– Дешево, – обрадовался Дума и вынул из кошелька блокнот с талончиками. Оторвал два мелких и обменял их на пакетик с печеньем. Они пошли дальше и Языкан с удовольствием посмеивался, наблюдая как небожитель уминает без брезгливости мучные фигурки.

– А ты нами не гребуешь, – заметил бес с признательностью.

– А у меня вакцина против вас, даже пищевого отравления не бывает. Поэтому жрать могу, что хочу.

– Ну тогда пойдем, одним деликотесом угощу, – предложил бес и вывел ангела на торговые ряды.

Тут было все: человеческие органы для трансплантации, наркота всех сортов, коллекционное оружие: огнестрельное, бактериологическое для интеллектуалов, лазеры; шмотки из кожи для садистов и байкеров, подслушивающие и подглядывающие устройства.

Дума хихикнул:

– Есть у меня жучки с камерой. За соседкой подглядывал, как она в унитазе мылась.

Хочешь такой, Джейнс?

– Нет, спасибо, Дума. У нас это запрещено, без дела валятся будет. Тем более я в мужском общежитии живу. Девки отдельно.

– Ну и зануды вы, – заключил с улыбкой бес. – А я бы на твоем месте за мужиками подглядывал.

– Да ты что? У меня все нормально с ориентацией.

– Ну и скучные вы. Фу на вас. А вот и угощение.

Они остановились перед лавкой с мясными изделиями. У продавца текла изо рта кровь.

– Чего это с ним? – Джейнс толкнул Думу локтем.

– Собственный бизнес, чего ты хочешь. Сам разгрызает, сам солит, коптит, сам торгует. Почем

«Вертеповская»?

– Какого сорта? – брызгая кровавой слюной, прорычал мясник.

– Для дорогого гостя только самую дорогую. Ты, надеюсь, не вегетарианец?

– Нет.

– Тогда отведаешь мою любимую.

– Сколько? – продавец нетерпеливо буркнул.

– Палку.

Тот отвесил и кинул колбасу в лицо Думе.

– С вас право пять раз выщипать у грешника волосы с паха, вырвать три ногтя и потушить об него сигару.

– А чего это у тебя сегодня так подорожало?

– Инфляция. Муки обесцениваются. Курс страданий падает.

– А я в новостях не слышал.

– Это только утром на радио 66,6 фм передавали. На земле прощать чаще стали, а мы тут страдай.

Бес задумался, тряхнул головой. А он как раз несколько акций закупил, в ПИФы вложил.

Не вовремя. Но, взглянув на колбасу, повеселел:

– Рано отчаиваться, – тут же он нарезал когтем кружочков. – На, хавай, святоша!

– Пахнет странно, – вдохнул ангел.

– Специи из Индии и Персии.

Джейнс осторожно взял кружочек в рот, пожевал: «Странная, привкус особый.» Но не мог не отметить, что колбаса обалденная. Прямо-таки неземной вкус.

– Еще? – посмеялся бес.

Джейнс кивнул. Бес целиком постругал мясную палку.

– Это тебе, остальное мне – надо каждую голову накормить. Пока языком ощущение не получу, не наемся.

Проглотив один кусочек, вылезала очередная голова, требуя своей доли, и так до тех пор, пока колбаса не исчезла.

– Я так и не понял, из чего она? – недоумевал Гонг. – Тут у вас вроде свиней не водится

и…

Языкан заржал, хватаясь за круглый живот:

– Ну ты и чудной! Ливерку не распознал!

Ангел в ужасе отпрянул:

– Из чего ливерка?

– Копченые гениталии, чего непонятного?!

Ангела вырвало. Он корчился и плевался.

– Чего ты наделал? Она же такая дорогая! Я тебе как человеку, а ты? Неблагодарный!

– Говорить надо!

Предупреждать! – сплевывался, выпучив глаза, небожитель.

– Ну и что, что пиписки, не грязные же! Санэпидемстанция все проверила и одобрила.

– Как я теперь перед Боссом покажусь? – стонал небожитель,

– Я же осквернился! Я теперь людоед?! Господи, прости! – закричал он как безумный.

Бес затрясся:

– Замолчи! Немедленно!

Здесь нельзя такое говорить. Не упоминай ЕГО, уважай чужие

правила – не в своем монастыре! Ты знал, куда шел!

– Да я тебя ща своими руками! – бросился душить бесчисленные головы.

