Глава 7

В добытом из щели между гаражами свертке оказалось именно то, что я думал. Дорогой кухонный нож из качественной стали с длинным узким лезвием и удобной рукоятью из дерева. Похоже, совершенно новый и использованный лишь единожды – чтобы отправить на тот свет господина Сысоева-старшего. Естественно, что обычный охотничий был бы надежнее, но если все это и правда дело рук мадам Сысоевой, то беременную даму могли и запомнить в специализированном магазине. На самом деле, выбор способа убийства не совсем обычный для женщины. Ладно бы еще в состоянии аффекта, во время скандала или защищаясь, схватила первое, что под руку попалось. Но здесь ведь речь об этом не шла. И не только исходя из обвинений госпожи Влады, конечно. Человек не создает себе алиби, убеждая всех вокруг, что он находится в момент преступления в другом городе, если собирается лишь бурно выяснить отношения, а не поставить последнюю точку в беседе, ткнув под ребра ножом. И тут опять же у меня возникал вопрос. Если не умеешь обращаться с ножом, то убить с двух ударов человека, причем наверняка, не так уж и легко. Тем более таким орудием, как бытовой кухонный нож. Это только в кино как не хрен делать попадают в сердце, и жертва помирает, даже не пикнув. В реальности все сложнее, и для удачного исхода требуется либо везение, либо специфические умения. Если при неточном ударе нож, скажем, наткнется на ребро, то глубоко порезанные пальцы и ладонь самому нападающему просто гарантированы. Я старался припомнить, видел ли на руках истерички повреждения, но без толку. И, в конце концов, пострадавший вряд ли стоит, предоставляя лучшую возможность разобраться в особенностях анатомии, прицелиться и порезать себя максимально эффективно. Такому здоровенному медведю, как убиенный, стоило один раз отмахнуться от этой пигалицы, своей невестки, чтобы вырубить. Само собой, затыкать наугад можно кого угодно, но в деле мы имеем два точных удара: в бедренную артерию и снизу в печень, от которых Сысоев истек кровью в считанные минуты, и даже его криков о помощи никто не услышал! И это вечером, не слишком поздним, на площадке собственной лестницы и при наличии целой компании веселящихся друзей сразу за дверью. Короче, наша беременная дамочка с ангельским личиком предположительно не только прекрасно владеет ножом, но и обладает изрядной степенью хладнокровия, самообладания и ловкости, чтобы дождаться, когда родственничек выйдет покурить, и быстро, без суеты и лишних телодвижений замочить его и уйти, как ни в чем не бывало. И привычки его тоже она должна была знать до мелочей. Возможно, простояла на лестнице не один час, и ни одна зараза ее не заметила или не захотела запомнить, что, опять же, возвращает меня к мыслям о том, какие мы стали чуткие и внимательные. Ну да хрен с ним.

Вручив улику экспертам по всем правилам, я подвез Василия до дому, благо по дороге, и сам, добравшись и быстро приняв душ, рухнул, пользуясь возможностью поспать хоть несколько часов. На секунду промелькнула мысль, каким эпичным скандалом обернется процедура откатывания пальцев у этой дамочки, если даже по поводу простого опроса поднялся такой ор, но я от нее отмахнулся. Будет день, будут и вопли, разберусь, когда все начнет происходить.

– Сделай что-нибудь! Сделай! Ты же можешь! – Родное лицо, которое так давно вижу лишь во сне и издали, украдкой.

Тревога и гнев безжалостно берут за горло, и чувство вины заглядывает в душу, подкрадываясь так близко, что кожу колет его ледяными шипами. Я знаю, помню разумом, что его не должно быть, но удушливому стыду плевать на доводы адекватно мыслящей половины, он их игнорирует, втягивая меня в пространство, где он полноправный властелин.

– Пожалуйста, спаси его, он же твой брат! Твой бра-а-ат! – За мольбой в самых любимых в мире глазах прячутся отчаяние и гнев.

