Ее планировалось убрать до появления наследника. Джес должен был погибнуть при перевороте, ибо гвардия ему подчинялась. Да, его кое-кто не любил, но и недооценивать его власть было опасно. Что-что, но строить людей он умел.

Было несколько отрядов наемников. А скоро в гавань должны войти авестерские корабли. Когда Рик вернется… он ведь тоже поплывет морем. Если удастся, его перехватят там и спишут все на вирманских пиратов.

Если не удастся… достанут в Лавери.

Король скоро переберется за город, как и каждое лето. Загородная резиденция расположена достаточно удобно для заговорщиков. Там и земли Ивельенов неподалеку, да и сам замок – скорее роскошный дом, чем укрепленное строение…

Лиля взглянула на Ганца.

– Что делать?

– Во-первых, обо всем доложить королю. Во-вторых, Эрик уже в море.

– Эрик?

– Да. Наш друг пользуется авторитетом в своих кругах. У вирман он не меньше графа, а то и герцога. Я попросил его взять еще пяток кораблей – и встретить посольство.

– А…

– А еще я отдал им все зажигательные снаряды из вашей лаборатории.

Лиля кивнула.

– Умница. А…

– Джейми отправился с ними.

– А если его… Ганц! Он же мальчишка еще!

– Он уже взрослый. А если они окажутся кстати – заодно и свой титул подтвердит.

Лиля покачала головой. Вечное женское стремление прибрать всех под свое крыло в средние века обрубается безжалостно. Здесь взрослеют быстро…

– Вы настаиваете на разговоре с королем?

– Да.

– Когда?

– Сегодня вечером.

– Мне не хочется во дворец, – Лиля сморщила нос. – Я там и так слишком часто бываю… не хочу.

Дворец!

Вот почему-то это лицо ассоциировалось у Лили с дворцом. Придворная дама, красивая, яркая, молодая…

Лиля сжала руками виски, застонала…

– Где же! Ну где!?

– Ваше сиятельство?

– Ганц, дочь Амалии – копия кого-то… но я не помню, где видела этот портрет! Не помню!

– Во дворце?

– Да, да! Но где?! Кто был на нем?!

Ганц вздохнул. Вот что она опять придумала?

– Ваше сиятельство, не мучайте себя. Это…

– Это не пустяки! Это важно! Но – где!?

– Ваше сиятельство, вдохните, выдохните… – Ганц почти силой взял ее за руку. Если не получается отвлечь – надо помочь. Пусть успокоится, потом и о деле поговорить можно будет. – Теперь подумайте. Женщина на портрете – в чем?

Лиля сосредоточилась. Зрительная память у нее была – великолепная. Да и развивала она ее постоянно, как и многие медики.

– Блондинка. В пурпурном платье. Алое с золотом. Красивая, надменная, сидит на кресле, руки лежат свободно, она с вызовом смотрит вперед…

– Отлично. Как у нее уложены волосы?

– Высокая прическа. Несколько локонов спускаются на плечи, – Лиля закрыла глаза, и портрет встал перед ней, как живой. Надменная блондинка, на белом с золотом фоне, в роскошном платье, серые глаза смотрят решительно, глубокий вырез приоткрывает красивую грудь…

– На ней есть какие-то драгоценности?

– Да. Бриллианты. Маленькая диадема с бриллиантами, колье, браслет, кольца…

– Браслет с бриллиантами?

– Да.

– На какой руке?

– Как у меня, – прикинула Лиля, вспоминая портрет.

Руки Ганца разжались.

– Ваше сиятельство, во дворец вы со мной поедете. Скажите – вы ведь видели этот портрет не в галерее?

– Да я там и не была. Во дворце.

– Вы просто шли по коридорам?

– Да. И наткнулась взглядом, – Лиля тряхнула головой. Коса метнулась по спине, больно стегнула пониже талии. – Я там чуть не заблудилась, шла по коридорам, а этот портрет – он как бы выступил из полусумрака. Словно его специально повесили подальше от людей…

Ганц прикусил губу. В отличие от Лили, он знал, чей портрет мог не понравиться королю.

– Кажется, я знаю, что это за портрет. Но если все так – к королю вы не пойдете.

– А объясниться?

– Ваше сиятельство, вы мне верите?

– Да.

– Тогда верьте до конца.

Ганц молчал, потому что обручальные браслеты с бриллиантами имели право носить только коронованные особы.

***

Эдоард вскрыл записку – и нахмурился. Своим слугам он доверял.

Королевский доверенный – это не просто так. И людей туда отбирают весьма и весьма тщательно.

