Обнаружив брешь в железном ограждении, Бен повернул машину в сторону проема и неожиданно затормозил перед тем, как въехать на территорию аэродрома. Убедившись, что металлический забор не находится под электрическим напряжением, он, дав немного задний ход для большего разгона, со всей мощью врезался в ограду и, увеличив проем до больших размеров, въехал на территорию позади стоянки самолетов. Не снижая скорости, доехал до четвертого ангара, где, выскочив из машины, заметил, как издалека по степи к аэродрому приближались два внедорожника. К ангару со стороны пропускного пункта подходила одна дорога, и Бен, не теряя времени, заложил на ней небольшой кубик пластида с радиоуправляемым детонатором. Вернувшись к Хадидже, он высадил девушку и тем же образом заминировал и ее машину.

– Как бы я ни хотел освободить вас от своего присутствия, обстоятельства диктуют обратное, – не переставая улыбаться, сказал Бен. – Здесь будет очень жарко, и я не могу вас бросить на съедение этим каннибалам, – добавил он, указывая на приближающиеся машины.

– Что вы собираетесь делать?.. – не успела закончить девушка, как Бен уже тянул ее в сторону четвертого ангара. Оказавшись внутри, он понял, что раскодировка ворот для вывода самолета на полосу займет некоторое время. Врубив освещение, Бен увидел внутри три небольших самолета – два ЯК-40 в аварийном состоянии и новенький Эклипс-550.

– Вы не можете со мной так поступать! Кто вы такой вообще?.. – начала было возмущаться девушка, как Бен знаком попросил ее прислушаться к приближающемуся гулу автомобилей.

– Они с вами церемониться не будут, и вы, если останетесь живы, еще целый год будете доказывать, что вы не собирались срывать космическую программу России, – пытаясь быть очень серьезным, прошептал Бен, словно их подслушивали десятки любопытных ушей.

– Что? О чем вы говорите? Какая еще космическая программа?.. – закачалась девушка, готовая свалиться на бетонный пол.

Бен быстро подхватил ее под руку и помог забраться на борт самолета.

– Что бы ни было, отсюда ни шагу! – сказал Бен, доставая свою беретту.

Не в силах отвечать, девушка отвернулась в сторону, залившись слезами. Поторопившись к двери ангара, он засел, дожидаясь, пока первая машина оказалась на одной линии с помеченным камнем. Раздался взрыв, отшвырнувший машину с дороги, после чего она перевернулась и встала на крышу в 50 метрах от Бена. Поодаль затормозила вторая машина преследователей, из которой высыпали четверо бойцов. Только из перевернутой машины показались руки и туловище двоих бойцов, как Бен несколькими точными выстрелами смертельно ранил обоих, заблокировав выход остальным. Но раскрыв свое положение, он стал мишенью для боевиков из второго внедорожника, которые постепенно приближались к нему. Сделав несколько кувырков, Бен оказался за машиной Хадиджи, которая стояла близко к входу в ангар, и выпустил обойму из шестнадцати зарядов по укрытиям бойцов. Получив шквальный огонь в ответ, Бену пришлось отойти обратно в свое убежище. Этим он уберегся от возможной гранаты со стороны нападающих и выманил их к машине. Удивившись, что его еще не зацепило шальной пулей, Бен вытер обжигающие капли пота с глаз и засел в ожидании. Через несколько секунд послышались легкие семенящие шаги в нескольких метрах от двери ангара, что было сигналом для Бена привести в действие кубик пластида, заложенный в машине Хадиджи. Раздался сильный взрыв, отчего у Бена все перевернулось внутри, несмотря на предосторожности и горизонтальное положение тела. Быстро опомнившись и перезарядив пистолет, он под прикрытием дыма выскочил из убежища, чтобы застигнуть нападающих врасплох. Забежав за горящую машину, он смог метко прицелиться и обезвредить еще одного из атакующих бойцов, оглушенного взрывом. Двое нападавших, разорванные в клочья и охваченные огнем, бились в конвульсиях рядом с обуглившимся автомобилем. Еще одного контузило взрывной волной за углом ангара, но он продолжал представлять опасность. Чтобы попасть ему в туловище, Бен сделал полшага в сторону от горящей машины и чуть было не стал жертвой очередных выстрелов из перевернутого внедорожника. За это время контуженый боец стал постепенно приходить в себя и потянулся, чтобы подобрать отлетевший автомат. Этого ему нельзя было позволить. Так Бен мог бы остаться между двумя огнями, отрезанный от двери. И теперь уже, во избежание прямого попадания из перевернутого внедорожника, ему нужно было находиться как можно ближе к контуженому бойцу, предварительно обезоружив его, чтобы затем, прикрываясь им как живым щитом, вернуться в свое убежище. Продолжая стрелять по машине напротив, Бен, перекатываясь и перебегая с места на место, попытался дотянуться до автомата первым. Однако, заметив, что тот достает пистолет, метнулся резко в его сторону и смог выбить оружие из рук приходящего в себя бойца. Но тому, изловчившись, удалось сбить Бена с ног. Оказавшись на земле, Бен получил два удара по голове от ругающегося по-русски парня. Оставшись без огнестрельного оружия, русский достал нож. Лезвие остановилось у самого горла Бена, который успел заблокировать руку с ножом и сбросить с себя обессилившего бойца. Тут же вскочив, Бен в развороте нанес ему удар ногой по животу, отчего тот, упав на колени, вырвал содержимое желудка. Подбежав вплотную, Бен, не давая ему опомниться, ударом в челюсть отправил парня в нокаут и, прячась за ним, потащил его к двери ангара, отстреливаясь в сторону перевернутого внедорожника. Бен забежал в ангар и бросил бесчувственного бойца у входа. Переведя дыхание, он достал из рюкзака цифровой анализатор кода и подсоединил его к панели блокировки ворот ангара. Код оказался несложным, и вскоре Бен, открыв ворота, забежал в самолет, где, вся дрожа и кусая пальцы, плакала Хадиджа. Она непроизвольно вскрикнула, увидев, как сильно меняет человека смертельная схватка: кровь, грязь, копоть и бешенство в глазах превратили Бена в страшную машину смерти.

