– А сами-то вы, Ангелина Витальевна, какое направление считаете предпочтительным для себя? – говор у директора московский. – Химик-технолог и художник-декоратор – разнополюсные направления.

– Почему разнополюсные? Разве отбеливание и крашение тканей, а также изготовление синтетических волокон не являются химическими процессами? Я понимаю, вы, как директор, отвечаете за весь механизм работы комбината, от строительства зданий до выгрузки готового товара и не обязаны знать каждый маленький винтик-шпунтик производства. Но без химических технологий невозможны никакие ткани. А я училась в школе изящных искусств на художника-декоратора, в том числе и по дизайну ткани. Так что моя вторая специализация – дизайн. Полная взаимосвязь!

У меня невольно дёрнулось веко правого глаза (стало случаться в последний год) от бравады и напористости, а директор, видимо, принял за подмигивание и по-доброму рассмеялся. Он поднял руки вверх:

– Всё! Сдаюсь! 1:0 в вашу пользу! Идите в отдел кадров за направлением в общежитие. Приятно было познакомиться с представителем передовой советской молодёжи, «с комсомолкой, спортсменкой, да ещё и красавицей», – перешёл он на шутливый тон.

Директор явно пребывал в хорошем настроении, хотя, возможно, такая манера общения обычна для него. Поживём – поймём.

Кадровичка Анна Кузьминична, тоже лет пятидесяти, с гладко зачёсанными седыми волосами, встретила меня, можно сказать, по-матерински, предложила чай со словами:

– И не вздумайте отказываться-то. Я знаю, вы три часа без передыха по комбинату бегаете-то. Вон, бледненькая-то какая, нанюхалась кислот и щелочей в красилке-то, – ворковала она местным говором и вставляла «то» почти после каждого слова.

Я и не отказалась от такого соблазна: душистый чай на травках, да ещё и с пряниками, а я их сто лет не ела. Анна Кузьминична объяснила, что сначала я должна пойти в общежитие с направлением от отдела кадров, выбрать комнату, далее со справкой от коменданта в паспортный отдел РОВД на прописку, затем пройти медицинский осмотр в районной поликлинике, потом предстоял переезд в общежитие, и только после всего этого надо появиться на комбинате для подбора подходящего вакантного места.

– В общем-то, дочка, погуляй по городу-то дня три-четыре, осмотрись, а то начнёшь работать-то и некогда гулять-то будет, – вполне так естественно Анна Кузьминична перешла на ты.

Вместе с Надей скромно пообедали в столовой комбината, и я ушла в город решать дела с общежитием и пропиской. А в 16:00 на теплоходе «Обь» перебралась на Левобережье заказать пару-тройку вещей «а-ля дресс-код» в пошивочном ателье «Тюльпан».

Левобережье отличается от старой части Правобережья статусом старинных построек: в основном это большие добротные купеческие дома, во всяком случае, на центральных улицах. Здесь сохранилось несколько старинных, исторически ценных строений, таких как Банк России, дом бывшего нотариуса, «Ресторанъ Волна», коммерческая артель, пожарная каланча, старые каменные торговые ряды. Атмосфера XIX и начала XX веков.

Ателье расположилось рядом с парком, в двухэтажном деревянном здании. В приёмном вестибюле на стенах висели вертикальные зеркала и образцы тканей. Поразительно, но в городе, большая часть населения которого работает на комбинате по выпуску ткани, столь скуден выбор её! Я разглядывала и щупала образцы в ожидании, пока кто-нибудь выйдет на мой звонок в дверь. Со второго этажа спустилась женщина-закройщица – мама Надиной подруги.

– Ну что, выбрали ткань, Ангелина?

– Это весь ассортимент? – с усмешкой спросила я.

– Да, выбор небольшой. Но заказчицы обычно приходят со своими отрезами.

– А где они их приобретают?

– Да кто где! В областном центре или в Москве.

– А в славном городе Романовск Приволжский с масштабным комбинатом приобрести свою же продукцию, значит, нельзя? – продолжала я подтрунивать.

– Ну, – засмущалась женщина, – в местном-то магазине точно нет.

– Придётся съездить в центр. За два дня сошьёте юбку, если я сама её раскрою?

