Глава 2

В дороге меня укачало. Поначалу я думала, что совсем не усну: карета подпрыгивала на каждой кочке, и я постоянно стукалась то локтем, то ногой. Но вскоре приспособилась, пристроилась так, чтобы пышные юбки смягчали удары, и благополучно проспала до обеда.

Когда я в следующий раз выглянула в окошко, солнце было в зените. Интересно, далеко ли до привала? Финист подъехал ближе, придержал коня.

– Как дорога, Лада? Не слишком жарко? Через час остановимся. Есть здесь одно лесное озеро – и искупаться можно, и воды набрать.

– Ну, если тебе водяной не страшен, почему бы и не отдохнуть. – Я пожала плечами, узнавая местность.

Село Сосновка лежало недалече, и лесное озеро подле него действительно было. Любимая – так оно называлось. Но никто из местных в том озере не купался. Поговаривали, что живёт на дне водяной, который давным-давно влюбился в местную селянку, да так влюбился, что обернулся добрым молодцем и пошёл её руки просить. Приглянулся он девушке, стали готовиться к свадьбе. Да только позабыл водяной, что недолговечно его колдовство, и на свадьбе оборотился в чудище озёрное. Осерчали селяне, напали на него да глаза выкололи. Едва спасся водяной, вот только о любимой не забыл. С тех пор каждую девицу, что в то озеро окунётся, на дно тянет, думает, то невеста к нему пришла. И парней топит, чтоб любимую не сманили.

Может, я бы в эту байку не верила, но однажды мы с Василисой на спор в озеро сунулись. На лодке и то с трудом переплыли. Вроде и штиль, а на середине озера вода как взбурлит! Еле выбрались, сестрица даже колдовством воду не могла успокоить.

Я рассказала историю озера Финисту, а он расхохотался, потешаясь над моими страхами; чуть с коня не упал. Ну, дело его, а я к озеру не подойду, хоть и не думаю, что водяной на мою фигуру польстится.

Скоро мы остановились, и я с наслаждением вылезла на свежий воздух. Всё-таки за полдня в карете меня растрясло так, что ноги не держали. Я ухватилась за дверцу, сползла на землю да там и села под хихиканье Митьки, кучера нашего и моего давнишнего приятеля. Тут Финист спохватился, подал руку, и я оперлась на неё, поднялась на ноги, одновременно показав Митьке кулак, чтобы не паясничал.

– Я воды наберу. Чай заварить сможешь? – полюбопытствовал муж, рассматривая остатки чьего-то кострища. Видимо, не один Финист озёрного чудища не боялся, находились и другие смельчаки.

– Отчего же не заварить, если вода будет, – ответила я.

Муж тут же передал мне мешочек с ароматными сушёными травами, а сам с котелком ушёл к озеру.

Пока Митька разводил костёр, я прошлась по полянке, поразмяла ноги и собрала немного земляники для чая. Ягода была крупная, вкусная. Повезло, что недавние путники всё подчистую не собрали.

Финист вернулся от озера нескоро, с полным котелком воды и влажной головой. Белая рубаха прилипла к телу. Я покраснела и отвела взгляд: уж больно муж мой красив был.

– Прелесть, а не водичка, – признался он, развеселившись от моего смущения. Ещё и ворот распустил, и рукава закатал, обнажив сильные руки. – Не бойся, нет там никакого водяного. Может, всё-таки искупаешься?

Он тряхнул мокрыми волосами, и капельки воды по разным сторонам разлетелись. Я вздохнула и отвернулась от озера, хотя купаться любила и плавала хорошо. Да и пекло на улице стояло адское, прохладная водица так и манила! Но как купаться, если Финист рядом? Это Митьку я с детства знала, мы с ним вместе яблоки воровали и окуней ловили. Он меня какую только не видел! А Финист хоть и муж, а человек всё ещё чужой.