– Тихо! – рявкнул он по инерции, приводя в чувство и девушку, и самого себя. – Возьми себя в руки! Скоро будем взлетать.

Он быстро завел двигатели и покатил к выходу, не будучи уверенным, что его приключениям на казахстанской земле пришел конец. Поравнявшись с перевернутой машиной и увидев показавшееся из окна дуло автомата, Бен прибавил скорость. Короткая очередь из внедорожника сделала несколько отверстий в фюзеляже, но он, не увидев ничего опасного на приборах, вырулил на одну из двух полос и, легко разогнавшись, быстро набрал высоту.

Маленький, словно игрушечный, самолет уносил двоих молодых людей от разгоряченной земли в прохладу голубого неба, от оков прошлого к невероятным приключениям и великим событиям в их красивой жизни.

Дождавшись, пока самолет наберет достаточную высоту, чтобы можно было нормально передвигаться, Бен обернулся к Хадидже и позвал ее к себе в пилотскую кабину. Она вытерла слезы и, открыв ремни безопасности, послушно направилась к нему.

– Этот летающий объект рассчитан на двух пилотов, – сказал Бен, приглашая Хадиджу занять сидение рядом. – Без второго пилота первый может умереть от скуки, – улыбался он вновь, вытирая с лица влажной салфеткой грязь, кровь и остатки грима.

– Куда мы летим? – рухнув в кресло и с безысходностью в голосе, спросила девушка.

– На Пальма де Майорка, – сходу ответил Бен с серьезным видом. – Ну пошутил! Ты прожжешь меня глазами! В Бишкек летим, – коротко ответил Бен, уловив тяжелый взгляд спутницы, которой было не до его шуток. – Там посажу тебя на первый же рейс в Астану, и ты уже завтра будешь дома, а, может, и сегодня вечером, если повезет.

– Мой дом далеко отсюда, – уставившись в голубое небо, сказала Хадиджа, – я из Азербайджана, – словно кому-то еще сказала девушка, все еще пребывая в шоке от пережитого.

– Это хорошо. Я там работал некоторое время, – воспрянул Бен, рассчитывая, что этот факт облегчит их общение.

– Неужели? – с недоверием огрызнулась Хадиджа. – Ты зачем столько людей поубивал? Зачем они за тобой гонялись? – неожиданно спросила она.

– Ну вот, только мы настроились на приятные темы… – попытался отшутиться он. – Они были нехорошими ребятами, хотели прикончить меня, а я защищался. Ты же все видела.

– А может, ты еще хуже, чем они, раз столько людей пытались тебя убить? – резонно спросила Хадиджа.