– Сами раскроите? А зачем тогда я нужна? – обиделась женщина.

– Хороший вопрос! Дело в том, что я и сшила бы, будь у меня швейная машинка. Но её нет и неизвестно, когда появится, а юбка сейчас нужна. Я заплачу за срочность.

Закройщица оценила моё предложение и взбодрилась:

– Ну а что не смочь-то? Могу и за день… Да и дочка-то за вас словечко молвила.

– Благодарю! Если не удастся купить машинку, я ещё не раз к вам загляну.

Я вышла из ателье, глубоко вдохнула свежий, с лёгким дуновением тёплого ветерка воздух, пошуршала носком сапожка опавшие с деревьев жёлтые листья и направилась в сторону парка, на выходе из которого наискосок в угловом здании разместился магазин «Промтовары». Вход в него, как корма корабля, рассекал угол здания.

Взору предстал скудный выбор одежды и обуви. Просто не за что глазу зацепиться! Неужели кто-то покупал эти вещи? Для молодёжи в ассортименте ни-че-го! Резиновые сапоги простаивали на полке, но такие страшнючие, с широченным голенищем, куда я могла бы впихнуть обе ноги вместе с брючинами… Эх, пока не вышла на работу, точно надо съездить в областной центр и за тканью, и за обувью.

Я опять брела через парк в сторону пристани, ни одной живой души не встретила. Издали увидела библиотеку: двухэтажный деревянный старинный дом казался лёгким и воздушным – стены украшены резьбой и обжигом. Подошла поближе рассмотреть узоры в деталях. Удивительно, какая сложная работа: и сквозная, и глухая (рельефная), и скульптурная. А какие уникальные элементы! Не дом, а образец прикладного искусства. Если в Левобережье есть ещё такие дома, то я буду сюда наведываться, хотя бы ради любования ими.

Вошла внутрь. Меня встретила молодая статная женщина. Внимательные карие глаза. Тёмные, густые, распущенные по плечам волосы. Она улыбнулась, и от этой улыбки озарилось всё её милое лицо, словно из-за тучи выглянуло солнышко. Какая красавица!

Мы поздоровались. Говор без протяжного окания, но характерное для местных жителей «то» всё равно изредка проскакивало в её речи.

– Добро пожаловать! Хотите записаться в библиотеку? У нас широкий выбор книг, журналов и газет.

– Да, хочу. Но мой паспорт сдан на прописку. Справка из отдела кадров вас устроит?

– Да, разумеется. На комбинат приехали? Вы первая из приезжих заглянули к нам. На правом-то берегу в ДК есть своя библиотека. Вас интересует что-то конкретное? Какая литература?

– Для начала я бы посмотрела зарубежную. Можно?

– Разумеется! Проходите в зал-то, направо.

Глаз упал на роман Джорджа Элиота «Мидлмарч». На самом деле автор – женщина, Мэри Энн Эванс, но она взяла мужской псевдоним, поскольку женщине на писательском поприще сложнее пробиться. Об этом произведении в парижской группе протекал жаркий спор, но я не удосужилась прочесть: в тот момент готовилась к сессии московского института. Удивило, что роман переведён на русский язык, и за пару минут я обнаружила книгу на полке библиотеки маленького провинциального городка. Что ж, значит судьба взять именно эту книгу.

Библиотекарь оформила карточку. После этого мы познакомились. Она представилась Натальей Леонидовной, но добавила, что просто «Наталья» ей привычнее. Я назвалась Линой. Наталья пригласила меня выпить чай из самовара. Я не отказалась, но мелькнула мысль: «Они всех приглашают?».

Наталья налила чай традиционно по-русски в чашечки на блюдечке да с

сушками-баранками в плетёной корзинке. И я решила, в следующий раз приду в библиотеку со своими угощениями.

На Правобережье вернулась к вечеру. Так пролетел мой первый будний, хотя и нерабочий день. Я устала от беготни туда-сюда и от общения с незнакомыми людьми.

После ужина, приготовленного Капой, мы обсудили все мои события и встречи.

Утром я проснулась на час раньше Нади. Поликлиника начинала работать с восьми, и мне хотелось побыстрее завершить медицинский осмотр, чтобы успеть до обеда побывать в областном центре. Вся процедура осмотра оказалась формальностью, заняла не более получаса.