Ганц Тримейн был одним из лучших. Он докапывался до такого, что Эдоард только руками разводил. Был верен и упрям. Еще с юности, с тех пор, как Эдоард, тогда еще принц, помог ему…

Но что случилось, если он просит принять его вечером?

Сегодня, чем скорее, тем лучше.

Это не слишком серьезно, но касается графини Иртон и ее дочери.

Что ж…

Если дело касается Миранды – в нем надо разобраться. Внучка все-таки…

Эдоард не знал, что Ганц врал в записке специально. Чтобы только получить аудиенцию – и как можно скорее. Тянуть он не собирался, не то дело, с которым можно ждать и жить. Если все так, как говорит Лилиан Иртон – это страшно. И это надо доложить королю как можно скорее.

А про Миранду?

А кому это интересно…

Авось и подслушивать меньше будут…

***

Алисия Иртон же получила записку от Лили.

Невестка просила уделить ей вечером внимание. Она приедет во дворец, Алисия встретит ее, проведет к себе – и они посидят, поговорят. О Миранде.

Графиня ненадолго задумалась. Но потом решила, что все не так страшно.

Лилиан Иртон – умная молодая женщина. Почему бы не поговорить с ней?

И встречу, и проведу, и у меня посидит – ничего страшного.

А почему вечером?

Ничего удивительного. Днем у нее столько дел…

***

– Скоро домой.

– Да, уже совсем скоро, – Рик усмехнулся. – Корабли готовы, вещи погружены, осталось дня три – и мы поднимаем паруса.

– Надоела эта Ивернея…

– Сам виноват. Между прочим, и здесь можно неплохо провести время. Мы накупили уйму свитков, которые здесь все равно уничтожат. Поговорили с купцами, теперь некоторые из них… более лояльны к Ативерне. Погуляли по лавкам… правда, такое ощущение, что все диковинки сюда идут как раз от нас… торговый дом Мариэль… красивое название.

Джес повертел в руках золотое перо.

– Да уж… интересно, кто это у нас такой ловкий?

– Самому интересно. Ничего, приедем – узнаем.

– Ну и сами отчитаемся…

– А там – приезжают принцессы, пара приемов, я женюсь на Анелии – и все свободны.

– Кроме тебя.

– Увы…

Будущее не приводило Рика в восторг.

***

Лиля и Ганц ехали в карете, мрачно переглядываясь. Говорить не хотелось. Они уже обговорили все, что могли, уже поругались и уже помирились.

Лиля пыталась вытянуть из Ганца, кто была эта дама.

Ганц отмалчивался как рыба и говорил, что если он угадал правильно, то Лиля все обязательно узнает. А вот если нет – то лучше и не морочить себе голову.

Но она обязательно должна посмотреть, опознать – и вообще, информация наше все.

Лиля предложила, раз такое дело, сходить с ним к Эдоарду, но Ганц разнес эту идею в пух и прах. Нет уж, увольте. Вам лучше быть от этого всего змеиного болота подальше. Гадюки целее будут.

Лиля расшипелась не хуже иной змеи.

Мол, ты – мой человек. И точка…

И вообще – государственные тайны жизненно опасны. Она все-таки графиня, а Ганц – просто королевский представитель, его могут убрать, а ее, может быть – и нет…

Тут взъерошился Ганц. И Лиля получила отповедь в том ключе, что если за каждый секрет по королевскому представителю убивать – кто работать-то будет? Его, может, и пожалеют, поскольку хранить тайны – это его работа. А вот графиню…

Поругались.

Поспорили.

И помирились. Времени все равно ни на что другое не оставалось. И сейчас Лиля ехала в карете и размышляла, что око тайфуна – это не метафора. Просто… судьба такая, видимо – притягивать все ураганы.

Надо ли вообще с этим лезть к королю, подвергая и себя, и Ганца опасности? Может, проще договориться было с Ивельенами? В обмен на избавление от Джеса… она могла бы быть полезна любой династии…

Такая мысль у Лили была, чего уж там.

И была нещадно раздавлена.

Хорошо, когда на престоле – монарх. Действительно сильный и страшный. Эдоард, по крайней мере, правит справедливо. Да и спокойно тут.

Допустим, Ивельены воссядут.

А удержатся ли?

Уж простите, уместить попу на трон – одно, а высидеть на нем потомков – другое. У нас и Лже-Дмитрии отметились.

Но… они не усидели. А ведь если бы тогда поддержали Годунова… не было бы смуты, не было бы Романовых… эххх… какого геморроя избежали бы!

Нет, Лиля была за законную власть.

