Не лезть в политику. Не интриговать.

Жить тихо и чего-то ждать.

До недавнего времени.

* * *

Девушка подглядывает. Это самый лучший способ узнать о намерениях отца, о его настроении – и спрятаться, если понадобится.

Альбинизм не повлиял на умственные способности, и девушка – сейчас Таня понимала, что думает о ней, как об Алаис Карнавон, – была умнее многих сверстников. Именно потому, что не могла с ними общаться.

Друзьями малышки были книги. Они же – спутниками и собеседниками. В четыре года Алаис начала учиться, к восьми годам вполне освоилась в библиотеке, изучая книги об устройстве мира. В двенадцать лет их сменили романы и пришла первая любовь.

Как водится, болезненная и неприятная.

Ее старшей сестре как раз исполнялось четырнадцать, самое время заключать помолвку. Но не абы за кого ведь выдавать юную тьерину? Тем более такую очаровательную?

Его звали Маркус Эфрон. Тьер Эфрон, старший сын графа, красавец, умница, друг наследника рода Карнавон…

Алаис помнила, как стояла на крыльце вместе со всей семьей (мало ли кто кому не нравится, обычай есть обычай) и как к крыльцу подъехала карета, из которой вышел ОН.

Высокий, темноволосый, с теплыми карими глазами и аристократически бледной кожей, с очаровательной улыбкой и атлетической фигурой.

Алита была покорена с первого взгляда.

Алаис тоже, только никто этого не понял.

А через шесть дней любовного угара, когда она успела уже и всласть наплакаться в укромных уголках замка, и написать объекту своей любви несколько десятков страстных писем (сожжены в камине во избежание), и даже представить себе, как Алита отвергает влюбленного юношу, а тот с горя женится на Алаис, ну и потом, естественно, влюбляется в нее, оценив добрую душу, почти как в романах, девочка услышала разговор между Маркусом и своим старшим братом.

Даже сейчас, сквозь сон, Таня чувствует, как больно было маленькой дурочке, польстившейся на красивую упаковку.

– Алита просто прелесть.

– Да уж. Сестренка у меня удалась.

– Одна из. А со второй что?

– А кто ее знает? Выродок какой-то. Мать отцу вроде и не изменяла, а народилось же такое…

– Да уж. С таким я бы точно в одну постель не лег. Вытошнило бы раньше…

Пьяные нотки прослеживаются вполне отчетливо, но Алаис это не утешает. Что у трезвого на уме…

Сверкающий замок мечты рушится в один миг, и вновь у девочки остаются только книги. А помолвку ее сестры и тьера Эфрона таки заключают.

Алаис же…

Пережила. Переплакала в подушку, понимая, что ей никогда не любить и не быть любимой – взаимно. Герцогская дочь, да еще уродина…

Ничего.

Когда у тебя нет ничего, у тебя все равно есть твой долг. И есть честь. Остальное же… не важно.

Таня грустно улыбалась во сне.

Маленькая девочка, нелюбимая девочка, она так и не поняла, что главное у нее уже было. Она была жива и здорова, как и ее родные, у нее была крыша над головой и любимое дело – чтение книг, а со временем появилось бы и что-то еще.

Этого мало для счастья?

Вам требуются мексиканские страсти? Поверьте, они хороши только в сериалах. А в жизни…

В шестнадцать лет Алаис прочитала бо́льшую часть фамильной библиотеки, особое внимание уделяя дневникам предков.

А потом пришло чудовище. Существо, разрушившее неуютный, но безопасный мир Карнавона.

Алаис подглядывала, как обычно. И…

– Карнавон.

– Таламир.

Взгляды мужчин скрещиваются над столом. Будь они из стали – звона было бы…

– Что привело вас в мой дом?

Герцог смотрит холодно и неприязненно. Для него Ант Таламир – выскочка. Парвеню, если бы тут знали это слово. Хотя собой он весьма хорош, равнодушно отмечает Алаис.

