При дворе его величества Остеона
– Мой господин…
Френсис Сорийская всегда была великолепна в постели. Талант!
Кто-то стихи пишет, кто-то на музыкальных инструментах играет, а вот леди Сорийская была великолепна в постели. Сходила с ума, кричала, кусалась, царапалась, извивалась в мужских руках, так заводя партнера, что тот забывал обо всем. И потом чувствовал себя героем…
Как же! Такую красотку и до такого довел…
Но имелась разница между работой и удовольствием и для леди Френсис.
С принцем она многое делала по обязанности, а вот сейчас… и томный взгляд, и низкий чувственный голос, от которого и боевые кони встали бы на дыбы, все было от души.
– Мой господин…
Мужчина, у которого на плече покоилась головка леди, погладил ее по длинным каштановым волосам, намотал их на кулак – и впился в податливый жадный рот, в манящие алые губы…
Таково уж было свойство Френсис – пробуждать в мужчине зверя. И зверь этот требовал насыщения.
Спустя примерно час леди опять вытянулась рядом с любовником, спокойная и довольная. Теперь настало время поговорить.
Мужчины ведь устроены иначе, им отдых нужен…
– Ты была у принца?
– Да, мой господин. Найджел недоволен. Ему кажется, что его лишают заслуженного – власти и прав. Он хочет трон, хочет стать королем… это его просто изнутри сжирает. Вы бы видели, как его корежило от слова «принц». В мечтах он уже давно правит Аллодией.
Мужчина только хмыкнул.
– Правит он… направит такой, если его не направить.
– И куда вы хотите направить его, мой господин?
Мужчина покосился на женщину.
Редкое сочетание. Красота, ненасытность и ум. Невеликий, но большого ему и не надо.
– Его величество решил женить Найджела.
– Да? На ком же?
Новость эта была потрясающей. При дворе еще не ходили слухи и сплетни, никто ничего не знал…
– С Саларином родниться нельзя, королева была оттуда. Остается Элар. У них как раз есть девица подходящего возраста…
– Неужели Дилера?
– Ее высочество Дилера, не забывайся…
Леди Френсис состроила покаянную рожицу.
– Мой господин, я бываю такой непочтительной. Такой рассеянной… угодно ли будет вам наказать меня за это прегрешение?
Глаза мужчины сверкнули жадными огоньками, но свои силы он оценивал верно, а потому не стал торопиться. Просто сжал в кулаке гриву волос, намеренно причиняя легкую боль, и удовлетворенно пронаблюдал, как туманятся глаза леди Френсис. Не от боли – от желания.
– Чуть позднее.
– Да, мой господин.
– Именно Дилера. Предварительный договор с Ринием Эларским уже заключен, есть наметки по переговорам с Саларином. Если все пройдет удачно, Степь падет к ногам тройственного союза.
– Вот как…
Леди Френсис была действительно неглупа.
С Саларином – родство. Правящий сейчас король – брат ее величества Лиданетты, которая безвременно почила во время эпидемии оспы. С Эларом будет родство. А дальше…
Каждое государство сильно своим.
Аллодия богата лесами, горами, у них почти нет конницы, но сильная пехота. В Эларе, напротив, конь стоит больше, чем женщина. За убийство или вред, причиненный коню, тебя могут просто повесить. А Саларин – это купцы. Война же – расходы, расходы и еще раз расходы. И взять-то с той Степи нечего, кроме коней, территорий и рабов. Но чтобы все это начало приносить прибыль, еще требуется столько вложить… подумать страшно.
Это понимает любой разумный человек.
– Что я должна сделать, мой господин?
– Мне пока невыгоден этот союз. Пока…
– Я понимаю…
Френсис действительно понимала. Если договор будет заключаться от имени его величества Остеона или Найджела, те могут призвать союзников на помощь. Во время войны любое покушение на королевскую власть – бунт. Карается смертью на месте – если повезет. Если нет – ты будешь молить о смерти.
А вот если на трон садится новый король, если он, своей волей, заключает этот союз, если начинается война, которая позволяет отправить на поле боя самых недовольных и решительно прополоть остальных…
Это уже совсем другой расклад. Но показывать, что она это понимает, – нельзя. Наоборот…
– Поэтому ты будешь постепенно вкладывать в голову Найджелу простые мысли. Первая – отец его не понимает. Он так всю жизнь и пробегает перед отцом на задних лапках, если не решится сбросить ярмо. Можешь ты влюбить этого индюка в себя?
Френсис пожала плечами.
У Найджела в сердце уже была одна любовь – к нему самому. Вряд ли там еще поместится…
Увы, ее величество Лиданетта была хрупкого телосложения. Роды дались ей очень сложно, она долго приходила в себя и с рук не спускала сына. Второй раз у нее был выкидыш. И третий. Потом родился мертвый ребенок…
Все это заставляло ее обожать живого малыша, тискать, уделять ему все время и внимание…
Найджел вырос в твердой уверенности, что солнце светит миру по его приказу. И только для него. Убедить такого эгоиста в своей любви несложно, он и так в ней не сомневается. Это же ОН, и Он снизошел до тебя. Чего тебе еще надо для счастья?