– Тоже может быть, – выдохнул Бен и добавил:

– Чтобы не гадать, пожалуйста, просто поверь, что я спасал тебя от них, а сейчас пытаюсь вести себя вежливо и верну тебя обратно, откуда нехотя забрал.

– Нехотя… – повторила девушка, словно эхом, погрузившись в невеселые мысли.

Андрей

Андрей очнулся от тряски в машине скорой помощи, мчавшейся на большой скорости по степи. Застывшей кровью залепило глаза, и только сквозь щелку он смог разглядеть, что это были свои, русские врачи, перевязывающие ему раны.

– А, очнулся, – услышал он над головой. – Ну Слава Богу. У тебя ничего страшного, сынок, через три дня можешь опять идти на передовую, – сказал седой врач, поправляя очки.

– Какие потери? – спросил Андрей пересохшими губами.

– Да практически все полегли, – махнул рукой старик, – пара тяжелораненых, но шансов у них мало.

– Я завтра должен быть на ногах, – проскрипел Андрей сквозь зубы.

– Нет, сынок, завтра не обещаю, но пострелять ты еще сможешь, – ответил доктор, введя инъекцию обезболивающего.

Андрей быстро поправлялся в военном госпитале имени Бурденко в Москве и через несколько дней вновь примерял на себя бронежилет и другую амуницию.

– Ну как, пришел в себя? – услышал он голос Лесничего в мобильном телефоне.

– Да, спасибо. Готов к работе, – сдержано ответил Андрей.

– Круто же он разделался с вами, – безжалостно высказал Лесничий.

– Вся жизнь – одни потери, – произнес Андрей после некоторой паузы.

– Не у тебя одного. Слава Богу, что сам еще жив и отделался легким испугом, – выдохнул Лесничий. – Жду завтра у себя, – добавил он и повесил трубку.

Андрей был высококлассным офицером военной разведки и служил в элитном отряде. Несмотря на многие потери и ограничения в таком молодом возрасте, он вовсе не жалел о сделанном им выборе, веря, что своей службой противостоит мировому злу и защищает интересы своей родины. Ему недавно исполнилось тридцать два года, и он был из поколения тех, которые формировались на идеалистических принципах патриотизма и чести офицера. Он с сожалением наблюдал, как за постсоветские годы независимости России прагматизм и беспринципность быстро заменили во многих его соотечественниках лучшие человеческие качества. Андрей пытался понять связь между потерями нравственных ценностей у большинства его сограждан и тяжелыми испытаниями, с которыми вновь приходилось сталкиваться россиянам в современный исторический период. Ему было вдвойне тяжело осознавать, что в народе, который больше всех пострадал от фашизма, стали возникать нацистские военизированные группировки. Глядя, как его сограждане уничтожают свои основы, он боялся, что судьба балканских народов может повториться и в России. Андрей видел там взорванные церкви и развалины мечетей и никак не мог понять, как добропорядочные в прошлом соседи, роднящиеся на свадьбах своих детей, могли враждовать между собой и сознательно рушить святыни друг друга. Разъезжая по горячим точкам и общаясь с обычными людьми, он понимал, что им меньше всего нужны те «эксперименты», которые ставили над ними сильные мира сего. Даже если и было какое-то недопонимание и взаимные конфликты в прошлом, простые люди всегда предпочитали жить в мире друг с другом и обмениваться лучшим. «Если нравственные основы народа безжалостно разрушены и преданы забвению, – думал он, – то миллионы разрозненных и потерянных судеб, оторванных от своих корней, сливаясь в одну большую толпу, становятся бессознательной массой и легким материалом для тех, которые направляют их в русло своих интересов. Конфликты между народами нужны правителям и политическим воротилам, чтобы облегчить себе использование в собственных интересах самую важную ценность на свете – людей, создающих для них материальные блага и без которых они не обладают никакой властью».

Теперь же он был окружен заботой миловидной медсестры, которая очень старалась привлечь внимание этого не по годам сурового молодого человека. С утра мысли Андрея были заняты предстоящей встречей с его непосредственным шефом. Встреча была назначена на пригородной даче, где он должен был ознакомиться с деталями нового задания. Он знал, что на этот раз его будут засылать в Китай, и ему не терпелось выяснить детали предстоящего задания.

