Казалось бы – вот он, момент, который может решить его будущее! Но вдруг испугался Нимидин. Чего? Не смерти, нет! Он вдруг представил, что злой человек обретет бессмертие и силу богов. Как тогда жить добрым людям? Тот, кто властвует – решает судьбы народов! А вдруг лихой человек тот избранный? А он ему бессмертие?

– Спросить хотел, а вы знаете того человека, которому предназначен агатовый камень?

Старик потеребил бороду.

– Зовут его Темур, сын Мухаммад Тарагая из рода Барласов. В народе ходит слух о смелости Темура, о его воинских успехах. Я не видел этого человека. И большего сказать о нем не могу. Но я должен исполнить волю Аллаха! Если ему угодно выделить Темура среди других славных воинов, то так и будет! Если должно ему владеть камнем силы, то так и будет! Если вы не отдадите его Темуру сами, то все равно случится так, что он у него окажется, но другим путем.

Нимидин выслушал неспешную речь старика, который чеканил каждое слово. Что ж, камень силы он отдаст! А о своей лягушке промолчит. Не время ей перейти в другие руки! Не было на то ни видений у этого почтенного человека, никаких особых знаков, по которым сам Нимидин понял бы, что пора с ней расстаться.

– Хорошо, почтенный, я отдам камень. Он мне не нужен. Но вот мое условие: я хочу сам увидеть того воина, о котором вы поведали мне.

Старик согласно кивнул.

– Отдыхайте пока. Здесь все для вас. Мальчик принесет одежду. Вечером мы отправимся в Карши. Темур Барлас должен прибыть туда. Я послал весть правителю города. Они будут ожидать нас.

С этими словами старик встал, взял свой длинный посох, сел на осла и, опираясь посохом о землю, выехал со двора.

Они встретились на исходе дня, на дороге, ведущей в город. Еще издали приметили старики облако пыли, поднимаемой сотнями копыт – войско идет! Юноша, посланный вперед, доложил, что впереди войска за авангардным отрядом едет на гнедом коне знатный воин, рядом с ним – старец в белых одеяниях. Чуть поодаль идут другие знатные воины. Впереди всех воин со знаменем, на котором три круга – символ Темура, тайный знак древних, в котором объединены прошлое, настоящее, будущее; сила, справедливость, верность.

Старики встали на обочине. Белый цвет их халатов – цвет святости и чистоты – не мог быть не замеченным. Духовный наставник Темура Мир Саид Барака простер руку к ним, обращая внимание Темура. Войско встало. К старикам выехал посланец.

– Скажи господину, что у нас для него есть дар, посланный Аллахом, – с дрожью в голосе промолвил старик.

Нимидин поддержал его за локоть, давая понять, что он с ним в минуту, которая, возможно, станет самой главной в его жизни. Старик, не оборачиваясь, кивнул.

Посланник вернулся и разрешил подойти.

Старики пошли рядом. Нимидин прятал в рукаве покалеченную руку, дабы не оскорбить эмира ее убожеством, а в другой сжимал заветный камень, завернутый в лоскут синего бархата.

Поравнявшись с Мир Саида Барака, старик поклонился ему, давно зная об этом святом человеке, познавшем особые тайны мира. Все вокруг молчали, только кони переступали с ноги на ногу и пофыркивали в нетерпении, ожидая скорый привал и отдых.

Мир Саид Барака дернул поводья, принуждая коня отступить на шаг. Старик и Нимидин оказались прямо перед Темуром. В его прищуренных глазах трудно было прочитать что-либо, но появление старцев на пути, несомненно, вызвало интерес. Совсем недавно три таких старца вместе с Мир Саид Барака вручили ему символы власти, благословив таким образом на царствование. Что же ему ожидать это этих благочестивых стариков?

– Великий и досточтимый господин! – начал свое приветствие спутник Нимидина. – Да будут ваши дороги светлы и легки, а жизнь ваша полна побед и славы!