Темные волосы кудрями ложатся на плечи, большие карие глаза смотрят даже немного наивно, длинные ресницы, твердый подбородок… все портят губы.

«Слишком полные, слишком красные, словно у напившегося крови упыря. Но женщинам должно нравиться», – думает Алаис.

Почти равнодушно.

В глубине разума – от себя, а теперь и от Тани этого не скроешь – тлеет огонек интереса. Все-таки молодая здоровая девушка… «А если он бы меня поцеловал? Каково это – быть рядом с таким мужчиной?»

Впрочем, холодный рассудок тут же обрывает все мечты.

Бледная моль – и этот самец? И ведь знает, как хорош, поигрывает мускулами, сейчас уже мимоходом…

Ант Таламир.

Сын конюха, в юности попал ко двору и заинтересовал стареющую королеву своими недюжинными мужскими достоинствами. Но красивых мальчиков много, а умных мало. Таких, чтобы были и умными, и успешными, и одаренными, а Таламир оказался неожиданно талантливым полководцем, – вообще единицы. Ее величество поняла, что в руки попался бриллиант, и начала очищать его от корки грязи. Сделала тьером, даровала поместье, поставила во главе полка…

Последние семь лет он успешно выжигает всех, кто неугоден королеве. И таких становится все больше. Лидии не хватает денег на развлечения, любовников, наряды, не хватает власти, она боится будущего и стремится взять все возможное от настоящего. А у Карнавонов есть что взять.

– Вы знаете, что мне нужно, тьер.

– Отнюдь.

– Последний Король отдал вашему предку на сохранение что?

Герцог пожимает плечами.

– Не знаю. Никто не знает.

– Лжете, тьер.

– Нет.

Ант подается вперед, лицо его искажает такое выражение… Алаис становится страшно.

– Вы лжете, герцог, – он почти шипит, словно гадюка. – Но у вас еще есть время. Завтра мое войско будет под стенами вашего замка. И если вы мне это не отдадите…

Герцог пожимает плечами.

– Я не могу вам ничего отдать. Я не знаю, что именно Его Величество оставил моему предку – если оставил.

Таламир поднимается. Смотрит холодными змеиными глазами.

– Вы пожалеете о ваших словах.

Герцог пожимает плечами.

– Всего наилучшего, любезнейший.

Никакого обращения. Так он мог бы сказать кучеру или лакею. И Таламир понимает это. Лицо мужчины бледнеет.

– Вы поплатитесь за это.

Эррен Карнавон провожает его взглядом. При этом он выглядит образцом невозмутимости, безмятежности, равнодушия – здесь и сейчас у него нет проблем.

Все меняется, как только Таламир уезжает. Герцог собирает родных и начинает отдавать приказания. Поднять мост, закрыть ворота, приготовиться к осаде…

Все бесполезно.

Штурм замка сохраняется обрывками.

Летящие ядра, катапульты, стрелы, огонь, бегущие люди… Бой она не помнит даже урывками. Раны, кровь – и она сама, дико напуганная, прячущаяся в библиотеке, откуда ее и вытаскивают пред очи победителя.

Они все стоят в большом зале. Отец, мать, братья, сестренка. А Таламир прохаживается перед ними. Алаис страшно, безумно страшно…

У матери порвано платье, братья избиты, в углу двое солдат лапают материнскую компаньонку – и Алаис впервые благодарит Мелиону за свое уродство. Если бы она была красавицей, ее бы тоже… а так просто смотрели с отвращением. Ну дали пару пощечин – не страшно.

То есть очень страшно. И страшнее всего человек с красивым лицом и змеиными глазами. Словно через него смотрит на мир Ирион.

– Теперь вы уже не так высокомерны, ваша светлость? Итак, я повторяю свой вопрос. Мне нужно то, что последний из Королей отдал вашему предку. Где оно?

Герцог пожимает плечами. По красивому лицу отца струится кровь – ему выбили несколько зубов и разбили губу, но высокомерие осталось при нем.