А вот заставить его полюбить?
Это задача для незаурядной женщины. Впрочем, Френсис считала себя именно таковой.
– Я попробую, но не ручаюсь за успех.
– О, я верю, что у тебя все получится, дорогая. Влюби его в себя и внушай мысль, что от отца можно избавиться и иначе. Не убийством…
– К примеру, мой господин?
– Есть некоторые отвары… Если пить их достаточно долго, человек становится безумен. Ему чудятся голоса, появляются видения… безумие его будет очевидно. А безумный король не может править государством. Его надо запереть и вручить регентство и корону его сыну.
Леди Френсис кивнула.
– Это вторая мысль?
– Да. И третья – его не уважают. Его унижают, заставляя жениться на Дилере Эларской. Отец женился по любви, а для сына он счастья не желает, оскорбляет и третирует наследника, низводя его чуть ли не до уровня ребенка…
Леди кивнула.
– Я сделаю, мой господин. Но не случится ли так, что Найджел просто оскорбит эларцев? Смертельно оскорбит?
– И пусть. – Господин довольно улыбнулся. – Поверь, найдется и кому утешить принцессу, и кому спасти репутацию страны в глазах соседнего государства…
Леди Френсис подумала и кивнула.
Что уж она поняла – осталось в хорошенькой головке леди, но вслух прозвучало:
– Мой господин… вы имеете в виду себя?
– Это тебя не касается.
Из зеленых глаз покатились бриллиантовые слезинки.
– Мой господин, только не говорите, что вы готовы променять меня – на эту чалую лошадь!
Мужчина хохотнул. Леди Френсис, безжалостная, как и все красивые женщины по отношению к соперницам, попала в точку. Именно чалая и именно лошадь. Лучше бы Дилеру не описал никто.
Вытянутое лицо, тяжелая квадратная нижняя челюсть, здоровущие зубы, бородавка на щеке, волосы невнятного коричневого оттенка… Да и фигура соответствующая – длинная и нескладная.
Рядом с леди Френсис Дилера не просто смотрелась бы служанкой. На нее бы еще и плевали…
– Неужели ты думаешь, я могу от тебя отказаться?
Бриллиантовые слезинки так же текли из глаз.
Леди Френсис отлично понимала, что ради власти ее любимый пойдет на все и не посчитает это грехом. От нее не просто откажутся. Ее убьют.
Но выглядела она так соблазнительно…
Растрепанная, полуобнаженная, с гривой волос, рассыпанной по одеялу…
– За эти мысли ты заслуживаешь самого строгого наказания, – приговорил мужчина. И подмял под себя несопротивляющуюся красавицу.
Леди Френсис была достаточно умна, чтобы верно оценивать свои силы.
Королевой ей не стать. Но фавориткой – вполне. А для этого нужно быть услужливой, податливой, покорной и соблазнительной. И она отлично с этим справится.
Принц, говорите?
Что ж, она справится и с принцем. А сейчас…
Сейчас нет ничего, кроме ее самой, любимого человека и наслаждения, которое он дает ей. Да, мой господин, еще, прошу вас…
Мария-Элена Домбрийская
Поездка в карете – это не особенно интересно.
Ты едешь, кляня кочки и выбоины, потом вы останавливаетесь, ты разминаешь ноги и возвращаешься в карету.
Через два часа – то же самое.
Останавливаться на обед?
В этот день было попросту негде. Они не встретили ни одного приличного придорожного трактира, в который можно было бы зайти и пообедать. А вот ночевать…
Ради ночевки они остановились на постоялом дворе, который гордо нес вывеску с названием «Три карася».
«Жаль, не три пескаря, – съязвил внутренний голос, как-то ставший привычным. – Интересно, каких карасей там жарят, если до ближайшей речки пилить и пилить?»
Малена предпочла не обращать внимания на этот вопрос и медленно, вслед за капитаном, вошла внутрь.
«М-да. Пять звездочек мы видим только в окошко. За… любись…» – оценил внутренний голос.
При чем тут звезды, Малена тоже не поняла. Трактир как трактир.
Общий зал с изрядно закопченными потолками, тяжелые столы и такие же тяжелые скамьи – чтобы драться было ими несподручно. По стенам развешаны вязанки лука и чеснока, там же, в держателях, факелы… Закопченный камин – его должны разжечь вечером…
«Если труба не забилась. А то дыму будет…»
Стойка, за которой находятся бочки, бутылки, дверь на кухню, и стоит сам хозяин трактира.
«Бэээээ…»
Да, при виде этого толстяка в несвежей одежде у Малены комок подкатил к горлу. Толстое брюхо, кожаные штаны и фартук, грязная рубаха, некогда бывшая… интересно, какой?
«Судя по виду – ей камин и прочищали». – Внутренний голос окончательно распоясался. И был прав. Увидь такое матушка-настоятельница, мерзавца бы просто воткнули головой в кучу навоза. И пусть стоит, пока не надоест.
Малена такого приказать не могла.