Темур слушал его, пытливо вглядываясь в лицо. Но старик не смел смотреть в его глаза. Он говорил, смиренно опустив голову.

– … в видении моем явился ангел и передал волю Всевышнего…

Как только старик сказал о камне силы, Нимидин вышел вперед. Не скрывая любопытства, он смотрел на Темура, проникаясь особой почтительностью и понимая важность этого момента. Но взгляд воина был тяжел. Какая-то неземная сила присутствовала в этом человеке, и, казалось, одно неловкое движение, одно невпопад сказанное слово может вызвать его гнев, обратить ту силу против того, кто ему не угоден. Глаза его словно предупреждали: «Говори, думая, не пытайся солгать». И все же Нимидин выдержал тот взгляд. Но споткнулся на следующем шаге и выпростал покалеченную руку, чтобы удержаться и не упасть. Темур при этом выпрямился. Нимидину показалось, что усмешка скользнула по его губам. Но он сказал то, что должен был:

– Примите, господин, дар богов, сотворивших этот камень для защиты земель того, кто владеет ими, – и протянул бархатный сверток.

– Богов, говоришь? – в словах Темура послышалось недовольство.

Нимидин так и стоял с вытянутой рукой. Но не опустил ее, а ответил:

– Камень этот хранил наш край в давние времена, когда люди еще не обрели истинного бога, господин. Долгие годы камень пролежал в развалинах Еркургана, дожидаясь, когда на свет появится истинный царь, способный объединить народы этих земель под своей властью. Видение этого старца – подтверждение тому, что такой человек – вы. Наше дело передать камень.

Темур, казалось, потерял интерес к происходящему. Он кивнул, и воин из его свиты подъехал к Нимидину. Он взял свернутый лоскут ткани и засунул его за пазуху. Войско двинулось дальше. Старики отошли на обочину. Они стояли в облаке пыли до тех пор, пока мимо не прошел последний обоз. Потом старец из кишлака опустился на землю. Силы покинули его. Подоспевшие на помощь юноши помогли ему забраться на осла и отвезли домой.

1377 год

Студеный ветер теребил полог походного шатра. Темур сидел, облокотившись на подушки и прикрыв ноги одеялом. Тепло согревало, но досада не уходила. Который раз он преследует Камар-ад-дина! А он все ускользает и продолжает грабить его города и земли!

Темур откинул одеяло, дотянулся до кубка с вином. Снаружи слышался смех воинов. Хорошо, что смеются! После сражения воинам нужен хороший отдых. Он встал.

Чуткое ухо слуги уловило движение, он шмыгнул в шатер и, сразу поняв намерение господина, подал стеганый халат.

Из ущелья, где Темур разбил Камар-ад-дина, тянуло сыростью и едва уловимым запахом тления. Ночные падальщики уже пировали. Такова жизнь! В этом мире если не ты кого-то, то кто-то тебя! Поэтому Темур и срывался с места при вести о дерзких набегах правителя Могулистана. Нельзя чтобы он или кто-то другой чувствовали себя безнаказанными. Здесь он правитель, Амир Темур! И ему решать, кто сегодня станет пищей для шакалов!

В стойбище было светло как днем. У каждого костра группой сидели воины. У ближайшего Темур заметил чужака. Старик… что-то рассказывает. Воины слушают с вниманием.

Темур едва кивнул, и слуга оказался рядом.

– Что за старик?

– Бродяга. Рассказывает об Искандере⁹.

Темур вскинул брови. В народе ходит много легенд о великих воинах. Когда-нибудь и о нем будут рассказывать у костров…

– Позвать? – тихо спросил слуга.

– Не надо. Сам пойду.

Он подошел и встал неподалеку, так, чтобы не привлекать внимания. Прислушался. Старик говорил об осаде города… какого? Города Образа Светлых вод? Что за город?

– Неделю стоял Искандер Двурогий у стен города, вторую. Никто не отворял ему ворот, никто не сдавался в плен. Он ожидал быстрой развязки – слава непобедимого воина бежала впереди него! Но не случилось! Сила камня охраняла город многие века и в этот раз даже Искандеру пришлось снять осаду и уйти не солоно хлебавши!

