храбро вытерла слезы чем попало. Попало – наволочкой от подушки. – Ты побудешь со мной?

– До утра. Обещаю.

– А потом? – расстроилась Паула.

– Потом мне надо будет уйти. Я не свободен, у меня есть обязательства.

– Перед кем?

Рейнальдо развел руками.

– Прости…

– Я могу тебе чем-то помочь?

Призрак покачал головой.

– Вряд ли. Расскажи мне о себе, пожалуйста? Я так долго не решался прийти… и так хотел тебя видеть! И совсем ничего о тебе не знаю. Что тебе нравится, что интересно, о чем ты думаешь, когда глядишь в окно…

Паулина храбро улыбнулась.

– А ты мне расскажешь о себе?

– Я расскажу тебе о том, чем я занимался в прошлой жизни. Хорошо?

– И ты не уйдешь до рассвета?

– Обещаю.

Девушка посмотрела в глаза призрака.

Любовь?

Оказывается, она бывает и такая. А вам, господа поэты, должно быть попросту стыдно. Вы совершенно не умеете о ней правильно говорить. Вот.

– Обычно я смотрю в окно, когда не хочу учить уроки…

* * *

Освальдо в ужасе смотрел на деда.

Творец милостивый… но как?! КАК?!

Лежащее на кровати… нечто никак не могло быть его дедом. Вот никак…

Его дед был крепким мужчиной, при взгляде на которого так и хотелось сказать – старый дуб еще сто лет простоит, не согнется. Широкие плечи, грива седых волос, орлиный проницательный взор.

А сейчас?

То, что лежало на кровати, выглядело… жутко! Кошмарно оно выглядело, чудовищно…

Скелет?

Да. Только живой. Пока еще живой. Ненадолго. Жуткие человеческие мощи, обтянутые серой дряблой кожей, на которой высыпали старческие пятна и открылись глубокие свищи. Глаза запали так, что их и видно-то не было в глазницах, зубы выпали за несколько дней, волосы… под тремя-четырьмя седыми волосинками бесстыдно поблескивал голый череп. Но самым страшным было даже не это разрушение.

Страшным был слабый, умоляющий голос.

– Нет… не надо… пожалуйста… я не хотел…

– Что с ним?! – в ужасе повернулся к сиделке Освальдо.

– Бредит, – разъяснила женщина. – И так постоянно, не умолкая…

– И только эти слова? О чем его бред?

– Больше ни о чем. Умоляет простить, кается, клянется в чем-то… вот и все, пожалуй.

– Подождите за дверью, – распорядился Освальдо.

Сиделка послушно поклонилась и вышла вон. И правильно, Вальд был решительно не в том настроении, чтобы пререкаться. Он наклонился над дедом и вгляделся в его ауру.

М-да…

Почти полностью разрушена.

Силы утекают, даже жизненных сил почти не осталось, не то что магии… словно плотину прорвало и хлынул поток. И все…

Не остановить.

Можно ли подлатать?

Нет, вряд ли. Не в этом случае. У Освальдо просто сил не хватит. Это как с плотиной… если ее смыло, то силами одного человека не восстановишь. И все же, все же…

Вальд попробовал.

Да, глупо, наверное…

Но… разве он мог поступить иначе? Он положил руки на виски деда и медленно, осторожно, по капле, принялся вливать в него свою силу.

Черные глаза распахнулись.

– Вальд…

– Да, деда. Это я…

Никогда он не называл так старого Карраско. Не мог просто… А сейчас вот сорвалось.

Из глаза старого некроманта выкатилась слезинка.

– Внук…. Прости.

Вот теперь Освальдо испугался по-настоящему.

– ДЕД?!

– Я подвел тебя. Ла Муэрте… она лишила нас благословения. Меня… не тебя. Пока не тебя, но может. Не оступись…

– Как? За что?! – искренне опешил Освальдо.

– Сарита. Богиня недовольна…

– Хм, – удивился Освальдо. – Но…

– Рита жива. И если найдешь – не убивай. Меня видишь… помни…

На большее у старого некроманта сил не хватило. Можно вливать воду горстями, но разве наполнишь этим реку?

Нереально…

– Дед…

Поздно.

Непоправимо поздно.

Голова старого Карраско откинулась назад, глаза закатились. И Освальдо отлично понял, что происходит.

