«Ах, эта свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала, и крылья эту свадьбу вдаль несли! Широкой этой свадьбе было места мало, и неба было мало, и земли!..»
 

В продолжение свадебного дня и вечера песню эту прокрутили раз тридцать, не меньше. Сначала гуляющий и танцующий люд очень обрадовался хиту столетней давности, особенно те, кому за пятьдесят. Молодёжь тоже отнеслась к песне благосклонно, хотя многие слышали её впервые. После третьей прокрутки уже улюлюкали – приветствовали, как старую знакомую. Но после восьмого раза она надоела всем – и пожилым, и молодым, но свадьба же ещё не кончилась, поэтому песню заводили вновь и вновь, и все покорно шли отплясывать.

Моя подружка Олимпиада выходила замуж за любовь всей своей жизни – Игната Игнатова, бывшего одноклассника своего родного брата Кирилла. Сам Кирилл Барышев был на этой свадьбе свидетелем со стороны жениха, я же была свидетельницей со стороны невесты.

Я – Аня Ермолаева, совладелица детективно-охранного агентства «Ангелы». (Подразумевается, что у нас работают ангелы-хранители. Вам нужен персональный ангел-хранитель? Обращайтесь! Любой каприз за ваши деньги!)

Вторым совладельцем агентства «Ангелы» является мой брат Феликс Штосс. Вообще-то говоря, он не просто совладелец, он – глава нашего агентства, потому что старше меня, умнее, опытнее и вообще – мужчина. А я при нём – так, девочка на побегушках.

С сегодняшними виновниками торжества, то есть с женихом, невестой и свидетелем со стороны жениха, который одновременно приходился братом невесте, я познакомилась в то время, когда мы с Феликсом спасали Игната Игнатова от тайного врага, который жаждал его смерти. Мне даже пришлось какое-то время поработать домработницей в доме у Игнатова, чтобы он круглосуточно был под моим неусыпным контролем. Там я и познакомилась с милой Липочкой, которую назвали Олимпиадой не в честь бабушки или прабабушки, как сразу же подумалось мне, романтически настроенной барышне, а в честь Олимпиады-80, потому что она вздумала тогда родиться.

Мой брат Феликс сегодня тоже был в числе гостей. Был он в паре с Настей Колосковой, которая когда-то была нашей клиенткой, а теперь стала Фединой подругой жизни.

Федя – это домашнее имя Феликса. Так его всегда называла бабушка, которая, собственно, и вырастила нас, потому что мы с братом с детства – круглые сироты. Сначала трагически погиб Арнольд Штосс, отец Феликса. Потом наша мама, оплакав потерю первого мужа, вышла замуж за Тихона Ермолаева и родила меня. А потом мои родители утонули, исследуя подводные пещеры. И все тяготы по нашему взращиванию и воспитанию легли на плечи бабушки, кандидата физико-математических наук, доцента нашего областного университета. Наш дедушка, который был профессором и деканом биологического факультета, тоже умер, и бабушка тянула нас в одиночку. Вытянула. Ну, она же была не просто советская женщина, которой по статусу полагалось быть строителем коммунизма! Она была та самая некрасовская русская женщина, которая – и коня на скаку, и в избу горящую, и внуков поднять самостоятельно… Запросто! Только имя внука ей не очень нравилось. Вызывало стойкие ассоциации с мировой революцией и Железным Феликсом. Поэтому нашего Феликса она раз и навсегда переименовала в Федю. Ну, так он для меня Федей и остался. А для клиентов он – Феликс Арнольдович.

Настя Колоскова с недавних пор (с того дня, когда он переехал к ней жить) тоже зовёт его Федей, и это делает Настю тоже как бы членом нашей семьи. Я надеюсь, что совсем скоро я женю братца на этой милой девушке.

А сегодня проходит свадьба Игната и Липы, которую тоже, по большому счёту, устроила я. Не то они ещё сто лет стеснялись бы открыться друг другу! А Липочкин братец Кирилл спит и видит, как бы самому на мне жениться. Вот как всё смешалось в доме Облонских!

