Надо было просто выбраться из домика через окно, так, чтобы не заметили эти мужланы (а им и дела до нее нет, сидят на поляне, играют в кости), добраться до дороги, а уж там…

Вот в романе тьерина Коломбетта повстречалась с переодетым принцем, они полюбили друг друга и бросились родителям в ноги. А тьерина Адалетта встретила на дороге графа, который как раз был в печали после смерти супруги, и у них было еще много испытаний, но потом-то все было хорошо!

Так что надо только сбежать!

О жизни тьерина Мелания знала ну очень мало. Отец любил ее, берег, воспитывал в монастыре под присмотром доверенных лиц, а потому все ее знания были почерпнуты из романов. О том, что в лесу водятся волки, она теоретически знала, но ни в одном романе волки не загрызали главную героиню! Могли погонять по лесу, а потом являлся герой и спасал ее. Так что побег тьерина тоже воспринимала как восхитительное приключение из романа. А о том, что ее могут обидеть, даже и не задумывалась.

Её?!

Обидеть?!

А за что? Это же она, она хорошая, она никому ничего плохого не сделала…

Так что тьерина обдумывала планы побега – и наконец решилась. Взяла столовый ножик и принялась открывать задвижки на окне. Одна, вторая… есть!

Не прошло и десяти минут, как ставни растворились. А всего-то дел: просунуть нож в щелочку и приподнять засов, совсем как в «Похищении Армелинды»! Вот какая она молодец! Теперь надо бесшумно вылезти в окно…

Тьерина мрачно вздохнула, подоткнула повыше юбки, подставила стульчик и полезла.

Караульщики так и играли в кости, когда тьерина выбралась с противоположной от них стороны и тихо-тихо направилась в лес, едва дыша, чтобы не услышали.

Может, ей и удалось бы уйти в лес и попасться там на зубы особо невезучему и романтичному волку, но…

Пауки в романах тоже не водятся. Разве что паутина, которая может обнаружиться где-нибудь в углу старинного замка. А вот в лесу водятся. И вырастают до размеров ногтя на большом пальце руки, и обладают отвратительной внешностью…

А еще у них есть такая привычка – если в их паутину влезть прической, они вполне могут упасть неосторожному типу на голову. Что и произошло.

Тьерина Мелания завизжала так, что лес дрогнул. А уж как подскочила ее охрана…

Девушка поняла, что раскрыта, и помчалась в лес, не особо разбирая дорогу. За ней рванулись вояки, понимая, что за побег девчонки Даверт из них ремней нарежет.

Тьерина бежала, и было это вовсе не как в романах. Лес почему-то оказался буреломным, сухостойным и паутинным. И сколько всей этой мерзости она собрала на прическу и платье – неизвестно.

Позади топали тяжелые сапоги, девушка летела, уже не разбирая дороги, а герой все не приходил и не приходил.

А потом земля вдруг вывернулась из-под маленьких ножек.

* * *

Двое мужчин стояли над бездыханным телом.

– Ирионова глотка, – мрачно произнес Дим.

Его более молодой напарник выражался куда как изощреннее. И было отчего.

Убегая от погони, тьерина Мелания не заметила звериной ловушки – Ирион сожри всех браконьеров! – и попала прямо в нее. Сейчас тьерина больше всего напоминала бабочку на булавке.

Заостренный кол пробил ее насквозь. Девушка скончалась раньше, чем ее вытащили из ямы.

Мужчины смотрели на нее и прикидывали, что с ними сделает Даверт.

– Шею свернет, – подумал вслух Дим.

– Это если повезет, – откликнулся напарник.

Эттан Даверт не прощал подобных промахов, его сын тем более, так что…

Спустя двадцать минут на поляне никого не осталось. Тело девушки мужчины оставили в доме, заперев его на все засовы, так хоть зверье до нее не доберется. А сами сняли с тьерины все имеющиеся драгоценности и направились в Тавальен. Если повезет, до вечера их не хватятся – и они успеют уехать. Хоть и тяжко покидать насиженное место, а жизнь дороже…

* * *

Эттан выходил из зала победителем. Очаровательная улыбка, поклоны…

Эльнор догнал его на выходе.

– Мелания…

– Ваша дочь будет возвращена вам к завтрашнему вечеру, – тихо ответил Даверт. – Раньше просто не успеть. Как вы понимаете, сегодня я буду немного занят.