– Эй, на помощь, – шипел бес, когда ангел уже подмял его под себя и оставались лишь считанные секунды, и бесу пришел бы конец.

Он с трудом просвистел:

– Она-а не… из че-лове… чины-ы…

Джейнс вздрогнул и расцепил руки, побелевшие от напряжения. Дума вылез из-под его могучих крыл и с трудом откашливался:

– Идиот, шуток не понимает… кхе-кхе…

– Из чего колбаса? – все еще содрогаясь от ужаса, шипел парламентер.

– Гиен кастрировали.

Гонг с отвращением представил этих падальщиков, поедающих гниющие трупы, но вздохнул с облегчением, что не стал по своей жадности каннибалом.

– Сорри, – промямлил он, протянув руку.

– Ладно, забыли, – буркнул бес, но лапу не подал. – Сам вноват, забыл, что с ангелами нельзя шутить.

Пошли дальше, решив в другой раз быть взаимно осмотрительнее. Холодок пробежал между ними. Разговор не клеился.

– Все, пришли, дальше не пойду, – рявкнул Дума, встав столбом на углу улицы.

– Бросаешь? На полпути? – упрекнул его путник.

– А ты не упрекай! Не поносил еще моих копыт! Сначала душит, а потом… я что, обязался?

– Да ты и впрямь обиделся? Все еще дуешься? Ну прости мя, грешнаго. Бес попутал, – и тут же осекся.

– Просто обидно, когда получаешь от того, от кого не ждешь, у кого натура не позволяет!

Даже не в праве позволять.

– Да ты меня сам вывел! Спровоцировал!

– Я же еще и виноват? Чего ты себя оправдываешь? Не можешь свои эмоции контролировать – вообще сюда не суйся! Ты на шутки неадекватно реагируешь! По статье тянешь.

– Ты меня не учи и нефига мне угрожать – у меня мандат.

Бес ничего не ответил, повернулся и ушел. У Гонга на душе стало скверно. Но он взял себя в руки.

– Ну и катись, нечисть поганая! – сплюнул и показал ему вслед непристойное движение рукой. – И один доберусь. Эй, уважаемый, можно вас на минутку?

Существо, которое он окликнул, слизью сползло со стены и подползло к нему, выпучив единственный заплывший глаз:

– Чего тебе? – загнусявило оно.

«Фу, сопли!» – поморщился ангел и прикрылся платочком, чтобы не подцепить простуду:

– Подскажите, как мне пройти до резиденции вашего босса? Это еще далеко?

– Ты почти рядом. Это район Вонючих балявок. Тебе по этой клоаке еще шагов сто пройти и выдешь на улицу Гнилых ушей. Там увидишь стройку, от нее уже не далеко. Пойдешь по указателям и там сам поймешь.

– Спасибо, любезный.

– Да пошел ты! – скользнул обратно на стену и засох беспардонными зелеными казюльками.

Морщась и плюясь, то и дело стряхивая с ног налипшие экскрименты, небожитель шел по указанному пути, проклиная все на свете: и свое задание, и тех, кто здесь нагадил.

Запахло гнилью. Ангел понял, что пришел. Через минуту увидел краны, бетономесители, множество голых грязных людей таскали кирпичи, блоки на спинах. Совсем чуток рогатых охранников лениво постегивали кнутиком, полулежа.

свастику.

– Что строим? – Джейнс деловито нахохлился, изображая ухмылку.

Один из рогатых зевнул, не глядя, и тоскующим голосом протянул:

– Да эти себя боготворили, культ личности себе стряпали, вот теперь Князю монумент делают. Да такой, чтоб без изъяна. А то уже какой раз не удовлетворяют. Одна чешуйка не так – весь монумент в пыль.

Перевернулся бесстыдно на пузо, раскрыв волосатый обосранный зад, вытащил из глиняного черепка белый глаз и как виноградинку проглотил с наслаждением.

Гонгу стало интересно, кто же тут вкалывает. Стал внимательно вглядываться. С трудом различил на грязной худенькой ободранной спине

«Кого же он мне напоминает? Где я его мог видеть? А-а, блин! Это ж Адольф! Я тогда помогал Цукерману из Берлина бежать. Без смешных усиков его и не узнать.»

– Хай Гитля! – пошутил ангел.

Спина вздрогнула и затряслась. Из худых рук вывалились кирпичи. Человечек расправил грудь и повернулся на оклик. Он самодовольно выставил как в жизни вперед руку. Вместе с ней поднялся и его маленький Адольфик.

