Арабские фрагменты первой книги трактата Галена «Об учениях Гиппократа и Платона»

В данном издании приводятся две арабские версии выдержек из первой книги трактата Галена «Об учениях Гиппократа и Платона»^[198]. Они взяты из сочинений дамасского врача Муваффака ад Дина абу Насра Асада ибн Ильяса ибн аль-Мутрана (ум. 1191 г. от Р. Х.)^[199] и великого врача и философа Абу Бакра Мухаммада аль-Рази (ум. 925 г. от Р. Х.). Оба автора приводят описание операции, при которой подход к открытому сердцу оказывается безопасным с хирургической точки зрения. Однако версия Ибн аль-Мутрана полнее, поэтому она в итоге проясняет более короткую выдержку из сочинения аль-Рази.

Гален описал случай остеомиелита грудины. Процесс осложнился вовлечением перикарда, в результате фрагмент кости и перикарда были удалены, причем в процессе операции хирург ясно видел сердце. Послеоперационная рана благополучно зажила. На основании результатов данного наблюдения Гален делает вывод, что описанный им оперативный доступ к сердцу безопасен.

Арабский текст труден уже потому, что изначально греческий текст был очевидно устным и, как следствие, «рваным»: автор перескакивал с мысли на мысль. В тексте переплетены две мысли: об анатомическом рассечении сердца (или даже операции на нем) и о пульсации сердца и об исходящих от него артериях. Главной, конечно, является мысль о рассечении сердца. Сам процесс рассечения (опыт) тем не менее напрямую связан с пульсацией, так как он проводится на живом организме (животное надо сохранить, чтобы оно не скоро умерло). Сохранение ритма природной пульсации, очевидно, зависит от правильного наблюдения и, в конечном случае, влияет на результат опыта. Поэтому опыт надо проводить в бане. Примечательно, что арабский переводчик, описывая грудину, употреблял два термина: собственно «грудина» (القصّ) и «кость» (العظم). Скорее всего, так передано греческое στερνον: это слово используют для обозначения груди как вместилища страстей и собственно кости, т. е. грудины.

Перевод арабских фрагментов^[200]

ИБН АЛЬ-МУТРАН

Рассказ из упомянутой книги: Случилось, что мы наблюдали больного с грудным свищом, который проникал через костную [ткань] в середине грудины. Пожелав приступить к его лечению, мы удалили всю [пораженную] ткань вокруг грудины. Мы обнаружили, что костная [ткань грудины] была также поражена нагноением, и вынуждены были удалить ее. В месте нагноения к грудине прилегал перикард. Это то самое место, где мы обычно осуществляли доступ к сердцу при вскрытии.

Хотя мы не обнаружили ее невредимой, в ней совсем не было язвы: место соединения с грудиной было поражено гнойным воспалением. Увидев это, мы испытали сильное сомнение относительно [возможности] удаления пораженного гнойным воспалением участка кости. Нашей заботой на самом деле было сохранение в целости оболочки, покрывающей [кость] изнутри.

АЛЬ-РАЗИ

Первая книга «О доктринах Гиппократа и Платона»: У юноши наблюдался свищ грудной полости, сопровождавшийся [прободением] кости в средней части грудины. Мы удалили из кости грудины и окружающих тканей все [болезненно измененные фрагменты] и обнаружили, что она [глубоко] поражена гнойным воспалением. Так мы были вынуждены ее вскрыть. [Мы обнаружили], что перикард был вовлечен в воспалительный процесс. Увидев это, мы колебались: удалять ли пораженную кость? Мы попытались сохранить целостность оболочки, покрывавшей кость изнутри.

В тексте сохранившихся разделов аль-Рази и Ибн аль-Мутрана следует продолжение описания клинического случая. Обращаем внимание читателя, что эти тексты в значительной степени соответствуют древнегреческим фрагментам из первой книги трактата «Об учениях Гиппократа и Платона» (1.5.1, 1.5.2, 1.5.3). Далее тексты приводятся в строгой смысловой последовательности и соответствии с порядком фрагментов в первой книге.

ИБН АЛЬ-МУТРАН^[201]

[Она сгнила так], что мы видели сердце так же ясно, как видели при вскрытии, специально обнажая его.

Этот юноша исцелился. Плоть наросла в том месте, где была удалена [часть] грудной [кости], она заполнила повреждение и объединила окружающие ткани. Теперь плоть закрывала сердце и служила ему защитой так же, как ранее верхушка перикарда.

Он сказал: «Не стоит удивляться, что сердце иногда может быть открыто и обнажено. Юноша выскользнул [из объятий смерти], ибо с ним не случилось осложнений». [Это повреждение] не более тех, которые мы обычно наблюдаем при ранениях в грудь. Таким образом, от удаления перикарда не стоит ожидать гибельных последствий, как при повреждении других частей сердца.

АЛЬ-РАЗИ^[202]

Однако ее части были плотно спаяны с грудиной и тоже сгнили. Он сказал: «Мы видели сердце так же четко, как если бы производили вскрытие».

Он сказал: «Юноша исцелился, и на месте, где была удалена часть грудины, плоть наросла так, что оставшиеся части соединились между собою». Сросшаяся плоть прикрыла сердце так же, как ранее верхняя часть перикарда.

Он сказал: «Это не более удивительно, чем [обычные] ранения груди».

О переводах с греческого на арабский^[203]

Арабской культуре принадлежит значительная заслуга в сохранении и преумножении греческого классического наследия в философии, богословии и науке^[204]. Многие греческие сочинения, не дошедшие до наших дней в оригинале, сохранились в переводе на арабский. Однако арабские переводы не всегда точно соответствовали греческому оригиналу: в каждом конкретном случае на то были свои причины.

Переводы греческих текстов на арабский язык имеют долгую историю^[205]. Необходимость в них появилась в период расцвета исламской государственности и культуры, который приходится на существование халифата Аббасидов (750–1258). Для успешного дальнейшего развития завоеванных византийских территорий, а также, в идеале, приведения их населения в культурно-религиозный ареал ислама необходим был весь комплекс мер – от науки до идеологии, которых в VIII в. от Р. Х. в полной мере не существовало. Переводческая деятельность виделась единственной альтернативой государственной стагнации, и поэтому не удивительно, что наука и переводы ученых текстов на арабский язык с языков покоренных и соседних народов были поддержаны на государственном уровне и в течение как минимум 10 лет находились под прямым государственным патронажем. Перед халифатом стояла важная и амбициозная задача: вслед за чередой военно-политических успехов придать новой империи интеллектуальный и культурный блеск. Халифу аль-Мамуну (813–833) принадлежит честь открытия в Багдаде специального института переводов, так называемого Дома правильного решения (араб.: Байт аль-Хикма^[206]), который просуществовал до XIII в. и для мировой культуры значит не меньше, чем Александрийская библиотека. В разное время в нем работали многие выдающиеся ученые, среди которых аль-Хорезми, математик Сабит ибн Курра, Куста ибн Лука и многие другие. Переводы с иностранных языков (главным образом с греческого) на арабский были известны и до времени аль-Мамуна^[207], однако они были многоступенчатыми (сначала переводили, например, на сирийский, а с него – на греческий) и неточными, так как не было ни общепринятого переводческого стандарта (словаря), ни методологии (грамматик или учебников).