– Спасибо, лучше на бережку посижу. – Я закинула травы в котелок, а следом и ягоды, для сладости. Помешала очищенной палочкой заварку и стала ждать, вдыхая приятный запах. Слишком долго продержишь – напиток чересчур терпким будет, а аромат уйдёт, если же слишком мало – то аромата вовсе не почувствуешь.

Финист спорить не стал, вернулся к озеру.

– Шла бы ты к нему, ты же воду любишь, – присел рядом со мной Митька, разламывая пирожок с яблоком и отдавая мне половину. Вся весёлость с рыжика слетела куда-то.

– Люблю, – согласилась я. – Только водяного боюсь. Финист – колдун, его чудище не тронет, а меня на дно утащит запросто.

– Я бы тебя тоже утащил, Ладушка, – неожиданно признался Митька и руку ко мне протянул, прядь волос за ухо убирая.

– С дуба рухнул?

От протянутой руки я отпрянула, как от огня, и в тот самый огонь угодила. Юбка вспыхнула, я неуклюже отшатнулась, пытаясь её потушить, опрокинула котелок, и весь настой вылился на землю. Митьке тоже досталось, и он запрыгал на одной ноге, ругаясь сквозь зубы.

– Что-то ты, жёнушка, разгорячилась! – раздался смешок со стороны озера, и пламя вмиг погасло. О случившемся напоминали разве что дыра на подоле да испуганный Митька.

Финист подошёл к костру, поднял котелок. На дне плескались скудные остатки чая.

– Даже на кружку не хватит, – с горечью вздохнул он, затем повернулся к кучеру. – Ну, рассказывай, Митя, что у вас приключилось.

Я, признаться, подумала, что Митька станет отпираться, но тот насупился, как в детстве, когда батюшка его ругал, и на Финиста глянул исподлобья.

– Отпусти Ладу, ей со мной лучше будет.

– Интересное умозаключение. На чём основанное?

Митька нахмурился, пытаясь осознать сказанное, и Финист повторил вопрос простым языком:

– Отчего ты думаешь, что Ладе с тобой хорошо будет?

– Не случайно же говорят: с милым рай и в шалаше, – нравоучительно произнёс рыжик, осторожно ступая на ошпаренную ногу. Задело его несильно, раз стоять мог.

– А ты её «милый»?

– Я Ладу с самого детства люблю! – с вызовом ответил Митька.

У меня от удивления рот открылся, а вот Финист изумлённым не выглядел.

– Раз любишь, отчего раньше не сказал?

– Я её руки у Митрофана Степановича ещё год назад просил, но тот отказал, – хмуро признался парень.

Мне сразу вспомнилось, как прошлым летом батюшка волю мою ограничил. В лес за ягодами без подружек – ни ногой, в деревню на ярмарку без нянюшки – ни в коем случае. Никак опасался, что я на свидания с Митькой бегать буду?

– А что у самой Лады на сердце, спрашивал?

– Так ведь она перестарок уже, за любого пошла бы… – начал рыжик и осёкся.

На поляне резко похолодало. Я на Финиста посмотрела – и испугалась.

– За любого, значит? – ледяным тоном переспросил он и притянул меня к себе. Рукой подбородок поднял, в глаза заглядывая. Я задрожала, под его взглядом теряясь. – Что скажешь, жёнушка? Чем ответишь на признание?

– А чем отвечать? Я впервые о его любви слышу.

Вроде бы и лестно было, что хоть кому-то я приглянулась. Вот только этот «кто-то» – Митька, он мне как младший брат с самого детства, я его иначе не воспринимаю. И замуж за него не пошла бы. Мы хоть дружили всегда, но всё-таки воспитание сильно разное получили. Он лошадей любил, в конюшне дневал и ночевал да в чистом поле наперегонки с ветром гонял. А я в это время с книгой под деревом юбки просиживала. Митька читать не умел и меня всегда ругал, что я вместо забав с книжкой сижу. С ним и поговорить было не о чем…

– Что первый, я по твоему лицу вижу. – Муж моей щеки коснулся осторожно, и я забыла, как дышать. Отчего-то хотелось, чтобы он руку не убирал. Совсем иначе было, нежели когда Митька до меня дотронулся. – Я твой ответ услышать хочу. Пойдёшь с ним?