Рогатый очнулся и со всей мощью стеганул бывшему тирану по самому достоинству.

Человечек взвизгнул и упал, скрючившись.

– Я тебе воспряну! Чего развалился? Чего подставил мне? Удовольствия не будет! – черт подцепил грешника на рога и кинул в бетономеситель.

Перед Гонгом уже не был злодей-мучитель, из-за которого попадали в топку и газовую камеру. Это было забитое и замученное существо, которому вряд ли отсюда когда-то выбраться, потому что ангел знал, что в аду мучаются до тех пор, пока среди живых не забудут, или не простят те, кому они причинили боль. Этот был безнадежен. Гонгу стало не по себе, так как он спровоцировал очередное насилие. С ужасом потянулся к верхней губе: показалось, будто там выросли знаменитые усики – не уподобился ли он ему.

Вспомнил, что еле удержался час назад от убийства, пусть адского существа, но ведь все же живого, не самого худшего – угощал по-дружески. Одно дело уничтожить действительно врага, который приносит непоправимый вред, другое – как раздавить гусеницу, сидящую не на капусте, а случайно оказавшуюся беспомощной в трамвае. Да, место изменяет индивида.

Ангел пошел мимо стройки с опущенной головой, лишь изредка поглядывая на горбатившихся Сталина, Нерона и других, перед которыми когда-то все дрожали и пугали ими детей.

– Ну все, хватит самоуничижением заниматься, осознал вину и хватит! – решил ангел.

Тут заметил широкий проспект, а вместо фонарных столбов и дорожных указателей красовались эрректированные фаллосы из бетона, мрамора, нержавейки.

– Это и есть указатели? – удивился он. – Странные у них символы. Определенно у них что-то болит. Фрейд бы все объяснил. Интересно, где он сейчас?

Джейнс глянул: в перспективе показалось, что пешим ходом долго будет. Расправил крылья и полетел. Заодно и покажет местным свою удаль. Ведь если вести себя уверенно, скоро и станешь таковым взаправду.

Проспект шел в гору и венчался огромным особняком с балконами и балюстрадами, лестницами и широкими окнами, как в Версале. Все стены украшены были резной лепниной, изображавшей картины из Камасутры. А разнообразные скульптуры драконов быи в таком изобили, словно их как из мешка высыпали: что как раз указывало на хозяина и на его паспортные данные. В общем, жилище Князя Тьмы ничем не отличалось от жилища олигархов и не служило орудием для устрашения.

Гонг, подлетая к резным воротам, перешел на шаг. Не успел он прокричать о своем приходе, ворота открылись. Вышли несколько громил о трех головах и по четыре руки у каждого. А ростом – Гонг казался себе младенцем.

– Слушаем внимательно! – грозно грянул гул голосов. – Чего тебе?

– Начальство у себя? – ангел нахально выставил ногу вперед, выпятил грудь, а руки сунул в карманы.

– Оно всегда у себя. Ему наружу не велено выходить никогда, – с трудом двигали челюстями вышибалы.

– Тогда мне к нему.

Назначено, – и направился на них.

– Фамилия? – главный достал амбарную книгу посетителей.

– Джейнс Гонг. Ангел.

Тот полистал. Затем сходил в будку и позвонил по телефону.

«У них еще этим пользуются?!» – усмехнулся посетитель.

– Борзый, Балда, проводите пернатого! – распорядился начальник.

Гонга с двух сторон обступили великаны и конвоем повели в приемную. Поднялись по лестнице, зашли в здание. В огромном пустом зале стоял посередине стол с компьютером, из-за которого навстречу встала роскошная брюнетка в мини с горящими глазами, с

точеными, ювелирной работы, ногами, красивым бюстом. В ушах у нее извивались изумрудные змеи-серьги. Казалось, у нее вот-вот изо рта вылезет двойной язык. Но она раскрыла этот рот, а оттуда вылетел приятный эротический голосок, как из службы секс по-телефону:

– Зло вам на голову в большом изобилии! – и улыбнулась.

Гонг лицемерно, тоже в ответ, состряпал улыбку и заметил на груди девушки табличку с именем:

– Покаяться вам, милейшая Лилит!

Некоторое время они испытывали друг друга взглядами. На ее лице было написано:

«Совращу, щеночек!», на его: «Выстою» – «Сломаешься!» – «Я гибкий».