Эльнор скрипнул зубами, но что он мог сделать? Только предупредить.

– Если с ней что-то… я вам глотку перерву, Даверт.

Эттан ответил сопернику улыбкой победителя.

Глотку он перервет! Смешной дурак!

Да что ты успеешь-то?

Сейчас, когда я стал Преотцом, я как следует прополю ваш огородик. Должен быть – Я. А вы должны слушаться меня, покорно выполнять приказы и не иметь своего мнения. И уж тем более не метить на мое место, вот еще не хватало!

Так что предстоящего Эльнора ждала печальная судьба. Рано или поздно, скорее рано, Даверт доберется до его горла, а уж как это будет обставлено…

Может быть, встреча с разбойниками на проселочной дороге, может быть, подарок с отравленной иголкой, может быть, арбалет на темной улице – как повезет. Что будет выгоднее.

Но – покойся в Море, предстоящий Эльнор, как говорили раньше еретики. Это ж надо, было ведь время, когда умерших хоронили в море…

Да, надо активнее бороться с суевериями.

Эттан отлично знал, кто до сих пор поддерживает их, и собирался ловить людей на их маленьких слабостях. Или немаленьких.

А девчонку можно вернуть Эльнору, и даже нужно. Когда предстоящий совершенно случайно отравится рыбой, придет время подумать о подходящей партии для соплячки, чтобы получить хотя бы часть состояния ее отца.

Даже во враге должно быть что-то хорошее.

Например, его деньги, которые могут стать твоими.

Род Ольрат

Когда на голову Массимо вылилось ведро холодной воды, он только замычал. Пьяный туман у него в голове одним ведром было не вышибить, тут бочка нужна.

Вот туда бедолагу головой и сунули.

И поболтали еще как следует, чтобы прочухался. Раз, другой, третий… потом Массимо разлепил глаза и издал стон.

– Ой… где я?!!

Крепкая затрещина вышибла остатки тумана. На него смотрел Тимус Шернат, отец Романа. Старый кожевник был чем-то весьма недоволен.

– Протрезвел? Или еще добавить?

– Да пошел ты… Ириону под хвост, – огрызнулся Массимо. – Чего ты ко мне лезешь?

Еще одна оплеуха прилетела быстрее ветра. В обычном состоянии старый вояка увернулся бы от нее, но сейчас, после многодневного запоя? Да его бы и муха крылом сшибла…

– Завтра Романа хороним. И ты там будешь, понял, дурак старый?

Новость ошарашила Массимо вернее дубинки. Он завозился на вытоптанной земле шернатовского двора, пытаясь подняться и развозя по себе месячную грязь.

– Как… Роман?! КАК?!

– А вот так. Ты соображать-то в силах?

– Да уж не дурее тебя, – огрызнулся Массимо.

Тимус кивнул на бочку с водой. Рядом с ней лежала на скамейке чистая одежда.

– Вымойся, переоденься да приходи в мастерскую. А то от твоей грязи у меня все шкуры попортятся.

Только сейчас Массимо обратил внимание, что они находились в кожевенной мастерской. Не в городе, нет.

Кожевники жили в городе, а вот работали они как раз за городом. Уж больно смердели их дубильные чаны. Потому градоправитель в обязательном порядке отправил кожевников и углежогов за городские стены, за что и был нежно любим населением и ненавидим кожевниками. Но… воняло ж!

Воняло и сейчас. Только аромат Массимо с лихвой перекрывал вонь чанов с едкими веществами и сохнущих бычьих шкур на распялках. От него пахло так, что…

А как может пахнуть после такого долгого запоя?

Мужчина вздохнул и направился к бочке. Мыться и еще раз мыться.

Шернат ждал его в доме.

– Поговорим?

– Да.

От Массимо после экзекуции все еще попахивало, да и бороду с волосами подстричь не мешало бы, но сейчас от него бы лошади не шарахались.

Тимус кивнул на стол.

– Много тебе нельзя, но бульончик попей. А я пока расскажу.

Желудок Массимо отозвался на слово «бульончик» нежным урчанием. Ольрат и не заметил, как уговорил большую миску. Тимус смотрел строго.

– Можешь теперь разговаривать?

– Да.