Агония.

И все же, все же…

– ДОКТОРА!!!

Хорошо еще сиделка стояла за дверью.

Влетела, захлопотала, влетел доктор, Освальдо просто выставили вон… только вот все было безнадежно. Ровно через два часа приговор уже не подлежал обжалованию.

Смерть.

Ла Муэрте приняла в объятия душу своего верного слуги.

* * *

Серхио вытянулся перед начальством.

Не то чтобы очень хотелось… можно и не тянуться. К чему?

Полковник сам сеньор, некогда с рядовых начинал, всю службу прошел на своих двоих, не кланялся никому, высоких покровителей не приобрел, вот и генералом не стал. Куда умом можно, он дорос, а задницы лизать – противно.

Зато работалось с ним просто чудесно.

Спокойно, уютно… ладно! И орал полковник Лопес так, что окна тряслись, и ругался, и письменным прибором мог швырнуть… и все ему прощали.

Потому что времени уж ночь, а Пабло Матео Лопес еще на работе. И домой не торопится.

И фонды выбивает для своих.

И никому их обижать не позволяет.

Принцип у него такой, это мои люди. Сам бью, другим не даю. А кто попробует…

Давненько уже никто и не пытался. Не то что пробовать – даже думать. Жить всем хотелось. Понятно, на полковника и орали, и давили, и много еще чего. И король возмущался. И что? До своих людей полковник все эти игры доносить не позволял. Работает специалист?

Вот и пусть работает!

Говорит он, что ему нужно столько-то времени? Вот и ладно! Время дадим. Главное, чтобы результат был, а результат Серхио обеспечит.

– Докладывай, – предложил полковник. – Слушаю.

Серхио потер висок.

Докладывать было сложно.

– В ходе оперативно-розыскных мероприятий…

– Короче.

– Про измененных я вам уже рассказал, – пожал плечами Серхио. – Сейчас мы прочесываем город, уже с упором на канализацию. Организованы посты и патрули, Риалон ежедневно снимает показания с «глаз тьмы», но пока безрезультатно…

– А второй?

– Карраско? Поехал к деду.

– Он бы еще к бабушке пошел. С пирожками!

Серхио невольно фыркнул. Под настроение полковник Лопес был той еще язвой. А ведь и повод был.

Вот на что спорим – насиловали полковника ежедневно. И орали, и грозили, и ругались, и вообще, у нас же кто во всем виноват? Правильно, полиция! А что не надо пса впроголодь держать, это ни до кого не доходит!

И на цепи тоже бы… того же.

А то здесь не тронь, там не ходи, тут не сиди… это вообще придворная подстилка! Неприкосновенная! Вот и получается демоны знают что!

Случается беда, а бороться сложно. Потому как возможностей мало, а ограничений много.

– Дед у него тоже некромант, говорят, может что-то знать об этих тварях…

– Может быть… так какие пока мероприятия?

– Мы перекрыли столицу. Выскользнуть незамеченным просто нереально. Пройти в Римат – тоже.

Полковник кивнул.

Это было вполне возможно. И именно благодаря самому Римату. Самому его расположению, постройке, планировке…

Выйти из города можно было через десяток ворот – но и только. Перекрыть их тоже было вполне реально.

Побережье?

И его тоже можно было перекрыть. Город-то стоит на обрыве… да и рыбаки в стороне не остались. Мышь не проскочит.

Слабым местом Римата была канализация.

Вот ее перекрыть и прочесать не представлялось возможным. Просто планов этих мест ни у кого не было. Составляли, конечно, но в том-то и дело, что эти ходы обожали контрабандисты, пираты, нищие, ворье, разбойники… один лаз заделаешь – десять новых появится. А то и двадцать…

И картами эти гады ни с кем не делились, понятно.

О чем-то полиция знала, о чем-то нет. А иногда и соваться туда не особенно-то хотелось. Равновесие, знаете ли. На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, а рыбак не голодал. Выловишь так-то иную рыбку – и клади зубы на полку.

Так что и договариваться случалось, и всякое разное… Серхио об этом знал. Но помалкивал и переделывать мир не рвался. Чай, ему не семнадцать лет.