Вскоре, отъехав от больницы, он вырулил в сторону Киевского шоссе. Еще через полчаса, не доезжая до коттеджного поселка «Лесная Радуга», он свернул на проселочную дорогу и проехал еще около километра до специальных заграждений частного владения. Андрей уже встречался здесь с Лесничим, как они звали своего шефа Никиту Семеновича. Подъехав вплотную к небольшому столбу слева от ворот, он остановил машину так, чтобы устройство, вмонтированное в него, легко могло просканировать его зрачок. Легкий щелчок, и узорные железные ворота пришли в движение, открывая вид на цветочную поляну и на особняк, построенный в изысканном стиле ретро. Двухэтажный дом был облицован серо-голубым мрамором и камнем, похожим на бурый гранит. Видя такую изысканную роскошь, Андрей каждый раз поражался тому, как лихо списывались средства его конторы на подобные декорации.

Лесничий уже стоял во дворе в ожидании Андрея. Он тепло обнял бойца и пристально посмотрел ему в глаза, стараясь разглядеть и прочесть его психологический настрой на дальнейшие задания. Никита Семенович понимал, что проваленная операция и те потери, которые понес отряд, могут непоправимо отразиться на состоянии даже самого сильного офицера. Он знал о подробностях произошедшего из отчетов и донесений, которые Андрей дал еще в больнице, поэтому решил на этот раз обойти эту тему и помочь ему позабыть неудачи.

– Рад тебя видеть в строю, сынок, – с сухой улыбкой сказал Лесничий.

Андрей выдержанно поблагодарил своего командира, продолжая с потухшим взглядом разглядывать цветы в саду.

– Зайдем в дом, – предложил генерал, – этого ты уже больше не проживешь; все в прошлом, оставь это там, – уже более сурово, по-командирски сказал Никита Семенович. Теперь он должен был сделать все, чтобы Андрей поскорее отошел от прожитого провала и был готов к новому заданию.

Войдя в дом, Андрей замер у карты Средней Азии на стене, мысленно уносясь в казахстанские степи. Его раздумья прервал Лесничий, нарочно уронив увесистую папку на паркетный пол. Резкий звук был подобен выстрелу. Андрей вздрогнул, и это помогло ему выйти из оцепенения.

– Капитан Вербицкий, поднять документы и подойти к столу! – вдруг резким тоном приказал Никита Семенович. – Что за… – не договорил ругань специально накручивающий себя Лесничий. – Если бы не твое лечение, я тебя прямо сейчас здесь отметелил бы. Все, я сказал, закончились поминки! И без тебя тошно… Будешь и дальше строить из себя печального Гамлета, сейчас же подпишу рапорт об увольнении. Отставить панихиду и марш в лес, пока я тебя сапогами не погнал.

Слова про увольнение и привычный тон Лесничего, означающий команду на выполнение приказа, действительно подействовали на Андрея, тем более что он и сам старался избавиться от этой затянувшейся депрессии.

– Есть, отставить панихиду. Документы тоже в лес? – на всякий случай переспросил Андрей.

– Сначала чай, а потом в лес, – уже обычным голосом сказал Лесничий. – Ну, ты что, совсем обидеть меня хочешь? Я же сам его для тебя заваривал.

– Да, конечно, сначала выпьем, Никита Семенович, мне тут еще пилюли проглотить надо, – спокойным тоном проговорил Андрей.

– Ну вот и молодец, не стану я тебя на этот раз пинать сапогами, давай поговорим про твоих.

Скоро они уже отдалялись вглубь леса, вспоминая некоторые курьезные случаи из жизни своего отряда. Лесничий всеми усилиями пытался вернуть Андрея в привычное расположение духа.

Усадьба утопала в яркой листве и казалась уже игрушечной, когда Лесничий, довольный расстоянием, на которое они отошли, предложил расположиться прямо на траве, расстелив принесенный с собой коврик. Отсюда, с маленького бугра, открывался очень русский, изумительный по красоте вид на маленькую речку с ее нежными изгибами и пышными кустами, прильнувшими к реке тяжелыми ветками.

– Задание особенное, – не отрывая глаз от неподкупной красоты, сказал Никита Семенович.

Андрей медленно уселся рядом со своим шефом, ожидая продолжения.

– Тебе через две недели нужно отправиться в Китай и познакомиться со своей будущей женой… – без эмоций продолжил Лесничий.

– Что-о? – невольно протянул Андрей.