Ладно бы Эдоард был типа Николая Второго, который при своей жажде лучшего и стремлении к счастью для всех про… гадил сначала несколько войн, а затем и страну.

Так нет же. Нормальный мужик, серьезный, не боящийся жестких решений, но и не утопающий в крови. Все вполне спокойно и даже уютно.

А если Ивельены не усидят?

Смута, кровь, война, революции… да кому это надо? Уж точно не Лиле, которая воочию видела это в своей стране и жила с этими последствиями. Как Перестройку ни назови… так что идите, товарищи, сторонники перемен, идите, не доводите до греха, тут ведь за убийство далеко не всегда сажают…

Алисия встретила их на входе во дворец. Серьезно посмотрела…

– Лилиан, что это за секреты?

Ганц поднял руку, отметая все вопросы.

– Ваше сиятельство, прошу простить меня. Это я попросил графиню Иртон на всякий случай побыть во дворце. И – в вашем обществе. Мало ли что понадобится его величеству.

Алисия пожала плечами.

– Если это так необходимо…?

Лилиан кивнула.

– Я верю лэйру Ганцу. Идем?

– Идем. Только…

Ганц уверенно шагнул куда-то в темноту коридоров. Женщины следовали за ним. Лиля почти не приглядывалась. Да и что толком разглядишь впотьмах? Старинные портреты, старинные доспехи…

Пляшущий огонек свечи выхватил из темноты красивое женское лицо.

– Ваше сиятельство?

Ганц спрашивал – и видел, все так и есть.

– Это она. Кто это? – Ганц молчал, зато не удержалась Алисия.

– Первая жена короля. Имоджин Авестерская.

Лиля огляделась пристальнее. Ну да. Сюда она забредала тогда, после аудиенции… кажется? Неважно. Во дворце она тогда не ориентировалась. И сейчас не намного лучше.

– Почему она здесь?

– Король приказал. Вроде, как и на виду, но и… сюда почти никто не ходит.

Лиля кивнула.

Сложно уловить сходство между больным ребенком – и портретом, но оно ведь было, черт возьми!

Будь девочка нормальной, вот так и было бы… копия!

Да и глаза…. Форма, цвет, разрез… ладно – это списываем на Амалию. Все-таки Эдоард… Но внешность Имоджин?

Тот же нос, те же губы…

Черт побери…

И мозаика начала складываться с такой скоростью, что Лиля даже пошатнулась.

– Графиня?

Ганц искренне встревожился. Но вот в сумраке блеснули зеленые глаза.

– Все в порядке, лэйр. Просто теперь… теперь я все поняла.

– Тогда идемте?

И увидела по глазам Ганца, что поняла – не она одна.

– Лэйр?

– Да, графиня. Это, похоже, так…

– Это… бред!

– Нет. Боюсь, что это действительно так.

– Ганц, вы не должны идти к королю – один. Это…

– Лилиан, не спорьте сейчас со мной, – столько металла было в голосе королевского представителя, что женщина вздрогнула. – Поверьте мне – сейчас.

Лиля вздохнула – и кивнула.

– Ладно.

– А мне никто ничего не объяснит? – Алисия была чуть недовольна и не считала нужным скрывать неудовольствие.

Ганц и Лиля, не сговариваясь, помотали головами.

– Нет.

– Неужели?

Лиля подняла руку.

– Алисия, милая – все потом. Сейчас не до таких мелочей.

Вскоре компания разошлась. Ганц отправился на доклад к королю, Лилиан – к Алисии.

***

Эдоард ждал гостя в кабинете.

– Лэйр Ганц?

Мужчина поклонился.

– Ваше величество, я благодарен, что вы согласились…

– Не надо велеречивостей, лэйр. Что не так с Лилиан и Мирандой?

– С ними все в порядке, Ваше величество. И я заранее прошу прощения, что ввел вас в заблуждение. Но это не из корыстных соображений.

– Да?

– Ваше величество, мне просто не хотелось писать о действительной причине визита.

Эдоард кивнул ему на кресло.

– Что ж. Садитесь и рассказывайте, лэйр.

Ганц поклонился, опустился в кресло и тихо заговорил.

– Ваше величество, я должен сообщить, что герцог Ивельен готовит заговор против короны.

– Вот как?

– Да, Ваше величество.

– И как же Вы это обнаружили?

– Когда покушались на графиню Иртон…

– И тут она?

– С нее все и началось, Ваше величество. Я прошу прощения за дурные вести, которые я принес, Ваше величество…

– Рассказывайте, лэйр.

Ганц рассказывал. Эдоард мрачнел.