– А ты отпустишь? – с волнением спросила я.

А у самой в голове билось: «Не отпускай! Не отпускай!»

– Отпущу, – с каким-то сожалением ответил Финист и отстранился.

На меня же такая тоска нахлынула, что хоть волком вой. Не нужна я ему, выходит…

– Вот спасибо, Финист Кощеевич, вовек твоей доброты не забуду! – Митька расплылся в улыбке и повернулся ко мне, шагнул навстречу. – Ты, Ладушка, не волнуйся, я обо всём в Осиновке договорился, нас священник ждать будет. Вас разведёт, а после нас повенчает. Пару месяцев поживём у моей тётки, у неё тут хуторок стоит. А как ты понесёшь, можно будет и Митрофану Степановичу на глаза показаться. С дитём он нас быстро примет и простит.

– Нет.

– Да простит, точно говорю! Батюшка твой – человек гневливый, но отходчивый.

Митька попробовал меня обнять, но я увернулась и к Финисту прижалась. Тот, видать, от неожиданности меня обнял, чтобы не упала, а мне того и надо было.

– Нет, Митя, никуда с тобой не поеду, – ответила я спокойно и положила голову мужу на плечо. Забавно: волосы у него сухие были, а пахли речной тиной. – У меня муж есть, и он мне по сердцу.

– Так ведь он не любит тебя, Ладушка… – растерянно произнёс Митька. – А я люблю.

– Полюбить он меня успеет, – заверила я.

Поднялась на цыпочках и к щеке Финиста губами прижалась. Тот сначала опешил, а потом усмехнулся:

– Разве так любящие жёны целуют, Лада? – И крепко поцеловал меня в губы.

* * *

Я думала, что после той неловкой беседы мы сразу поедем дальше, но Финист в дорогу не торопился. Попросил Митьку дать лошадям отдохнуть и вдоволь напиться из озера, а сам, сунув в рот травинку, вытянулся на лужайке. Я тоже из любопытства травинку пожевала, но горечь во рту образовалась страшная. И что парни в ней находят?

Митька на меня злился и не разговаривал, а Финист задремал на солнышке. Я от скуки спустилась к озеру. Не искупаюсь, так хоть лицо умою да руки ополосну после долгой дороги. Вряд ли водяной к самому бережку подойдёт.

А вода – чистая-пречистая, и озеро мелкой рябью! Наклонилась я над водой, только опустила руки – и в глубине бородатую харю увидела. Седые пряди щупальцами развевались, сморщенная кожа напоминала изюм, тонкие губы растягивались в улыбке, а повязка из водорослей закрывала глаза.

– Что за краса к моему озеру пожаловала? – булькнул водяной, всплывая над вспенившейся поверхностью.

Меня обдало запахом тины, и я отпрянула, порядком струхнув и гадая, то ли Финиста на помощь звать, то ли бегством спасаться.

– Никак невестушка меня проведать решила, – словно болотная жижа, прочавкал водяной и руки ко мне потянул.

Я ещё на пару шагов отступила.

– Извините, дедушка, но я замужем. Могу брачный браслет показать.

– Как же я увижу браслет, красавица? Ты лучше дай ручку, пощупаю. – Старичок протянул шаловливые руки, я же поспешно сунула кулак ему под нос. Без умысла, просто так вышло, но водяной будто понял. – И правда, браслетик. – Холодные скользкие пальцы сомкнулись на запястье, и у меня сердце захолонуло: а ну как не отпустит? Но хватка ослабла, и старичок заметно взгрустнул. – Не твой ли муж мне недавно всю рыбу распугал?