– Я ничем не могу вам помочь, Таламир.

– Полагаю, вас надо спросить иначе. Это ведь ваша жена?

Он подцепляет за подбородок герцогиню. Женщина резко дергает головой – и вырывается из хватки мужчины, но Таламира это не злит. Дальше некуда?

Он сухо смеется.

– Что ж… поиграем…

И кивок солдатам.

То, что происходит дальше…

Алаис едва может держать глаза открытыми. Но она смотрит. Она запомнит. Она отомстит.

Таня же, внутри ее разума, отмечает, что это обычная порнуха в стиле БДСМ. Ничего нового, хотя и… мерзко. Не дождавшись реакции от герцога, Таламир смотрит на Алаис. На Алиту. На Алаис.

– Они обе ваши дочери, герцог? Кажется, жена от вас погуляла на стороне. Ну и уродина…

Алаис не трогают его слова. Подумаешь…

Таламир кивает на Алиту.

– А эта может стать хорошим трофеем.

Повинуясь его приказу, солдаты крепко держат Алиту за руки и за ноги, Таламир лично задирает ей юбку и что-то делает с сестрой. Та протяжно кричит.

Алаис не видно за его спиной, что происходит, но она и не рвется. Она знает, скоро чудовищу надоест развлекаться, и настанет ее черед.

Лицо Таламира багровеет, он отвешивает Алите пощечину.

– Гулящая сука!

Крик сестры прекращается. И…

– Отдать солдатам. Пусть хоть до смерти затрахают – не жалко.

Лица солдат вспыхивают какой-то страшноватой животной похотью. Алита начинает кричать и биться в их руках, но ее просто вытаскивают из зала. Она кричит где-то вдалеке, но недолго.

Герцог кусает до крови губы, но молчит. Может быть, ему и вправду нечего сказать?

Таламира это не останавливает.

– А вот вторую трогать пока не будем. Она еще невинна?

Теперь холодная рука цепляет за подбородок Алаис. Та содрогается, словно по коже скользнули кольца Ириона.

– Ты ни с кем еще не валялась, девчонка?

Алаис вздергивает голову вверх. Она промолчит.

Она будет молчать, пока хватит сил. Естественно, Таламира это не устраивает. Он опять делает жест солдатам – и Алаис растягивают на полу.

Грубые руки сжимают запястья и щиколотки, кто-то откидывает подол – и между ног лезет жестокая рука. Алаис старается сдержаться, но когда становится по-настоящему больно, глухо вскрикивает. И слышит удовлетворенный голос Таламира:

– Отлично. Мне как раз обещан титул – вот эта девчонка мне его и принесет. Стеречь ее…

И она теряет сознание.

Когда приходит в себя – оказывается в своей комнате. И рядом несколько служанок. Все молчат, никто не смеет разговаривать с ней… а потом приходит он.

Ант Таламир.

Садится на кровать, по-хозяйски смотрит на девушку.

– Пришла в себя? Отлично…

Алаис молчит. Пока она не знает, что сказать. Хотя…

– Что с моей семьей?

– Все мертвы.

Внутри смерзается холодный комок. Нелюбимый ребенок? Да. Нелюбящий? Нет.

– Почему жива я?

Таламир разглядывает ее с интересом. Он ждет криков? Слез? Истерики?

Возможно, это будет позднее. Сейчас же Алаис словно каменеет, не в силах осознать всю глубину своей боли, и это позволяет ей говорить спокойно.

– Потому что, в отличие от сестры, ты оказалась девственницей. Мне не нужен чужой ублюдок.

– Значит, нужен свой?

– Твой и мой. И не ублюдок, а наследник рода Карнавон.

Алаис молчит и, поняв, что нового ничего не дождется, Таламир продолжает:

– Его величество подписал бумаги. Я стану новым герцогом Карнавоном, но чтобы все было законно, ты станешь моей женой и родишь мне сына. Лучше двух.