Кто-то заметил повелителя. Вскочил. За ним поднялись все воины, сидевшие у костра. Темур подошел. Старик тоже поднялся. Этот полководец внушал страх не меньше, чем легендарный предводитель македонцев.

– Кто ты, старик? – спросил Темур, буравя взглядом того, кто не прятал от него глаз.

Воины отошли, понимая, что разговоры повелителя не для их ушей.

– Мое имя Нимидин. Я странник. Шел к Теплому озеру¹⁰, но пришлось обождать, когда закончится битва в ущелье, – ответил старик, а Темур разглядел, что не так уж и стар этот странник.

Темур сел на тюк. Кивнул страннику. Он тоже присел, не рядом, но так, что они хорошо видели друг друга.

– О каком городе рассказывал ты? Не слышал я о таком.

– Вы его видели. От Города Образа Светлых вод остался большой холм недалеко от Карши. В народе его называют Еркурган.

Память выдала Сахибкирану картину из недалекого прошлого. На фоне закатного неба стоят два старика в белых халатах. Один говорит о видении, другой, с увечной рукой протягивает небольшой лоскут с камнем, в котором, как он сказал, заключена сила.

– Я тебя вспомнил, – Темур поднял палку и поворошил в костре. Пламя взметнулось ввысь новыми лепестками. – Покажи правую руку. – Нимидин закатал рукав. Сжатые пальцы размером как у ребенка дрогнули над обожженным запястьем. – Как это случилось?

– В детстве. Работал помощником у кузнеца. Горячее лезвие клинка обвило руку. Насилу выжил тогда…

Темур понимающе поджал губы и сказал с гордостью:

– Мои раны получены в боях.

Нимидин почтительно склонил голову. Помолчали. Мужчины не хвастаются шрамами, но помнят о событиях, при которых они были получены. Их тело как летопись хранит эпизоды жизни, от некоторых из них порой начинается новый отсчет времени.

Темур вернулся к теме беседы:

– Не о том ли камне, который был в видениях другого старика, ты рассказывал моим воинам?

– Истинно так, господин, о нем – о камне силы. Вижу, не пришелся он вам по вкусу, нет его на вашей руке.

– Он в Самарканде. На тонком пальчике Катта-ханум¹¹. Кому как не женщине хранить очаг? – Темур хитро посмотрел на странника.

– Верное решение! – одобрил тот. – Камень силы служит защите. Пусть хранит славный Самарканд, а вместе с ним весь Мавераннахр! – пафосно закончил он свою речь.

Темур молча согласился. Изображение чужого бога не впечатлило его. Защита?.. В его планах были завоевания, расширение империи. А защитить свои владения от таких как Камар-ад-дин он может и без какого-то там камня. Но интерес к его истории он все же проявил.

– Расскажи мне о нем.

Нимидин вновь начал свой рассказ с любовных похождений Зевса.

– У верховного бога греков родился сын от земной жещины. Назвали его Геракл. После тяжелых родов женщина не смогла покормить сына, и бог Гермес отнес его жене Зевса Гере. Гермес не сказал богине, чей это ребенок, а она, очарованная красотой младенца, дала ему грудь. Насытившись, Геракл так укусил Геру, что вместе с молоком из ее груди потекла кровь. Капли ее упали на землю и превратились в камни. На одном таком ювелир изобразил самого Зевса. Этот камень я и преподнес вам.

Темур удивился рассказу.

– Так в том камне сила женщины?

– Выходит так, повелитель, – согласился Нимидин, – но женщина та – богиня! Самая могущественная среди богинь древних греков.

Разговор подошел к концу. Воины укладывались спать вокруг костров, которые мерцали красными всполохами, освещая фигуры дозорных, чутко прислушивающихся к ночным шорохам.

– Спать пора! – Темур встал, два воина выросли за его плечами. – Так ты идешь к Теплому озеру? – спросил он старика, тоже поднявшегося со своего места.