– Вы бы присели, юноша, – Лилит показала на низенькие деревянные стульчики, на которые, сядь он, был бы ей по колено. Ох и виды открывались оттуда… Он даже забыл о бюрократическом унижении.

– Спасибо, присяду, хоть и не устал. Я вижу никого нет, так что меня можно бы и сию минуту принять.

– Минуточку, – адская секретарша села и нажала на кнопочку: – Сати, к тебе пришли. Примешь? – «Пусть посидит,» – она самодовольно посмотрела на ангела: – Вот видите, придется обождать, юноша. Он занят, – и погрузилась в экран компьютера.

Джейнс заерзгал на стульчике, не в силах оторвать взгляда от ее ажурных трусиков цвета хаки. Усмехнулся, чтобы как-то разговорить красотку:

– Как в яслях. А хозяин ваш – главный пискун?

Лилит сверкнула глазами многозначительно.

– Сидите молча, ждите своего звонка, птичка святая! – гаркнула очаровашка.

Перья у Гонга встали дыбом. Он ей видно не по вкусу пришелся. Обидно. На такой бы кобылке, да семь верст, не меняя седла…

– У вас обслуживание совковое, – чирикнул парень вполголоса, – не следите за цивилизацией?

Лилит нервно нажала на кнопочку:

– Сати, он меня достал, что с ним делать?

«Ладно, пусть войдет,» – Слышал, посланец? Вали! – секретарша поднялась и пиннула внезапно появившуюся дверцу как в шкаф.

Джейнс повиновался и протиснулся в эту створку. Тут же дверь за ним исчезла и он оказался в другом пространстве. Огляделся: это была просторная комната в розовых

обоях в цветочек, застланная голубоватым ковролином, на котором валялись разбросанные машинки, пазлы, пупсики с оторванными ножками, фламастеры без колпачков, листы бумаги в каракулях, смятый в кучу разноцветный пластелин, кубики, мячики; к потолку подвешена на канатах смятая кровать-качели.

– Куда это я попал? – растерялся ангел. – Ау! Детишки!

Тут зашевелилась куча подушек, послышался зев и из-под одеяла появилась лысая, взъерошенная по бокам, деформированная голова. Лицо было заспанным, отекшим, непонятного возраста. Мутные, в сухариках, глаза тупо таращились на визитера. Этот

«ребенок» сдернул одеяло, выказав рахитный животик, свесил ножки-колесики с кроватки и спрыгнул вниз, поправляя выцветшие, в характерных пятнах кольсоны с отвисшими коленками. Пукнул. Деловито сел на горшочек и, безразлично к гостю, справил нужду.

Ангел тактично отвернулся. Подождал. Поморщился.

– Карапуз, куда это я попал? Помоги дяденьке.

Рахитик встал, молча подкатил к столику и плюхнулся на стульчик. Неизвестно откуда достал раскладушку с фотоаппаратом, щелкнул посетителя.

– Для начала здороваться надо, невежа, – зашамкал ребенок.

– Ну извини, вылетело из гоовы. Ну так поможешь дяденьке?

– И чего тебе надо?

– Да мне бы к шефу вашему, а секретарша сюда меня сунула. Ты, видать, его сынок?

– Ну считай, что по адресу пришел, святоша.

– А он что, уже детей эксплуатирует? Как же ты тут один со всем справляешься, бедненький! Уси-пуси, конфетку хошь?

– С чем?

– Мармелад в шоколаде. Внутри жувачка. Укус-но!

– Кидай! – создание протянуло культяпки и ловко поймало. Раздалось чавкание. – А еще есть?

– Нет, малыш, в другой раз принесу, – ангел присел перед ним на корточки и погладил по голове, замечая на ощупь каждый бугор. -Ты чей такой будешь?

– Свой.

– А откуда взялся такой свой?

– От сотворения.

– Какой ты милый шутник. А как тебя зовут?

– Тебе весь список перечислить? У меня времени нет – вон на табло читай.

Джейнс обернулся. На стене огненными буквами бегущей строкой показались письмена: «Сатана, дьявол, искуситель, Князь Тьмы, Сати, Антихрист, Локки, Аид…»

– Фу ты… шутишь, – плюхнулся на пол. – Ты же другим должен быть… во всех учебниках твое описание есть: там ты…

– Большой, рычащий, в чешуе, с крыльями, рогами, много голов… или носатый красномордый, с острыми ушами чувак с ужимками голубого. Ан нет. Вишь, как имеджмейкеры постарались! Да и противоборство интереснее с чудищем. Секешь?