– Отставить перебивать, – мягким тоном остудил его Лесничий.

– Виноват, не нахожу себе места от счастья, – отрапортовал Андрей.

– Встретишься с Вэйвэй в Пекине. Далее ваш жизненный путь с ней лежит в Америку. Детей назовешь Мао и Иосиф, это приказ, – подмигнул Лесничий.

Даже ради приличия у Андрея не получилось улыбнуться, и он застывшим взглядом продолжал смотреть на своего босса. Отсутствие желанной реакции со стороны подопечного вернула генералу его сухой тон:

– В Америке вначале больше наблюдай, войди в ситуацию. Это тебе не по холмам бегать с автоматом наперевес. Засуетишься, засветишься или хлопнешь кого-то зря, так суд присяжных тебя уж точно не оправдает. Когда созреешь, сам сделаешь выбор. Понял ты меня?

– А если выбор будет сделан неверно?

– Значит, тогда ты сам станешь чьим-то выбором, – холодно произнес Лесничий. – Кроме нашей группы поддержки, тебя там будет знать только твоя жена. Для всех остальных ты бизнесмен и специалист в области альтернативных энергетических ресурсов. Это легенда для твоей основной миссии в Америке. К твоему сведению, муженек, у Вэйвэй в Америке есть любовник, араб…

– Не-ет, ну так не пойдет, – не запоздала реакция Андрея, – поменяйте наши роли с ним. Выдайте ее замуж за него, а меня в любовники… Привычнее, знаю, что делать…

– Араба из ревности убивать не надо, по крайней мере, не сразу, – словно не слыша подопечного, продолжал Лесничий. – А по поводу Вэйвэй, учти, что она нам дорого досталась. Во время задания по ее вербовке был убит один из лучших наших резидентов в Пекине. Так что за женой присматривай. Она в операции может быть ключевым агентом, хотя, по нашим сведениям, ее двустволка стреляет в разные стороны.

– Что, еще один любовник? – с наигранной серьезностью спросил Андрей.

– Для ЦРУ она скорее разменная приманка, – не обращая внимания на реплики Андрея, говорил Лесничий. – Ее защемили на бредовой промашке и зароют, когда дотянутся до основной мишени. Нужно выяснить, с кем у нее сольные танцы и кому она стелет последнее ложе. Поэтому до сих пор и не трогаем ее, чтобы вывела на большую рыбу. – А на чем ее зашили?

– Очень банально, в ее машине нашли около 2-х килограмм героина, а в смерти соседа алкоголика все показания и улики свидетельствовали о ее непосредственном причастии к убийству. Ей не оставалось ничего более, как начать работать на ребят из Лэнгли. Однако они еще не догадываются, что ведут только себя по ложному следу, думая, что мы не знаем о ней как о двойном агенте. Нас пока их такое неведение устраивает, и ты не спеши их разочаровывать.

– Нельзя было подобрать мне кого-нибудь попорядочнее, без хвостов и любовников? – усмехнулся Андрей. – Совсем о моем личном счастье не беспокоитесь!

– Сам побеспокоишься, – отрезал Лесничий. – Выяснишь посредством Вэйвэй, как ЦРУ использует араба. Нам нужно узнать, что они передают через него на Ближний Восток. Еще она понадобится нам, чтобы сливать дезу нашим друзьям из Лэнгли.

– Что же будет с моей женой под конец задания? – с озабоченностью любящего мужа поинтересовался Андрей.

– А вот такое участие в жизни любимой женушки мне уже начинает нравиться. Только жаль, что с мамашей твоей об этом поделиться не получится. Я даже не знаю, обрадуется ли она такому твоему выбору или нет.

– Никита Семенович, ты не ответил, что же ждет Вэйвэй под занавес?

– То же, что и всех двойных агентов – в лучшем случае, стеклянные глаза, закрываемые бесчувственной рукой патологоанатома, – с ледяным тоном ответил Лесничий. – Не привыкай к ней, а то еще больше возненавидишь меня, если я прикажу это сделать тебе. – Тебе же нравится, когда тебя ненавидят, Семеныч, – подшутил Андрей и тут же получил отцовский подзатыльник от Лесничего.

Побеседовав еще немного о переменах, ожидавшихся в их отряде, они поторопились обратно в особняк, чтобы не промокнуть от начавшегося дождя. Попрощавшись с Лесничим, Андрей направился в город, погрузившись в размышления о предстоящей работе.