– Мой, – не стала отпираться я.

– Значит, не соврал внученьке, стервец, – вздохнул старик. – Она опечалилась, слёзы льёт, что ей добрый молодец отказал.

– А вы не один тут живёте?

– Не один. Что ж я, хуже других, что ли? – приосанился водяной, а мне представилось благородное семейство с плавниками и жабрами, чаи на дне озёрном распивающее, вприкуску с рыбёшкой мелкой вместо сушек. Только вот как самовар там топить?

Пока я гадала, водяной наклонился, пальцами по воде пошевелил, рябь так и побежала по сторонам.

– Чего тебе, дед? – вынырнула саженях в двадцати от берега юная русалка.

Ох, не так я себе представляла внучку водяного! Полногрудая темноволосая девица с тонкой талией и крутыми бёдрами, полураздетая, лишь слегка окутанная водорослями. С какой стороны ни глянь, а раскрасавица! И от этого чуда отказался Финист?

Увидев меня, русалка нахмурилась и упёрла руки в боки.

– Опять селянок пугаешь? – напустилась она на водяного.

– Когда это я пугал? Не помню такого. Я тебя познакомить хотел, внученька. Это жена колдуна, который тебе глянулся.

– Это? Жена? – русалка фыркнула, в тот же миг растеряв всё своё великолепие.

Мною же завладела досада. Не хватало от нечисти всякой насмешки слушать!

– Не «это», а Лада Митрофановна. – Я недобро уставилась в ответ.

– И что он в тебе нашёл? – Русалка подплыла ближе. – Ни кожи ни рожи.

– Зато тиной за версту не несёт.

– Ти-и-ной? Да я… Я, между прочим, мыльной травой каждый день намываюсь! – выпалила русалка.

А меня будто чёрт за язык дёрнул:

– В озере.

– В озере! – в запале подтвердила она и тут поняла мою насмешку.

Осерчала русалка знатно. Вода вокруг неё забурлила, взвилась в воздух плетьми.

– Ой, да у меня ж мальки не кормлены! – будто бы спохватился водяной и со словами: – Вы тут побеседуйте пока без меня! – бухнул обратно в озеро.

Мне бы бежать прочь, подвох почуяв… Но я не успела.

– Иди сюда, искупаешься со мной вместе, раз такая умная, – зло прошипела русалка.

Вокруг лодыжки обвилось холодное щупальце, а я и ахнуть не успела, как оно затащило меня в воду. Платье намокло, отяжелело, туфельки куда-то уплыли. Да только русалке и этого было мало. Увидев, что я ловко держусь на воде, она снова взмахнула руками, и тёплая вода обратилась в столь ледяную, что кости заломило. Руки и ноги свело. Я в отчаянном порыве поплыла к берегу, но русалка схватила меня за талию, прижалась всем телом.

– Скоро и от тебя так пахнуть будет, – прошептала она и потянула меня на дно.

Я даже вскрикнуть не успела, хлебнула воды, да так, что в голове помутилось. Ударила я нечисть из последних сил и попыталась к свету выплыть, но куда там!..

И быть бы мне её зелёной подружкой, если б вдруг не выдернуло меня из озера, словно морковку из грядки. Я и сообразить ничего не успела, а сильный поток вынес меня на берег, прямо в объятия мужа. С мокрого платья ручьём лилась вода, а я судорожно пыталась отдышаться. Вцепилась в Финиста мёртвой хваткой: боялась, что русалка опять на дно утащит. Но той уже не до меня стало. Забилась она в воде, словно в сетях, пыталась уплыть, а не могла.

– Ну-ну, пошалили – и хватит! – вынырнул водяной и с поклоном обратился к Финисту. – Не серчай на мою внученьку, колдун, отпусти девку неразумную. Никто твою жену больше и пальцем не тронет.

Я как услышала его, всхлипнула раз, другой, а затем и вовсе позорно разревелась.