Что ж, теперь все крысы оказались в силке. Осталось постепенно, сужая круг поисков, разбираться с этим вопросом. Рано или поздно они выловят всех.

Главное – чтобы больше никто не пострадал.

* * *

Дамиан притаился в канализации.

Внутренности грыз лютый голод.

Хотелось ЖРАТЬ!!!

Рвать кого-то зубами, когтями, впиваться, высасывая жизнь и самою душу, хотелось…

Но – пока еще разум контролировал тело. Пока еще чувство голода не заглушало сигналы об опасности.

Пока он еще чувствовал разлитую в воздухе столицы магию.

Пока еще…

Он понимал, что скоро голод опять погонит его на улицы. Или… или можно попробовать побродить по тоннелям. Вдруг ему кто-то да попадется?

Конечно, мужчины – это решительно не то. Но насытить его на какое-то время сойдет любая кровь. Любая…

Возможно, это будет неплохим вариантом. А на улицы он выберется чуточку позднее?

Дамиан встал и пошел.

Куда?

Куда глаза глядят. Без особого направления, без каких-либо размышлений.

Прямо?

Прямо… потом направо, потом налево… бояться ему было нечего, а наружу выйти… да в любом месте! А что это там пахнет?

Мужчина принюхался тем, что заменяло ему нос.

Пахло человеком. И чем-то съедобным… вроде жареного мяса… пойти туда? Да, пожалуй…

Шаг, другой – и перед ним открывается небольшая пещерка. А у костра сидит человек и что-то ест.

Дамиан прыгнул вперед быстрее, чем сам сообразил, что происходит…

* * *

Был бы Эудженио раззявой, тут бы ему и конец пришел. Но мужчина был предусмотрителен. Он – в подземелье. Неосторожные тут долго не живут, так, минут десять.

Поэтому на входе в пещеру была установлена ловушка. Небольшая такая… сеть называется.

Дамиан не заметил, но сигналку потревожил.

И когда он появился в коридоре, Дженио просто шевельнул рукой. И визитера накрыла сеть. Крепкая и прочная.

Дженио достал из-за пояса нож.

Стрелять не хотелось, проще прирезать этого… это…

А что, собственно, он поймал?

Это на расстоянии было не видно. А когда рядом…

Лицо?

Больше всего это похоже на морду угря. Человекоподобное, но и только. Руки и ноги, туловище и голова. Но все покрыто зеленоватой чешуей, грубой даже на вид, плотной такой…

И пальцы с когтями, и руки, которые рвут сеть…

Брюхо словно бы вздуто и там что-то шевелится. Живое? Непонятно, но проверять не хочется. Даже палкой туда потыкать – и то неохота.

– А ну, прекрати! – невольно рявкнул Дженио.

Дамиан замер на миг.

– Пусти!

– Чтобы ты меня сожрал? Перебьешься!

Дамиан скрипнул зубами. Получилось очень выразительно.

– Не буду. Обещаю…

– Нашел дурака – тебе верить!

Но мужчины оказались в патовой ситуации. С одной стороны, сеть Дамиан рано или поздно дорвет. И сцепится с Дженио. С другой стороны, пока он ее рвет, у Дженио есть хороший шанс прирезать или пристрелить противника.

Умирать мужчинам не хотелось. Кто-то должен был уступить. И Дженио сделал шаг вперед, демонстративно убирая нож.

– Давай ты пока прекратишь рвать сеть. Видишь? Я далеко и тебя не трону…

– Вижу, – согласился Дамиан. И поразился звучанию своего голоса.

Отвык. Как давно он от этого отвык… с собратьями можно было общаться чуточку иначе, а с людьми…

Когда он последний раз с кем-то разговаривал? Он и не помнил уже…

– Кто ты такой вообще?

– Тан Дамиан Сесар Дальмехо. – Имя странно прозвучало в канализации. – А ты?

– Тан Эудженио Рико Валеранса, – представился привычным именем Дженио. И вообще, чего с этой тварью откровенничать?

– И что же привело благородного тана в канализацию?

– Могу задать тебе тот же вопрос.

– Можешь. Но я спросил первым.

Даже голод отступил перед любопытством. Дженио подумал пару минут, понял, что проще ответить, и пожал плечами.

– Происки судьбы.