Заговор был не слишком обширным и разветвленным. Всего-то десятка два человек. Хотя достаточно высокопоставленных. Но ведь и у таких бывают проблемы. У одного – долги, у второго – дети, у третьего потомственная обида на корону, четвертому рога на голову давят – и он увидел подходящий случай сквитаться с врагами…

Граф, барон… ни одного герцога, кроме самих Ивельенов. Оно и правильно. Зато какие-то капитаны, какие-то планы… нет, составлено-то было неплохо.

И началось все это дело около трех лет назад. Именно тогда Ивельены начали списываться с Авестером, именно тогда им помог Леонард, который был сильно обижен на Эдоарда еще со времен Имоджин, а потом и Ричард добавил, отказавшись от его доченьки…

А с помощью Леонарда… нашлись и наемники, и другие недовольные (их же всегда много)….

Но денег мало не бывает. И Ивельены, поиздержавшись, решили прикончить Лилиан – когда узнали о ее беременности. А потом и Миранду.

Зачем?

Ну, Миранда наследница.

Джерисон?

Так и понятно. Его все равно планировали убирать. Как и Эдоарда, как и Ричарда…

В результате все наследовала бы Амалия.

Нет, можно выдать Мири замуж за кого-то, но зачем рисковать? Убить – проще.

– Значит, Ивельены. Восхитительно. Графиня об этом знает?

– Нет, Ваше величество. Точнее – знает, но не обо всем.

– А о чем же?

– Что заговор есть. Что это Ивельены. Остальное ей без надобности.

– Это хорошо… Амалия, Амалия…

– Они были вне подозрений. Их никто и никогда не проверял. И они могли плести свою паутину, вербовать союзников… их не так много, но… ведь и у нас в столице не так много войск?

– Стрелки и гвардия.

– На стрелков можно не рассчитывать, Ваше величество, – развел руками Ганц, – там каждый второй капитан куплен Ивельенами.

– Вот как? Откуда Вы это знаете, лэйр?

– Каждое преступление оставляет финансовый след, – Ганц усмехнулся. Упоминать, что так сказала графиня, не стоило. – Даже наличные не получаются из воздуха. Всегда можно поговорить с портными, мастеровыми, можно узнать у крестьян, сколько с них дерут налогов, у служанок – много ли у госпожи новых платьев, у оружейников – сколько им должны…

– И Вы смогли все это так быстро выяснить?

– Я привлек еще нескольких представителей, – честно признался Ганц. – Как только я понял, что дело глубже, чем просто покушения на графиню – я уже не решался работать в одиночестве. И мы взялись вместе. Плюс наша разведка, плюс вирмане – силовая поддержка… хотите – рубите голову. Но иначе я и половины не накопал бы. И как только стала складываться картина, я поспешил к Вам.

– Один?

– Ребята решили, что можно мне доверить доклад.

– Что Ваши люди знают о… Ивельенах?

– Ничего, Ваше величество. Моя воля – я бы и графиню не впутывал в это дело, – не удержался Ганц. – Не для женщины это…

– Ладно, – взмахнул рукой король. – Давай так. Шум поднимать я не позволю. Ганц, я дам тебе отряд гвардии. Сможешь с ее помощью взять всех и посадить в Стоунбаг?

– Всех?

Эдоард поморщился.

– Ивельенов – в том числе. Лорана, Питера… Амалию…

– А детей?

– Детей… старших – туда же.

– Ваше величество…

– Делай! – рявкнул Эдоард. – И лучше – прямо сейчас. Напиши приказ, я подпишу…

– Слушаюсь, Ваше величество.

Ганц послушно набросал несколько строк, еще раз вспомнив добрым словом Лилиан Иртон. Удобное все-таки перо…

Король едва дождался, пока чернила просохнут, быстро подписал, поставил печать…

– Иди…

– Ваше величество, простите, но я должен рассказать и другое.

– Я чего-то еще не знаю?

– Да, Ваше величество. Я умоляю простить меня…

– Лэйр!

– Ваше величество, Вы помните тот день, когда Ваш друг и Ваш сын…

– Да. К чему ты сейчас заговорил об этом?

Эдоард догадывался, что радости ему этот рассказ не принесет. Но… надо было. Он – король. Он – должен.

– Ваше величество, я заранее прошу простить меня за все необдуманные слова, которые могут причинить вам боль. И за те вопросы, которые вынужден буду задать. Я не хочу этого. Но выбора у меня тоже нет.

– Интересно… Спрашивай. Я отвечу… наверное.

– Когда нашли мертвых Джайса и Эдмона – с Вашего позволения, я назову их именно так, для быстроты. Это ведь Джайс отравил и принца, и себя, так?