Горло свело судорожным спазмом, руки дрожали, перед глазами все плыло…
«Эй, ты только в обморок не ляпнись, – забеспокоился внутренний голос. – Тут грязи на полу столько, что тебя год не отмоешь!»
Малена судорожно кивнула, еще раз сглотнула и ухватилась за руку ближайшего солдата. Тот посмотрел сначала удивленно, потом понял, что девушке просто плохо от местной атмосферы и запахов… о, этот восхитительный букет прокисшего пива, подгоревшего мяса, несвежей рыбы, отхожего места и не выплеснутых вовремя помоев! Тут и перегару недельному рад будешь!
Марию-Элену подхватили под локоть и деликатно, но крепко поддержали.
– Дышите, барышня…
Малена сделала глоток сомнительного воздуха, второй… Покосилась на солдата. Видела она его раньше? Да, возможно. Просто сейчас у нее не то состояние. Она бы здесь и отца не узнала…
Тем временем Дорак Сетон хлопнул по стойке.
«Какой герой, – тут же последовал комментарий. – Руку отодрал. А мог бы и пару пальцев оставить… прилипли бы».
«Она в перчатке», – в ответ подумала Малена, находясь в таком состоянии, что беседы с внутренним голосом ее не ужасали. Все лучше, чем если ее начнет тошнить прямо здесь. И прямо сейчас.
Не готовят в обители к таким-то радостям жизни! Не заставляют копаться в навозных кучах, убирать за свиньями, чистить выгребные ямы!
И даже если говорить о страждущих…
Малена могла жаловаться долго, но кто ж допустит герцогессу к действительно тяжелым случаям, вроде той же проказы? Или к умирающим от язв или ран в живот?
Да, в обители все равны. Но… Домбрийская.
– Комнату для госпожи. Комнату для меня. Так… и три общих комнаты для моих людей. Лошадей расседлать, напоить, задать овса…
– Да, господин…
– Сетон, – высокомерно произнес Дорак. – Командир гвардейцев его светлости Домбрийского.
– Ох, милосердие Его! Какие гости-то!
«Расхвастался, павлин…»
Малена была полностью согласна с внутренним голосом.
Трактирщик кивнул слугам, которые вылетели за дверь, а сам поклонился адресно капитану, адресно Малене и засеменил вверх по лестнице.
– Следуйте за мной, господа! Госпожа…
– Ее светлость! – рявкнул Дорак.
– Ох, милосердие Его! Прошу вас, ваша светлость…
Лестница была крутой и грязной, идти по ней вдвоем было откровенно сложно, опираться на перила Малена просто не рискнула, подхватила повыше юбки верхнего и нижнего платья, наплевав на приличия… хватит! И так тошно… надо потом будет это платье выкинуть!
«Сжечь перед тем, как надеть».
Комната, дверь которой услужливо распахнули перед Маленой, была маленькой и тесной. Но это бы она пережила…
Это – да. Но другое…
Постель выглядела очень характерным образом. А именно…
«Клопы!» – ахнул внутренний голос.
Да, этими тварями и кишела кровать, накрытая грязно-серым покрывалом. Малена передернулась.
– Это что такое?! – взревел Дорак. – Ты что – смерти ищешь?!
Трактирщик согнулся в поклоне, залебезил, оправдываясь…
«Замечательно. Сейчас этот умник будет два часа орать на трактирщика, потом они ничего не сделают, и тебе придется ночевать или в карете, или в чистом поле, лошади-то уже расседланы. И в результате с утра ты будешь никакой. А впереди еще день… и не один день».
«И что делать? – Малена так живо представила эту перспективу, что ей дурно стало. – За что мне это?»
«Подвинься…»
Малена резко выпрямилась.
– Господа, будьте любезны замолчать!
До трактирщика дошло сразу, и он умолк, Дорак какое-то время бушевал, пока не заметил взгляда Малены. Ледяного, презрительного… когда она научилась так смотреть?
Она и сама не знала. Как-то… Сама выпрямилась спина, сам открылся рот, произнося негромко, но четко и ясно, словно откусывая каждое слово…
– Капитан, будьте любезны, отправьте трех солдат носить воду на кухню. Господин… как вас зовут?
– Свон. Трактирщик Свон или дядюшка Свон, миледи…
– Ваша светлость. Господин Свон, вы сейчас прикажете слугам нагреть на кухне большой котел воды – и когда она вскипит, солдаты принесут сюда десять… нет, пятнадцать ведер с кипятком. Пусть зальют все углы. Дальше. Сколько у вас слуг?
– Четверо, ваша светлость.
– Двоих немедленно сюда. Они снимут с кровати весь этот хлам, выкинут и принесут потом свежего сена. Надеюсь, оно у вас есть? И пара-тройка мешков? Чистых?
– Да, ваша светлость…
– Отлично. После того как они выкинут этот мусор, пусть набьют несколько мешков сеном. Не королевское ложе, но переночевать сойдет. Завтра получите обратно свое добро. Капитан, заплатите человеку за хлопоты.
Дорак медленно кивнул:
– Да… ваша светлость…
– Вы все еще здесь?
О проекте
О подписке