– Да, господин.

– Что ж, ночуй с воинами, а завтра наши дороги разойдутся.

– Благословенны будут дни ваши, – проговорил Нимидин, глядя в удаляющую спину полководца, перед которым уже расстилалось пока еще туманное полотно великого будущего.

1405 год

Зыбкий утренний свет сочился сквозь резной рисунок панжары. Сарай Мульк-ханум так и не сомкнула глаз всю ночь. Ее величие, еще месяц тому назад кажущееся незыблемым, пало как платок с головы, вмиг обнажив беззащитность. Нельзя сказать, что раньше, еще при жизни мужа, она не задумывалась об итоге. Думала! И делилась своими тревогами с Темуром. Он успокаивал: никто не посмеет обидеть даже без него! Защитой ей всегда будут дети и внуки, воспитание и забота о которых были возложены на ее плечи с самого ее появления в гареме. Уходя в чертоги Всевышнего, Темур заставил всех приближенных поклясться, что они неукоснительно выполнят его волю, что будут всеми силами способствовать сохранению империи, поддержат его избранника на престол – внука Пир-Мухаммад-Джахангира. Но не случилось. Пир-Мухаммад в скорбный час был далеко, А Халиль-Султан близко! Кто мог подумать, что именно от него случится предательство, что он воспользуется моментом и под нашептывания своей безродной жены захватит власть в Мавераннахре, что сядет на трон деда, а о Катта-ханум вспомнит лишь для того, чтобы передать власть в гареме Шади Мульк?!

Как все изменилось! Сарай Мульк-ханум не ожидала такого. Как голодные шакалы накинулись на гарем Темура его бывшие псы! Разобрали наложниц, растащили сокровища, которыми осыпал их хозяин. Уже поглядывают и на жен! Она стара. Никому не нужна для услад. А вот Тукал-ханум в самом соку! Ей только миновало восемнадцать…

Да и ей не дадут жить спокойно. Шади Мульк уже плетет нить заговора. Чувствует Сарай Мульк-ханум опасность, чувствует по перешептыванию слуг, по взглядам приближенных – то жалостливым, то алчным. Что ж, она готова уйти! И Тукал заберет с собой! Не будет ей дальше достойной жизни! Лучше умереть, чем терпеть насилие и унижения от тех, кто годами копил злобу. Они отыграются! Только и ждут этого!

Сарай Мульк-ханум хлопнула в ладоши. Звонко! Требовательно! В покои вбежала служанка, упала на колени перед ее ложем.

– Позови Алимбека, только тихо, не шуми, пусть придет тайными коридорами.

Служанка понимающе кивнула и исчезла с глаз. Сарай Мульк-ханум встала. Скрутила седую косу на затылке, накинула парчовый халат, достала шкатулку с самыми любимыми драгоценностями. Открыла ее и улыбнулась. Каждое колечко, каждая подвеска напоминали о муже! Он привозил ей самые прекрасные сокровища мира! Вот они, перед ней! Еще перед ней… Сарай Мульк-ханум провела пальцами по камням, играющим безупречной огранкой с лучами, пучком падающими на низенький столик под окном. Один камень привлек внимание императрицы. Невзрачный среди лалов, он был оправлен в скромный серебряный перстень. Катта-ханум вспомнила, как муж вручил его и сказал, что это дар от стариков Карши. Говорят, что камень этот из крови и молока древней богини, что он веками хранил старый город рядом с Карши от завоевателей, пусть теперь хранит Самарканд.

Сарай Мульк-ханум едва не завыла! Стон вырвался из ее горла, слезы брызнули из глаз. Самарканд! Не чужеземцы завоевали его! Собственный внук захватил! Видать, не хранит сила древней богини от измены, не в ее власти торжество справедливости и выполнение обязательств!

– Госпожа, – напряженный шепот за спиной заставил спрятать рыдания в горле.

Сарай Мульк-ханум смахнула слезы.