– Тогда слушай. Когда Маришка умерла, Роман был сам не свой. Ходил как чумной, но запивать горе не пытался, у меня не забалуешь. А зря…

– Зря? – искренне удивился Массимо.

– Запил бы – жив остался. А он решил найти тех, кто убил Мариль.

Массимо напрягся.

– И?!

– Нашел. Только не он их, а они его. Видимо.

– Рассказывай, – попросил Массимо. И превратился в слух.

А история вырисовывалась печальная. У Романа и Мариль все было серьезно: ребята пожениться собирались, любовь цвела пышным цветом, так что гибель любимой девушки Роман принять отказался. Нет, если бы Мариль, например, утонула в море или случайно погибла… случайно! Там – да! Воля Ардена, и никто не виноват.

А тут-то убийство!

И никто не может найти этих негодяев! Никто! Никому это не интересно!

Логическая цепочка оказалась простой.

Никто не может найти – никто не ищет – никому не нужно – я сам найду мерзавцев – Мариль не останется неотомщенной. Да, Храм Ардена не одобряет мести, считая, что Арден воздаст всем по заслугам.

После смерти достойных вьелерины уведут по солнечным лучам, а недостойные души пожрет Ирион. Но во времена Морских Королей считалось иначе.

Если ты видишь несправедливость или зло – останови его. Если не можешь остановить – отомсти, чтобы такого не повторялось впредь. А если ты отвернулся, то ты виновен и в том, что случилось, и в том, что случится. Ибо негодяй непойманный становится вдвое наглее.

Вот Роман и решил поймать, схватить и донести градоправителю. И пусть убийц казнят на площади. Ради такого случая он и сам топор в руки возьмет, что уж там!

Тимус видел, что сын чем-то занят, но наивно радовался. Все не запил, в море не бросается, о самоубийстве не говорит, понимает, что жизнь продолжаться должна…

Когда мальчишку нашли с перерезанной глоткой, тогда-то правда и выяснилась. Отцу Роман ничего не сказал, открылся только старшей сестре, с которой был близок. И та, дура безмозглая, нет бы вправить мальчишке мозги или хотя бы Тимусу сказать, он бы сам справился, поддержала сопляка в его начинаниях! Мол, ищи, Рома! Обязательно ищи!

Ревет теперь в три ручья, понимает, что наделала.

Она-то думала, что Роман побесится, да и успокоится, а там она ему и подружку новую подберет. У ее мужа кузина хорошенькая… ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы…

– Дура, – кратко высказался Массимо. – И?

– Тем вечером… он ведь ей все рассказывал, вот и тогда… Пришел к ней Ромка мой весь веселый, довольный, говорит, пожелай мне удачи, я такое нашел… Она расспрашивать начала, а он рукой махнул – мол, времени нет, да и сбежал. Сказал, что может узнать, кто Маришку убил.

Массимо стиснул челюсти. Имя племяшки отдавалось тупой болью в груди, под сердцем…

– Ты думаешь, он и правда кого-то нашел?

– Его нашли. За городской стеной, горло перерезано, а ограбить не успели. Понимаешь, что это значит? Перстень, кошель – все при нем осталось.

– Не грабили, не просто убили… нашел?

Сейчас Массимо было еще хуже. Он смутно помнил Романа через пьяную муть… и не смог не признаться Тимусу.

– А ведь Ромка и до меня пытался достучаться. Ты сказал – сестра, а выходит, что и я не умнее. Коли б я не пил тогда, что та лошадь, не пошел бы он один, уж я бы его прикрыл…

– Ага. Или лежали б вы там оба. Рядышком.

Доля истины в словах Тимуса была. И Массимо это понимал. Но…

– На похороны я приду.

– И опять запьешь? Не хватит ли?

– А ты что предлагаешь?

Тимус опустил на столешницу сжатый кулак. Стол мягко крякнул, хоть и был дубовым.

– Я сына никому прощать не собираюсь. Будь там хоть Преотец, хоть король, а за мальчишку мне ответят.

– Тоже искать будешь?

– Будем. Вместе будем. Где ты чего услышишь, где я… а там и разберемся. И… я их в живых не оставлю. Помогать будешь?

– Тебе нельзя. У тебя семья, дети…

Массимо понимал, что выход тут только один.