Ганц смотрел прямо в глаза королю. И Эдоард нехотя кивнул.

– Так. Откуда ты узнал?

– Догадался. Если бы было наоборот – Вы бы… не то, что стали бы скрывать. Но расследование проводилось бы на тему, где принц взял яд и зачем ему травить графа. А вот Джайс… Вы берегли детей. Вы все сделали, чтобы не разразилось скандала. Нашли убийцу, которым якобы оказался лакей, казнили его…

– Тайно выпустили с деньгами и приказом молчать до конца жизни. Я не хотел убивать невиновного мальчишку. Он ведь младше Эдмона был…

Эдоард чуть ссутулился. Но потом до него дошло. Выпрямился, сверкнул глазами… Ганц не обманывал себя. Сейчас его жизнь висела на волоске.

– Детей?

– Я не оговорился, Ваше величество. Джерисона и Амалию. Ваших детей с Джессимин.

– Откуда ты…

– Я был в Иртоне. У графини сохранились письма.

– Какие?

– Ее величество писала матери. Перед рождением детей она начинала умолять мать простить ее во имя великой радости… дети – это всегда счастье, и неважно, в браке они родились или нет. Но я сопоставил даты – и у меня возникло предположение. Потом я навел справки. Алисия Уикская … все говорили, что она бесплодна. Докторусы, ее родные – но вдруг предложение, двое детей… Амалия родилась недоношенной, мать ею никогда не занималась, да и Джерисоном тоже. Зато дети попали во дворец как товарищи по играм их высочеств…

– Отдаю должное твоей догадливости. Графиня знает?

Ганц покачал головой.

– Она не настолько разбирается в этом, чтобы найти зацепку. Да и ей это неважно.

– А тебе?

– А я старался понять. Разобраться. И – ужаснулся.

– И что ты собираешься делать с этим пониманием?

– Молчать. До конца дней своих. Неважно, когда он будет. Молчать.

Взгляд короля чуть потеплел.

– Молчи. Иначе…

Ганц коснулся Знака, висящего под рубашкой.

– Альдонаем клянусь, ваше величество. Чтоб мне дороги в его царство не найти… Но это, к сожалению, только присказка.

Эдоард вздохнул, и решил видимо, пояснить. Или просто выговориться?

– Беременности получились случайно. Мы старались быть осторожны, она брала зелье у одной ведьмы, но такие травы опасны, если принимать их постоянно. Меня тогда не было в столице, и довольно долго. Джесси решила сделать перерыв. А отец неожиданно вызвал меня.

Мы были неосторожны. Но мы любили. И потеряли головы.

– Идея выдать детей сестры за детей брата принадлежала Джайсу. – Ганц не спрашивал. Он – утверждал.

– Угадал. Джайс любил сестру до безумия. Он был всем сердцем предан Джессимин, готов был целовать землю, по которой ходила сестра. А когда она полюбила меня – он стал моим самым преданным другом. Лишь бы быть рядом с ней. Если бы они были хотя бы кузенами…. Джайс готов был на все ради сестры. Убить, умереть, предать, обмануть… И она отлично это знала.

Ганц кивнул.

– Амалия и Джерисон ничего не знают, так?

– Абсолютно верно.

– Вот! Это и не давало мне покоя. И такой вопрос… яд находился у Джайса?

Эдоард кивнул, снял с пальца кольцо с большим синим камнем и осторожно что-то повернул. Камень откинулся – и под ним обнаружился сероватый порошок.

– Это было на руке у Джайса. Потом яд дали собаке. Она умерла.

– Пока все сходится. А теперь такая сказочка. Росли вместе пятеро детей. Питер Ивельен рос вместе с Эдмоном, часто бывал при дворе.

– Да…

– Товарищ по играм его высочества. Простая такая должность, но иные на ней высоко взлетали, а иные больно падали… не сомневаюсь, что они крепко дружили.

– Да. Питер – неплохой юноша. Но…

– Ведомый. Всегда второй, вечно второй… неплохой, но вот так вот. А Эдмон был Вашим первенцем. Нервный, чувствительный мальчик, любящий свою мать. И – ненавидящий Иртонов. Эдмон любил мать. Джесси отнимала у них отца, Джайс помогал этому… я не знаю, Имоджин ли рассказала ребенку, сам ли он дошел… он – ненавидел. Но о детях не знала и Имоджин. Верно?

– У нас были страшные скандалы, – его величество вздохнул. – Дикие, отвратительные… но детьми она меня не попрекнула ни разу. А если бы знала – обязательно. Мы сделали все очень быстро, когда узнали, что Джесси забеременела…