Накануне этой свадьбы мы с Кирюшей здорово поругались. Он приревновал меня к Мишке Капустину, нашему последнему клиенту. А я тогда изображала сильную заинтересованность в этом самом Капустине. Ну, так для дела надо было, но Киря этого не понял. Надулся, как маленький… Думала, он и на свадьбу не придёт. Я уже была готова к тому, что мне придётся одной отдуваться, изображая и свидетеля, и свидетельницу. Но Кирилл не рискнул портить праздник сестре. На свадьбу явился как положено, роль свою отыграл безупречно, но со мной держался очень холодно. Мне это, кстати, было только на руку: я танцевала без устали, не отказывая никому из приглашавших меня. Кирилл мрачнел всё больше, а я вдруг обнаружила, что мне очень нравится его дразнить!

Когда подвыпившая публика, устав кричать «Горько!» молодожёнам, стала кричать «Горько!» нам с Кириллом, я только отмахнулась и пояснила нетрезвым гостям, что некогда мне, извините. Да что я, обязана, что ли? Ещё и танец из-за этого прерывай…

Но Кира воспринял мой отказ как личное оскорбление и до конца вечера со мной не общался. Я, правда, этого не заметила. Заметила это Настя Колоскова и шепнула мне на ушко, что надо бы с парнем быть поласковее. Мне не хотелось расстраивать милую Настеньку, поэтому я обещала ей подумать над этим вопросом.

А потом свадебный вечер подошёл к концу, и пришло время невесте бросать букет. Для этого главного действа, завершающего свадебный вечер, гости высыпали из ресторана на улицу. Все незамужние девушки сбились в стайку, Липа повернулась к этой стайке спиной… Музыка замерла… Барабанная дробь… И вот букет в полёте, и множество девичьих рук тянется к нему…

Я была уверена, что букет достанется Насте. Во-первых, очень уж мне хотелось, чтобы она поскорее вышла замуж за Феликса, а во-вторых, рост у Настеньки – баскетбольный, ей в самую пору под кольцом стоять. Протянула руку – и отбила мяч. Или, наоборот, положила его в корзину, причём без особого напряга. Так, я думала, получится и с букетом невесты: протянула руку поверх всех голов и спокойно взяла.

Но не тут-то было! Свадебный букет, мечта каждой незамужней девушки, достался… случайному молодому человеку, который и на свадьбу-то не был приглашён! Он просто шёл мимо ресторана и вознамерился пробиться через девичью толпу, преградившую ему дорогу. Девушки упорно не хотели его пропускать, а тут ещё и охапка цветов свалилась буквально на голову… Просто ужас какой-то. Он так возмущался! Правда, падающие цветы успел ловко отбить от своего лица, букет рассыпался на отдельные составляющие, и разрозненные цветы попали в руки девушек. Многим, кстати, перепало по цветочку.

Сначала у всех присутствующих был шок. Потом шок сменился нервным смехом. Но в свете того, что молодой человек очень ловко отбил цветочную атаку и досталось всем сестрам по серьгам, присутствующие единогласно решили, что это очень хорошая примета.

Девушки, ухватившие по цветочку из Липкиного букета, с этим были вполне согласны. А я увидела, как рождаются новые приметы.

Нам с Настей не досталось из того букета ничего, потому что мы – девушки воспитанные, никого локтями не расталкивали в надежде ухватить вожделенный цветочек. А может, и не только поэтому… Просто Настя уже побывала однажды замужем, и второй раз наступать на те же грабли не торопилась. А я так увлечена своей работой и так ценю свободу, что о замужестве даже и не думаю. Неинтересно мне это.

Пока девушки, расхватавшие цветы, ревниво оглядывали свою добычу и трофеи подруг, на глазок прикидывая, кому из них досталось больше свадебной флоры, молодой человек, виновник всей этой неожиданной кутерьмы, узрел моего брата и радостно бросился к нему:

– Феликс, ты?! Надо же, на ловца и зверь бежит…

Вообще говоря, не заметить моего брата трудно. В любой толпе он сильно выделяется. Судите сами: рост у него – два ноль два, то есть два метра два сантиметра. Это по утрам, когда отдохнувший за ночь позвоночник выдаёт свой лучший результат. К вечеру, когда у каждого человека позвоночник устаёт и скукоживается, мой братец тоже «усыхает» до одного метра девяноста девяти сантиметров. Однако можете мне поверить: это ничуть его не портит. Во-первых, на фоне двух метров какие-то жалкие три сантиметра не так уж бросаются в глаза; во-вторых, Феликса природа одарила красотой необычайной. Статую Аполлона Бельведерского видели? Так вот, его ваяли с моего брата.