Конечно, можно сейчас заявить: «Вот, как твоего-то ребенка коснулось, так мигом побежал», получить по морде от Тимуса, пойти и опять нажраться. Запросто. А потом и сдохнуть где-нибудь под забором, валяясь в пьяной блевотине.

А можно…

Можно попробовать узнать то же, что и Ромка.

Уж если малолетний сопляк смог что-то раскопать, то они с Тимусом, двое умных мужиков, знающих, что почем в жизни, тем более справятся. А когда найдут тех, кто убил ребят…

– Я сам их убью, – тихо произнес Массимо.

– Что? – отвлекся от созерцания стола Тимус.

– Я. Сам. Их. Убью.

Тимус не стал спрашивать кого. И так понятно.

– Не доверяешь? Я хоть людям глотки и не резал, не наемничал, а все ж рука не дрогнет.

– Не потому, – отмахнулся Массимо. – Ты сам подумай. Убийство Маришки не первое, а результатов никаких нет. Ни слухов, ничего… значит, это кто-то высокий. Очень высокий. И Романа как-то быстро убрали… узнать бы, кто еще умер в городе, может, поймем, с кем он должен был встретиться…

– Соображаешь, когда захочешь.

Массимо пожал плечами. А что тут сложного?

– Если это кто-то из тьеров – убивать должен я. И только я. У тебя дети, дело… ты из города никуда. А я перекати-поле. Продам тебе свое имущество, да и поминай как звали. Не обидишь старика?

Тимус прищурился.

– Ну коли так…

– А иначе и не складывается. Прав ты, надо тех гадов искать, еще как надо! И взыскать с них за нашу малышню. Неповадно им будет детей убивать, попомнят они нас.

Глаза Массимо горели злыми огнями.

Месть бесплодна?

Она иссушает и разрушает душу?

Скажите это тем, кто потерял своих близких. Скажите это, глядя в глаза отцу, у которого отняли ребенка. Попробуйте посмотреть в глаза страдающей матери. И, может быть, тогда придет понимание. И осознание разницы между местью и справедливым возмездием.

Зло надо останавливать.

Иногда даже ценой собственной жизни.

Семейство Даверт

Луис попал домой только поздно вечером.

Точнее, сейчас он ехал домой. Конь чувствовал состояние всадника и осторожно переставлял длинные стройные ноги, косил по сторонам умным лиловым глазом, да и почти сам выбирал дорогу.

И верно, Луис за сегодняшний день так вымотался, словно Тавальен на плечах держал.

В определенном смысле так оно и было.

Мало стать Преотцом. Надо еще удержаться.

А потому, как только Луис понял, что они с отцом выиграли первую партию, он тут же начал вторую. Дал сигнал братьям, и начались переговоры. Предварительные провели еще до вступления Даверта в должность, а вот теперь начиналась настоящая игра. Тавальен должен поддерживать своего Преотца, иначе… разное бывало. Очень разное.

От всех кинжалов и ядов не убережешься.

Поэтому на Эрико сегодня легли переговоры с купцами, Родригу навестил храмы, в которых поддерживали Давертов, и уже с обеда Тавальен услышал, как повезло Ардену, что Его интересы будет представлять такой замечательный Преотец. А сам Луис разговаривал с тьерами.

И лучше б он камни таскал!

Каких сил ему стоило сдержаться и не поубивать половину заносчивых ублюдков, которые смотрят на него сверху вниз!..

То есть смотрели бы, и цедили бы слова, и пытались бы… с Эрико и Родригу это проходило. А у него характер не тот, его лучше не трогать. Вспыхнет – не погасишь.

Самым заносчивым ублюдком Тавальена Луис числил себя. Причем и по происхождению, и по душевным качествам.

Да, он ублюдок! Незаконнорожденный, пусть потом отец и признал его! И плевать!

И он заносчив, а почему нет?

Что у тьеров есть такого, чего нет у него? Деньги? Он богаче многих! Слава? Умение обращаться с мечом или с женщинами? Смешно…

Бо́льшая часть сил у Луиса ушла не на убеждение, нет. Просто на то, чтобы не переубивать половину убеждаемых.

Но сейчас он хоть поспит пару часов…

Ага, как же!

От стены дома отделилась тень. Рука мужчины автоматически скользнула к рукояти меча. Мало ли кто там под ноги коню бросается… даже и с самыми лучшими намерениями!

– Монтьер Луис…

– Дим?!