– А потом?

– Посмотрим.

Судя по хищной усмешке, потом она умрет при родах. Или после родов. Не суть важно.

– Я уродина.

Она сообщает известный ей факт, но Таламир пожимает плечами.

– Я не собираюсь часто с тобой спать. Будешь покорной – останешься жива. Нет… управу на тебя найти несложно.

У Алаис еще хватает ума не соглашаться сразу.

– Я должна все обдумать.

– Полагаю, трех дней хватит?

– Да.

– Тогда оставляю вас, дорогая невеста.

Мужчина отвешивает ироничный поклон, и в черных глазах блестит нечто, похожее на… интерес?

Брр…. Гадина! Скользкая, мерзкая гадина! Чтоб тебя Ирион сожрал!

* * *

Оставшись одна, Алаис мечется по комнате, пока не выстраивает наилучшую стратегию поведения. И к следующему разговору она готова.

Пусть не настолько, как хотелось бы, но ее стиль мышления чертовски близок стилю самой Тани. Только вот Таню жизнь уже научила, что непоправима только смерть. Все остальное можно и нужно решать на месте. А Алаис не понимает, что смерть – не решение проблем, а только их начало для других людей.

Таламир не собирается долго разговаривать с девушкой, он сразу переходит к делу.

– Мы поженимся через неделю.

Местная неделя составляет десять дней, Алаис переводит дух – время еще есть – и по возможности спокойно спрашивает:

– Что меня ждет?

– Если будете покорны, дорогая невеста, то ничего страшного. Будете жить в замке и рожать детей.

Алаис внутренне собирается.

– Это все?

– Вы хотите внести какие-то дополнения?

Таламир ухмыляется. Алаис старается говорить спокойно и рассудительно:

– Я знаю, что вы меня можете убить в любую секунду, но это чревато бунтом. Я – гарантия спокойствия земель Карнавонов.

– Не переоценивайте себя.

– Не буду. Но мы… Карнавоны – как государство в государстве.

Это правда.

Замок рода Карнавон находится на полуострове, и народ тут живет… сложный. Рыбаки, контрабандисты, пираты… Алаис не сильно надеется на них, но все же они могут бунтовать. Карнавоны для них свои, Таламир чужой. Он уже привел войска на их землю, уже поднял налоги…

– Вам хочется спокойствия, а мне… я хочу отплатить своим родным.

– И за что же?

Алаис обводит рукой лицо. Мертвенно-бледную кожу, белые волосы, висящие сосульками, воспаленные глаза, горящие безумным огнем.

– Я уродина. Последний ребенок, нелюбимый ребенок, ненужный, откровенно презираемый. Вы наверняка говорили со слугами, вы знаете, как ко мне относились! Но я буду герцогиней Карнавон! Это дорогого стоит!

– Так чего вы хотите?

– Я хочу Карнавон. – Алаис пожимает плечами. – Я не так сильна, чтобы удержать эти земли, но у меня будет муж. А у вас будет жена, которая будет рожать детей, следить за Карнавоном и молчать. Что бы вы ни делали. Вы можете удержать Карнавон, но люди будут бунтовать. Ваше положение при дворе достаточно устойчиво, но оно именно при дворе, не в Карнавоне, вы не сможете проводить здесь все время. А я смогу.

В черных глазах появляются заинтересованные искорки.

– Вы предлагаете мне…

– Брак по расчету и крепкий тыл. Я не буду настаивать на вашей верности – я уродина, я знаю. Даже если вы привезете любовниц сюда, я не стану возражать, потому что я получу то, о чем мечтала с самого детства. Мой дом. Мой Карнавон.

Таламир смотрит с недоверием и удивлением.

– Я не ожидал таких слов.

Алаис позволяет себе пожатие плечами.

– Но вы же наверняка расспросили слуг. Вы слишком умны, чтобы этого не сделать. Меня зовут уродиной, да. Но назвали ли меня дурой?