– Подойди, – приказала она, по голосу зная, кто пришел. – Видишь? – она обернулась. Худощавое лицо, облагороженное овальной бородкой, оказалось над ней. – Присядь. – Алимбек сел на колени. – Это моя сокровищница. Возьми. Тайно отвези в Карши. Найди там усадьбу моего племянника. Отдай тому, кто встретит. Скажи от меня. Все ж, не чужим людям достанется…

– Не знаю, госпожа, смогу ли вывезти из Самарканда.

Голос Алимбека не понравился Катта-ханум. Она резко встала, взглянула сурово.

– А ты постарайся! Чтобы старания твои были не зря, возьми это кольцо.

Сарай Мульк-ханум взяла из шкатулки массивный золотой перстень с изумрудом божественной красоты. Глаза Алимбека расширились. Такому подарку цены нет!

– Бери! А остальное доставь, куда сказала!

– Доставлю, госпожа, – на сей раз пообещал доверенный слуга.

– Иди уже, у меня много дел!

Алимбек удалился. Сарай Мульк-ханум позвала слуг, приказала достать платье из голубого шелка, парчовый халат, расшитый каменьями. Царская диадема украсила посеребренную временем макушку императрицы, а тончайшее покрывало из золотистой органзы прикрыло голову и плечи. Сарай Мульк-ханум послала за Тукал-ханум, а сама налила вина в два золотых бокала. Щелкнул затвор перстня на ее пальце, и яд посыпался тонкой струйкой сначала в один, потом в другой бокал.

Ворота вечности приоткрылись для двух императриц…

Алимбек скакал, не щадя коня. Он выбрал окольный путь – через Бухару. Из Самарканда в Карши вела прямая дорога, мимо предгорий Зеравшанского хребта, и дальше по степи. От Карши шла дорога в Балх и дальше в Кандагар, где была резиденция Пир-Мухаммада. Ожидая сопротивление от других претендентов на трон деда, Халиль Султан усилил дороги, ведущие к Самарканду, своими отрядами. Каждый всадник, галопом скачущий на юг, мог вызвать подозрение и получить стрелу в спину.

Не доезжая Бухары, Алимбек свернул к Карши. Дорога, известная с древности, была одной из веток караванного пути, соединяющего Восток и Запад. Здесь можно было легко затеряться среди торгующего люда и добраться до нужного места без лишнего внимания.

Алимбек устал, конь едва держался на ногах. Пора было менять его, а то падет в дороге.

– Хозяин, коня и еды!

Властный голос доверенного императрицы привлек внимание других гостей караван-сарая. Один из них, по виду тоже посланник, подошел ближе.

– Алимбек? – поинтересовался он, узнавая и не узнавая в запыленном худощавом человеке своего знакомого.

Меньше всего сейчас хотелось Алимбеку общения с кем бы то ни было. У него было особое задание, о котором нельзя говорить, значит, придется хитрить.

Он узнал гонца, с которым в юности они вместе служили Амиру Темуру.

– Касым?

Касым, будучи от природы добродушным человеком, широко улыбнулся.

– Узнал!

Они сдержанно обнялись, похлопывая друг друга по плечу. Слуга принес поднос с едой.

– Тороплюсь, брат, сам понимаешь, – Алимбек, даже не присаживаясь, подхватил кусок жирной баранины, и жестом пригласил Касыма к трапезе. – Давно в дороге?

Касым проглотил кусок лепешки и ответил:

– Третьего дня выехал из дворца.

Алимбек подумал, что и он также. Что-то насторожило его. И хоть не принято было в их братии задавать вопросы, поинтересовался, начав издалека:

– Время тревожное… с чем едешь?

Касым опустил голову. Исподлобья осмотрелся.

– Такие дела… он перешел на шепот. Императрица скончалась.

Алимбек едва не подавился.

– Какая? – вопрос прозвучал странно, потому что только о главной императрице говорили односложно. – Она?

Касым кивнул и добавил:

– И Кичик-ханум¹²