– Я не могу… Так нельзя! – Даже во сне я помню, что прав. Но от этого нисколько не легче.

– Ненавижу тебя! Это ты во всем виноват! – Ярость и презрение вырываются наружу, хлещут меня без всякой жалости, наотмашь, намеренно бьют по самым уязвимым местам, и я просто позволяю шквалу боли течь через себя, потому что противопоставить ей мне нечего. – У меня больше нет детей! Слышишь! Нет! Нет! Как ты мог! Твоя вина! Твоя вина! Ты его убил!

Под истошный писк будильника трясущимися руками продрал глаза, благодарный этому мерзкому звуку за избавление от мутной пелены кошмара. Давно меня так не накрывало! Хотя, может, это потому, что я редко сплю один и достаточно крепко. Всегда знал, что от воздержания ничего, кроме вреда, и вот, поглядите, прямое этому подтверждение. Ругаясь, потянулся к вопящему по кругу гаджету и вырубил сигнал. И тут же увидел конвертик в углу экрана. Меня ожидало сообщение от дежурного эксперта Стаса Разяева: «Позвони мне!» Это может быть либо очень хорошо, либо реально хреново. Гадать я не люблю и поэтому набрал его, не поднимаясь и щурясь в экран одним глазом.

– Утра! – невнятно прохрипел, вытирая холодный пот с лица краем простыни.

– Это тебе, Чудо, утро, а мне сейчас будет спокойной ночи, – не слишком жизнерадостно отозвались на той стороне.

– Ты меня просил позвонить, чтобы колыбельную тебе спел?

– А как же! Меня же без твоего волшебного каркающего голоса бессонница замучает! – фыркнул в ответ Стас. – Ладно, к делу. Кровь на ноже твоего клиента. Отпечаток один нашли четкий, остальные смазаны. Пробил по базе. Нашлось совпадение.

– Да ладно? – Я сразу аж совсем проснулся и сел. Значит, все-таки промахнулась Влада! Если отпечатки в базе, значит, у убийцы криминальное прошлое.

– Я вот все думаю, тебе, Чудо, просто патологически везет большинство дел на раз щелкать, или ты душу дьяволу продал за эту способность? – сделал лирическое отступление Стас.

– Ты это о чем?

– О том, что ты мне магарыч торчишь! Иди прямо к прокурору за ордером на арест, потому как пальчики принадлежат некой гражданке Софье Титовой, в замужестве Сысоевой. У милой девушки было до хрена приводов по малолетству! Причем статьи-то все тяжелые. Угрозы, вымогательство и жесточайшие избиения ровесников еще в школе. Ее даже в нападении, приведшему к летальному исходу, обвиняли. С использованием, минуточку, ножа! Но мама у нее сама тогда в органах работала и дочерь непутевую отмазывала. Убеждала судей, что ее ангелочек попадала под влияние плохих парней, ее принуждали, а в случае со смертельным исходом вообще, типа, имел место факт чистой самозащиты, и девочка – сама жертва, а не агрессор! И даже, кстати, добивалась, чтобы по достижению девицей совершеннолетия все доки по приводам были аннулированы, и даже отпечатки изъяты. Вот только хрен у нее получилось. Что в базу попало, то там и осталось.

– Вот оно что, не ошиблась, значит, – пробормотал я себе под нос. Прямо не мадам Сысоева, а долбаная шкатулка Пандоры. Хотя не сказать, чтобы меня это прямо-таки поразило после стольких лет работы в убойном.

– Что говоришь? – не расслышал моего бубнения Стас.

– Я про магарыч! Скажи, когда и где! – поменял я тему.

– Да разберемся! Документы я подготовил и дежурному оставил, так что можешь прямо с утра и действовать. Все, я отключаюсь, пока не высплюсь!

– Везет же некоторым выспаться! Спасибо за оперативность, Стас!