Конечно, человек с таким ростом и такой внешностью, как бы скромно он ни держался, всегда будет выделяться из любой толпы. Понятное дело… И теперь молодой человек, случайно оказавшийся в центре свадебной толпы, завидев Федю, радостно бросился к нему, как попавший в шторм корабль – к маяку.

Они пожали друг другу руки крепким мужским рукопожатием, потом долго хлопали друг друга по могучим плечам (потому что незнакомец тоже был Феде под стать) и радостно смеялись.

Мы с Настей направились к ним и, не дойдя трёх шагов, остановились, чтобы не мешать. Детская радость, разлившаяся по их мужественным лицам, умиляла.

– Надо же, как повезло! – радовался молодой человек. – А я в последние дни только о тебе и думаю! Собирался в понедельник к тебе!

– Так чего нам ждать понедельника? – радовался в ответ Федя. – Выкладывай, что там у тебя? И вообще – что ты, как ты? Я же тыщу лет тебя не видел! Где работаешь, чем занимаешься?

– Да в банке я работаю. Начальником службы безопасности.

– А я тебе зачем? Может, вашему банку деньги девать некуда и ты хочешь поделиться со мной? Сразу говорю: не откажусь.

– Что ты, что ты, – замахал руками незнакомец, – какое там «поделиться»! Смеёшься, что ли? Всё совсем наоборот. Мы недавно влетели на девять «мультиков», но, на наше счастье, существуют страховые компании. Теперь наш управляющий третий день на радостях пьёт шампанское, а хозяин страховой фирмы третий день пьёт яд, да не берёт его… Вот по этому поводу я и собирался к тебе.

– Секундочку, Гриша, давай уточним: по поводу яда или по поводу шампанского?

– По поводу самой ситуации. Может, ты поможешь те деньги найти и вернуть? А нет, так хоть помоги нам в следующий раз не вляпаться…

Феликс заинтересовался:

– А девять «мультиков» в какой валюте?

– В самой что ни на есть зелёной… – закручинился незнакомец по имени Гриша.

– Круто вы живёте! – восхитился Феликс. – Раньше говорили: полюбить – так королеву, проиграть – так миллион! Проигрывали миллион и с горя стрелялись. А теперь теряют целых девять миллионов, и при этом не только не стреляются, а даже шампанское пьют! Что же дальше-то будет, а? Нюрка, что дальше будет? – обратился он ко мне.

Я сделала два малюсеньких шажка в их сторону, пожала плечами и осторожно сказала:

– Я думаю, в следующей серии небо упадёт на землю. Только финал будет счастливый: вместо конца света на земле наступит царствие небесное. Будет играть громкая музыка, люди будут веселиться и пить шампанское.

И снова пожала плечами.

Незнакомец Гриша недоуменно посмотрел на меня, потом на Федю, потом снова на меня и, глядя мне прямо в глаза, спросил:

– Это кто?

– Вы у меня спрашиваете? – уточнила я.

– Нет. У Феликса.

– Так к нему и обращайтесь! – всплеснула я руками.

Феликс одной рукой обнял меня за плечи:

– Это, Гришаня, сеструха моя. Анютка.

Я сделала книксен.

Второй рукой Федя облапил Настенькины плечи:

– А это – Настасья. Подруга моя. Самая близкая.

С её стороны последовал царственный кивок.

Оглядев Настю, незнакомец нервно облизал губы и уважительно выдохнул:

– Ого…

Ну да, если учесть, что Настя всего-то на полголовы ниже Феди… А если она на каблуках, как сегодня, так разница в росте вообще незаметна. Так что действительно – ого…

Федя представил нам молодого человека:

– А это, девочки, Гриша, мой хороший знакомый.

– Очень приятно, – сказали мы с Настей в унисон и чинно кивнули.

Сказать по правде, ничего особо приятного я в этом знакомстве для себя не увидела, но таковы уж правила приличия, чёрт бы их побрал…

Федя немножко подумал и сказал:

– Вот что, Гриша, я думаю. Мы сейчас являемся гостями на свадьбе, да Анютка ещё и при исполнении обязанностей свидетельницы. То есть мы очень заняты. Пригласить на чужую свадьбу я тебя не могу. Права не имею.

– Что ты, с ума сошёл? – испугался Гриша. – Зачем мне чужая свадьба?