Таламир качает головой. Алаис понимает, что идет по тонкому льду, но пока еще она не получила пощечину. Пока…

Она забавляет чудовище, как лягушка перед тем, как быть сожранной, забавляет змею.

– Вы умны. По мнению некоторых – слишком.

Алаис снова пожимает плечами.

– Я получу свое, вы – свое.

– Что мне помешает…

– Убить меня? Ничего.

– Тогда какой смысл для вас в этой сделке?

Алаис пожимает плечами.

– Я получу несколько лет жизни хозяйкой Карнавона. И… возможно, вы решите, что со мной удобнее, так что убивать меня необязательно. Или…

– Или умру раньше?

– Раз уж вы сами об этом сказали… Милость королевы эфемерна.

Таламир протягивает руку и крепко цепляет косу Алаис.

– Если ты меня обманываешь, девчонка, ты пожалеешь, что родилась.

Черные глаза встречаются с красными. Алаис смотрит спокойно. Ей надо выдержать, совсем немного…

Но и Таламир умен. Впрочем, Алаис не допускает и тени сомнения. Она справится.

Наконец рука разжимается.

– Что ж. Я хочу получить с тебя задаток.

– Задаток?

– В честь твоих добропорядочных намерений.

Алаис смотрит непонимающе, и мужчина едко ухмыляется.

– На колени, девка.

Алаис покорно опускается на колени. Если надо – она хоть весь день простоит.

– А теперь…

Завязка штанов распускается нетерпеливой рукой. Впрочем, того, что появляется на свет, Алаис уже не видит. Как и подобает благородной девице, она уходит в обморок. Кстати, непритворный. Просто разговор потребовал дичайшего нервного напряжения, а требование мужчины оказалось последней каплей.

Но своего она добивается.

Ей разрешают передвигаться по замку, к ней относятся уважительно, даже Таламир не настаивает на своих правах… а Алаис ведет себя паинькой. Ровно шесть дней.

К ней приставляют служанок и Таламировых проституток, и каких усилий стоит девушке держать себя в руках – знает только Таня. Она справляется. А потом получает возможность утром выйти на улицу.

К морю.

Таня напряженно размышляет.

Да, она нерелигиозна, более того, она искренне считает, что любая религия – это такой коммерческий проект, часто весьма удачный для служителей культа. Но здесь-то не так! Безусловно, здесь есть храмы. Даже в замке Карнавонов есть такой. Он великолепен, отделан в сине-белых, серебряных и золотых королевских тонах, сюда приходят люди и молятся, здесь есть служитель Ардена и жрица Мелионы. Но…

Герцог всегда считал унизительным для себя молиться вместе с обычными людьми. А еще… герцогская семья – она немного не такая, как обычные люди. Алаис вместе с семьей всегда ходила к морю, в маленькую, незаметную, скрытую за скалами бухточку. Здесь ничего не было. Ни икон, ни символики, просто скалы здесь построены самой природой так, чтобы можно было встречать восход солнца. Ибо молиться всегда надо на восходе. На закате же служат только Ириону.

Алаис дико страшно, но все же она верит в себя.

Она из рода Карнавонов, ее желание может исполниться…

Только платить за это надо кровью и болью. Наверное, даже смертью. А желание у нее только одно – отомстить Таламиру. За все хорошее!

Сейчас Таня, живущая в ее разуме, могла осознать происходящее – и подивиться изощренности ума высших сил. И… результату неточного формулирования желаний. Не исключено, что если бы Алаис пожелала Таламиру сдохнуть – они бы умерли вместе: сначала она, потом он. Но Алаис не хотела избавлять Таламира от страданий.

Девушка желала мести.

И высшие силы, живущие в океане, забрали ее душу. А вместо нее в разуме девушки очутилась Таня, крепко подозревающая те самые силы в нечестной игре.

Интересно, не оказалась ли Алаис в ее теле?

И как тогда родные?

Нет, лучше об этом не думать.