Когда оказался наконец в кабинете, то и Василий, и госпожа Влада были уже там. Если честно, в первый момент я ее просто не узнал и, увидев высокую, стоящую спиной к двери, изящную девушку, подумал, что у Василия в кои-то веки завелась подруга, которая и решила взглянуть, где он обретается большую часть своего времени. Но когда Влада оглянулась через плечо, встречаясь со мной глазами, ощутил этот уже знакомый эффект, будто ты с разгону влетаешь в тоннель, по которому несется густой, как ртуть, поток чужой, обжигающе холодной энергии, и мгновенно в кожу повсюду вгрызаются разряды ледяного электричества. Я уже даже задержал дыхание, ожидая, как и в первый раз, вторжения этого стылого знания о потустороннем в свой мозг, но его не последовало.

– Доброе утро… – Влада замешкалась на секунду, будто взвешивая следующее действие, и уголок ее рта приподнялся едва заметно, выдавая лишь бледный намек на улыбку. – Антон.

Так, словно по мне мазнуло леденящим прикосновением, и тут же оно улетучилось, оставляя меня странным образом разочарованным. Вроде как готовился сигануть в прорубь, весь собрался для борьбы, а оказалось, что лето, и вода как парное молоко. Никакого шока и противостояния, просто плотное ощущение ее присутствия в одном со мной пространстве. Интересно, Василий уже проболтался ей о найденном ноже, несмотря на мой запрет, и поэтому она выглядит менее мрачной, чем вчера? Прищурившись, несколько секунд поддерживал контакт наших взглядов, высматривая бесконечную черноту, что видел уже дважды, но находил только бархатность шоколадно-коричневого. Ни тепла, ни холода, просто цвет, завораживающий своей насыщенностью. Никак не представлялось возможным понять, торжествует ли Влада, даже если уже в курсе о вчерашнем, или ей глубоко плевать.

В отчетах, как и требовало начальство, о ней я не напишу ни полсловечка. Все мы с Василием, гениальные сыщики и неутомимые работяги. Чувствовал себя от этого паршиво, но с другой стороны, ну как я должен был все отразить в официальном документе? Типа, госпожа супервумен Влада при помощи своего рентгеновского (или какого там еще) зрения разглядела за невинным обликом мадам Сысоевой жестокую стерву и чуть ли не хладнокровную серийную убийцу, которой до сих пор все сходило с рук? Хватает и того, что оба моих главных свидетеля – алкаши горемычные. Огромная удача, что Стасу удалось выделить хоть один годный отпечаток, потому как таких свидетелей любой сколько-нибудь толковый адвокат в суде порвет как тузик грелку.

Прервав свои бесполезные изыскания на поприще чтения мыслей по взгляду, я позволил себе краткое рассматривание госпожи экстрасенс. Сегодня Влада была одета в простую белую футболку и светлые джинсы, которые немного скрадывали ее худобу, пока глаз не натыкался на торчащие углы ключиц и плеч. Блин, прямо мечта нынешних модельеров, предпочитающих чистой воды вешалок, особенно если учесть тот факт, что без обвисшего до колен мешковатого свитера стала очевидна и длина ее ног. А еще, даже если бы я прямо сейчас взял бы и выколол себе глаза, вычеркнуть из памяти удивительные пропорции и гармонию всего ее тела я уже не смог бы. Можете пнуть меня за то, что никакая одежда на женщине не являлась препятствием для моего разума, чтобы абсолютно точно знать, какой она будет без нее. И то, какой я увидел Владу… черт, вот прям вообще сейчас такие мысли неуместны! Резко опустив глаза, увидел на ногах у нее нисколько не элегантные и не похоже, что новые и модные, но, однако, крепкие и явно теплые ботинки и опять удивился странному чувству удовлетворения от этого несущественного факта. Но задавать себе риторический вопрос, какого черта для меня это имеет значение, уже не стал.

– Утра, Владислава! – каркнул в ответ и стал обходить, чтобы добраться до своего стола.