– Тогда вот что… Если твоё дело не очень спешное…

– Да как сказать…

– Но до завтра-то ждёт? – поднял брови Феликс.

– И даже до послезавтра, – кивнул Гриша, – но не дольше.

– Вот и ладненько, – обрадовался Феликс. – Значит, мы с тобой потом встречаемся в спокойной обстановке и в рабочем порядке решаем твои вопросы. Лады?

– Лады, – пожал плечами Гриша, откланялся и отбыл по своим делам.

А пока мы с этим странным Гришей разговоры разговаривали, жених с невестой тоже отбыли, предоставив гостям возможность дальше веселиться самостоятельно.

Федя сказал мне:

– Ладно, Нюрка, хватит сачковать. Перекур закончен, надо идти веселить гостей. Ничего не поделаешь, сегодня у тебя работа такая.

Я сразу поскучнела:

– Да ну их, гостей этих… Сейчас начнут с пьяных глаз кричать «Горько!» нам с Барышевым, раз жених с невестой укатили… Тоже мне, забаву выдумали: заставлять целоваться свидетелей! А если они сегодня только познакомились? И совсем друг другу не понравились? И целоваться им вовсе не хочется!

– Понимаю, – кивнул Феликс. – Тебе это всё глубоко противно, я вижу по твоему довольному лицу.

– Федя, – сказала Настя с упрёком, – а если ей действительно не хочется веселить толпу и целоваться с Барышевым?

– Давно ли ей это расхотелось? – отозвался он сварливым тоном.

А надо вам сказать, что мой Федя, как любой нормальный старший брат, неусыпно печётся о благополучии своей младшей сестрёнки. Он до сих пор считает меня маленькой девочкой, неразумной и шаловливой, за которой – глаз да глаз! И когда Барышев стал активно за мной ухлёстывать, Федя поначалу страшно возмутился: как так? Что это за нахал? Да как он смеет?! Но потом осмотрелся по сторонам, одумался и понял, что лучше уж один Барышев, чем толпы юнцов, которые так или иначе будут крутиться вокруг юной девушки, одинокой и свободной. Иди знай, что это за юнцы… А Кирилл Барышев – уважаемый человек, солидный бизнесмен и даже депутат областного совета. И Федя полагает, что такой ухажёр способен держать назойливых юнцов на приличном расстоянии от меня. То есть рядом с Барышевым я буду вне опасности, а толпы наглых юнцов перестанут меня осаждать.

Конечно, никакие наглые юнцы никогда вокруг меня толпами не толпились, но у страха глаза велики, и брат мой всю жизнь пребывает в полной уверенности, что без надёжной защиты мне не обойтись. Поэтому он согласился на присутствие Барышева в моей жизни и даже в моём доме. Когда Федя сам выпорхнул из бабушкиного дома, нашего родового гнезда, и перелетел жить к Настеньке, я осталась в доме совершенно одна, и разве могла обойтись без телохранителя?

Комизм ситуации заключался в том, что телохранителем как раз была я – и по профессии, и по призванию, а Кирюша – ну, как вам сказать… Он – просто мужчина. Физической силы у него больше, чем у меня, это безусловно. Но физическая сила играет важную роль только в открытом поединке, причём в ближнем бою. Однако современные люди всё-таки достаточно далеко ушли от дикарей, поэтому драки в нашем обществе случаются крайне редко, а поединки давно перестали быть открытыми. Нынче особой доблестью считается победить противника хитростью и изворотливостью ума, а в этом деле, увы, мужчины сильно проигрывают слабому полу.

Ну а я в этом плане – лучшая среди женщин.

Да-да, не смейтесь! Я – умная, красивая, а главное – очень скромная… Жаль только, брат мой так не думает. Так прямо и заявляет: «Ты, Анюта, всем хороша, но нет в тебе главного украшения девушки!». А главным украшением девушки у нас до сих пор считается скромность. Азиатских девушек родители и женихи украшают килограммами золотых безделушек и дорогими одеждами, а наши должны сами себя украшать скромностью.