– А-а… – раздвинулась в ухмылке страшноватая безгубая пасть, обнажая полный набор острейших клыков. – И меня тогда… тоже.

Переглядки продолжились. И на этот раз сдался Дамиан.

– Мне пришлось бежать. Иначе убили бы.

– А меня хотят посадить в тюрьму. Подделка документов, жизнь под чужим именем…

И снова молчание.

Потом Дженио шагнул вперед.

– Надеюсь, ты меня не сожрешь.

– Полагаю, мы сможем быть друг другу полезны, – согласился Дамиан. – Поговорим?

– Давай попробуем.

За кинжалом, который резал веревки, Дамиан следил достаточно настороженно. Но вреда ему причинять никто не собирался, и спустя десять минут мужчины заняли места у костра. Дамиан подвинулся чуточку поближе.

– Шкура сохнет, но огонь мне нравится.

– Как с тобой вообще такое произошло? Ты ж не у папы-мамы такой родился?

Дальмехо подумал, что Хозяин с него шкуру сдерет. А потом махнул рукой…

И так ведь сдерет, так какая разница? За один проступок, за два… отвечать все одно придется. Вот и нечего тут ломаться, как девушка перед гусаром!

– Родился я как раз нормальным. У нас в семье даже слабый магический дар был… не у меня. Я как раз бездарь.

– Сильно доставалось? – понимающе уточнил Дженио.

Дамиан фыркнул.

– Не доставалось. Меня просто не видели. В упор не замечали, словно и нет меня.

– Понятно. Это плохо…

– Поэтому, когда ко мне пришли и предложили получить силу… ладно-ладно! Попробовать ее пробудить!

– Конечно, ты согласился, – кивнул Дженио.

– А ты бы отказался?

– Да вперед бы визга побежал!

Дамиан печально кивнул.

– Вот и я… побежал.

– И… это там сделали?

Мужчина поежился, но отвечать не стал. Да и как тут ответишь? Как расскажешь?

О чудовищном чреве, в которое ты заходишь?

О боли, которая пронизывает каждую клеточку твоего тела…

О черноте, которая заполняет разум, и ты кричишь в пустоте, не зная, жив ты или умер…

О… о том, как ты выходишь наружу, но больше внешнего вида тебя шокирует другое. Другое сознание, живущее внутри тебя.

Рассудочное, холодное, злобное – и вечно голодное.

Угорь.

– Вот, – Дамиан молча отодвинул лохмотья с живота.

Голова угря приветственно мотнулась.

– Можно? – протянул руку Дженио.

Дальмехо вздохнул. И кивнул.

Угорь оказался холодным и противным на ощупь. Но чувствовался вполне живым. И – частью человеческого тела.

– Жуть жуткая!

– Я это понял слишком поздно, – кивнул Дальмехо. – А потом… надо было повиноваться. Надо было – и я делал.

– А почему сбежал? Я ведь правильно понимаю, ты такой не один?

Дураком Дженио не был.

– Потому… тебе имя Дальмехо ни о чем не говорит?

Дженио напряг память.

– Не особо. Должно?

– У нас маленький род. И достаточно старый, да… я получил известие, что умер отец. И старший брат.

– И что?

– Я – наследник.

– В таком виде? – поднял брови Дженио. – Или там что-то еще было?

Дамиан кивнул.

Было, как не быть.

Когда ты лишен магии, а твой старший брат – нет. Когда ты – отродье в собственной семье, а он любимчик. Когда всё, понимаете, ВСЁ достается ему, а на твою долю приходятся лишь объедки…

И – ОНА!

Пепита Марибель Маркес.

Их семья жила рядом, Дамиан дружил с девочкой, видел, как она становится прекрасной девушкой, и не просто видел…

Он полюбил.

И… стоит ли удивляться, что Пепита понравилась его старшему брату? И что брат получил ее? Вот тогда и… рассказывать об этом Дамиану решительно не хотелось, и он ограничился пожатием плеч.

– Причина была. Но я не смог добраться до дома.

– Почему?

– Потому что… – Зеленоватые когти сверкнули в свете костра. – Оказалось, что мне нужна пища. Если хозяин меня не поддерживает, то нужна. И это… я не хотел, чтобы была в опасности моя мать. Чтобы… нет, не хочу. Лучше уж здесь. Здесь меня не разыщут – сразу.