– Будете кофе и бутерброды? – Она жестом указала на стол, на котором уже были расставлены в кои-то веки отмытые до блеска от налета чашки и тарелка с едой. Дома я, провалявшись лишние десять минут, даже не закинулся хоть чем-то, и при виде аккуратно нарезанного хлеба, колбасы и сыра мой желудок предательски взвыл, так что становиться в гордую позу, изображая, что жратвой меня не купишь, не имело смысла. Поэтому я только буркнул «спасибо» и кивнул, усаживаясь. Ели молча, и я себя то и дело ловил на том, как слежу за движениями ее изящных кистей. Пришла дурацкая мысль, что ей даже не нужно создавать вокруг себя нарочитый антураж и обвешиваться всякими устрашающими перстнями-амулетами, сидеть в темной комнате, полной свечей и всякого околоволшебного хлама, вещать дурацким замогильным голосом и делать загадочные пассы руками. Каждое легкое движение этих длинных, тонких, почти полупрозрачных пальцев и так воспринималось как ненавязчивое плетение мистической вязи. И, похоже, главным эффектом от этого предполагаемого волшебного действа было то, что я совершенно, вот абсолютно расслабился, как будто завтракать в обществе Влады и Василия было некой обычной и даже привычной вещью. В том смысле, что перестаешь ощущать дискомфорт и анализировать каждую секунду, что делают окружающие и как они видят то, что делаешь ты.

– Какие планы на сегодня? – разрушил момент своим нетерпением мой рыжий помощник.

Я молча зыркнул на него, продолжая жевать.

– Поеду за ордером в прокуратуру, потом навестить Гомона и еще заскочу к профессору показать фото последних вырезаний по телу, – нехотя пробурчал я.

– А что, сегодня Сысоеву задерживать не будем? – Вот же язык у кого-то как помело.

Я краем глаза следил за реакцией Влады. Но она будто и не слышала сказанного Василием. Так, словно до подтверждения факта собственной правоты ей вообще не было никакого дела.

– А чего нам за ней сегодня-то переться? Куда она уже денется? Завтра прямо во время допроса и предъявим ордер, типа, сюрприз будет, – хмыкнул, вытирая руки и отряхивая брюки.

– Она беременная, могут же и выпустить до суда, счесть смягчающим и все такое, – вздохнул Василий.

– Ну, это как бы уже не нашего ума дела, Васек. Наше состоит в сборе максимально доказательной железобетонной базы, а дальше это уже пусть прокурор с адвокатом бодаются, а судья решает.

Я поднялся и глянул на безмолвно следящую за нашей беседой Владу.

– Спасибо за завтрак! Владислава, вам как бы придется весь день таскаться со мной. Невзирая на то, есть ли у нас желание, мы приклеены друг к другу на ближайшее время! – Я бы и хотел, чтобы это звучало раздраженно или язвительно, но ничего неприятного в мысли о том, что мне придется проводить с этой женщиной большую часть своего времени, для меня не было. Даже скорее наоборот. У меня она вызывала любопытство. Может, я и не собираюсь верить полностью в ее возможности, но задать свои стопятьсот вопросов определенно планировал. Может, в процессе и пойму, как это все работает.

– Васек, ты свяжись с коллегами из города, откуда родом Сысоева, и постарайся выяснить, как она добиралась сюда и как возвращалась, потому как вряд ли на автобусе, а машины у нее вроде как нет. Весьма сомнительно, что она сама об этом охотно поведает, а это важный пункт в построении всей схемы. В общем, прояви смекалку, ты это можешь, – отдавал я указания, наблюдая, как Влада надевала короткую дутую куртку, какие были весьма модными лет эдак пять-шесть назад, и чисто машинально отмечая, что вся ее одежда была довольно качественной и даже дорогой, но вот из моды уже вышла. Ладно, на эту тему потом подумаю.

– Поехали! – скомандовал, открывая для нее дверь кабинета.