А я вот решила обходиться без украшений. Точнее, без самого главного украшения. И ничего, живу же как-то…

Мы вернулись в ресторан. Очень мне не хотелось уходить с вольной воли, со свежего воздуха и возвращаться в замкнутое душное помещение, но Феликс прав: сегодня у меня такая работа, и ничего тут не поделаешь…

То, чего я опасалась больше всего, так и не случилось: никто из гостей и не думал кричать «Горько!» нам с Барышевым. На столах оставалось ещё много еды, ещё больше – выпивки, а мальчики модельно-голливудского вида, которые, казалось, не всерьёз, а просто по приколу, в перерыве между съёмками пришли сюда поработать официантами, бесшумными тенями скользили между столами, расставляя на них запотевшие бутылки и подносы с фруктами.

Я-то думала, что после отбытия молодожёнов главными действующими лицами здесь останемся мы, свидетель и свидетельница, но ничего подобного не случилось. Народу и без нас было чем заняться.

Я с удивлением смотрела на увлечённо пьющих и жующих гостей и думала: куда в них столько влезает?! Или им известен секрет четвёртого, пятого, двадцать пятого измерения? Потому что в обычный желудок столько просто не поместится!

И ещё один вопрос занимал меня чрезвычайно: в нашей благословенной средней полосе ветки в садах просто ломятся под тяжестью вишен, яблок, слив и абрикосов. Почему же нашим людям на праздничный стол надо обязательно подавать бананы-ананасы, странные цитрусовые гибриды со смешным названием «помело» и, извините за выражение, маракуйю? Какая уж такая особая радость в этой экзотике?!

Порассуждав так немножко на общефилософские темы, я обратила внимание на Кирилла. Он молча сидел за столом со стаканом минералки в руке. Не пил воду, а просто держал стакан в руке. И смотрел на пьющую, жующую и танцующую публику. И в глазах его плескалось такое неподдельное удивление!..

Я тронула его за плечо:

– Я тоже удивляюсь: сколько же можно есть и пить?

– Да ещё в такую жару! – поддакнул он.

Ага, уже не злится… Хороший признак! Есть надежда обойтись без выяснения отношений…

– Кирюша, как ты думаешь, нам ещё долго здесь сидеть полагается?

– Давай подумаем. Как только Липка с Игнатом слиняли, наш стол публику интересовать перестал. И теперь уже вряд ли заинтересует. Мы же с тобой состояли при монарших персонах в качестве свиты. А когда монархи уходят со сцены, кого интересует их свита? Следовательно, присутствуем мы здесь или отсутствуем, для гостей никакого значения не имеет.

– То есть мы можем валить отсюда прямо сейчас?

– Да запросто!

И мы свалили.

Чтобы наш уход не выглядел слишком нарочито, мы пошли танцевать в общий круг, а когда в очередной раз грянула смертельно надоевшая песня про свадьбу, мы с Кириллом «под разливы деревенского оркестра» пошли на улицу – ну, якобы подышать свежим воздухом.

Обратно мы, понятное дело, не вернулись.

Пошли прогуляться по набережной. Долго гуляли и долго разговаривали. Он задавал мне вопросы, и я максимально честно на них отвечала. Потом роли менялись: спрашивала уже я, а отвечал он.

Он просил:

– Аня, скажи мне открытым текстом: что я должен сделать, чтобы стать твоим принцем?

Я смеялась и говорила:

– Все принцы вымерли давным-давно, буквально вслед за динозаврами.

– Нет, не все! Я-то остался!

– И как тебе это удалось? – удивлялась я. – Ты закапсулировался, что ли? Окуклился?

– Ага, точно! И таким образом пережил трудные времена. А теперь вот снова вылупился.

– Ты-то вылупился, да спрос на принцев нынче невелик…

– Разве?.. А я слышал, что буквально все девушки о нас, принцах, мечтают день и ночь, во сне нас видят…

Я трясла головой:

– Не верь никому, врут все бессовестно! Романтизма в людях вовсе не осталось, одни прагматики вокруг! А девушки нынче холодные, расчётливые – эгоистки, одним словом.

– Откуда знаешь?

– В журнале прочитала. Так что сам подумай: зачем этим бездушным эгоисткам принцы? Они и обращаться-то с ними не умеют…

– А ты?

– Что – я? Умею ли я обращаться с принцами?

– Нет, не в принцах дело, меня интересует другое: ты тоже – холодная, расчётливая, бездушная эгоистка?

Я задумалась:

– А в самом деле, какая я? Вот ты, например, кого видишь, глядя на меня?

Теперь уже призадумался Кирилл: