Тёрн долго держал Аманду за руку. Смотрел, не отрываясь, словно пытался запомнить мать такой, какая она сейчас. Веселой, счастливой, смеющейся. А не изуродованным трупом.
А заодно хорошо бы поесть, переодеться, искупаться… – Ёлка, нам в столицу надо! – Надо. И что? Ты будешь оспаривать мое право на ванну, колбасу и тапки?
После смерти они рассыпались в щебенку. Самый обычный гранит. Ни голову над камином повесить, ни шкуру на пол подстелить. Вот на них и не охотились. По принципу – на фига козе баян, если он в доме, а она – в хлеву?
Мы привычно обменивались мыслями, даже не думая разговаривать вслух. Со стороны это казалось, наверное, очень романтичным. Двое, мужчина и женщина, стоят, глядя друг другу в глаза, и молчат, как рыбка окунь. Мало кто мог догадаться, что между нами разворачивается напряженный диалог.