Минут за десять я дошла до автостанции. Романовск Приволжский удобненько расположился по центру маршрута между двумя крупными городами, и поэтому жители не были отрезаны от «большой Земли»: налево пойдёшь – культуру найдёшь, направо пойдёшь – престижные технические вузы найдёшь.

Заморосил дождик. А я без зонта, в толстом белом свитере, от дождя он, конечно же, не спасал.

Села на скамью под козырёк остановки, посмотрела на часы: по расписанию автобус ожидается минут через пятнадцать.

На мокром асфальте завизжали шины. Резко затормозила «Волга» (ГАЗ-21). Дверца открылась, и из автомобиля вышел директор комбината Сергей Петрович в кожаной чёрной куртке.

– Утро доброе, Ангелина! В центр? Садитесь в машину, я еду туда же, в областной исполком.

Я засмущалась. Удобно ли?

– Садитесь, садитесь! Похоже, дождь усиливается. Асфальт мокрый, и автобус может задержаться. – Он открыл переднюю дверцу и пригласил меня жестом, а сам сел на заднее сидение. – Мой водитель – Николай Николаевич Николаев. У нас здесь масло всегда масляное: у него Николаи в семье даже не в трёх, а в четырёх поколениях.

«Какой балагур!» – подумала я.

Николай с любопытством взглянул на меня:

– Бонжур! Шерше ля фам! Это все мои познания во французском языке, так что пардоньте…

– Пардоньте уж его, силь ву пле («пожалуйста»), – засмеялся директор. – Парень хотел произвести впечатление.

Я улыбнулась. Оказывается, даже водитель директора в курсе моей биографии.

В областном центре они высадили меня возле универмага.

– Ангелина, если дел на пару часов, то мы сможем подобрать тебя здесь же, – Сергей Петрович неожиданно перешёл на ты.

Я поблагодарила и ответила, что хочу погулять по городу и вернусь автобусом. Дождём, слава Всевышнему, и не пахло: всплакнул чуток и успокоился.

Не буду описывать все похождения по магазинам. Резиновые сапоги – модель чешской фабрики «Бати» с невысоким трапециевидным каблучком и даже с молнией на голенище после увиденного ранее «унисекса» произвели на меня приятное впечатление. В магазине «Ткани» приобрела шерсть и плотное хлопково-льняное полотно а-ля джинса на две юбки, шёлк и хлопок на две блузки. И, о счастье! нашла шикарнейший драп густого вишнёвого цвета на зимнее пальто, пошив которого мне предстояло заказать: тёплой верхней одежды в моём гардеробе не было, кроме коротенькой шубки из искусственного меха и демисезонного джинсового пальто.

В отделе «Бижутерия» взгляд упал на деревянные крупные пуговицы с ручным обжигом оригинальных узоров. Я представила, как покрою их вишнёвой краской и затонирую обжиг: какие чудеснейшие пуговицы для зимнего пальто!

Вернувшись в Романовск Приволжский, я успела попасть в ателье за полчаса до закрытия. Закройщица тётя Зоя встретила меня широкой улыбкой.

– Никаких раскроенных деталей я не принесла, не буду отбирать у вас хлеб! Но эскизы моделей сейчас набросаю, если дадите мне свой рабочий блокнот и карандаш.

Я ловко, одним взмахом карандаша, нарисовала эскиз юбки: от талии до середины бедра заложены и отстрочены складки, а ниже они «стекают» в свободном падении; на широком поясе под накладным швом прячется втачная молния.

Тётя Зоя изумлённо смотрела на эскиз:

– Да я таких рисунков-то и в журналах не видела! А длину юбки какую пустим?

– На два пальца ниже колена. Это первая юбка, она приоритетная. Со второй можно не спешить.

Словом «приоритетная» я привела тётю Зою в замешательство…

Я нарисовала эскиз юбки-шестиклинки: все клинья скроены по косой с расширением книзу. Готовую юбку скручу в жгут, выбелю, выкрашу и вскипячу в специальных растворах для придания эффекта «варёнки».

Выражение «слушать разинув рот» живописно демонстрировала тётя Зоя.

– Ох, дочка, тебе легче-то машинку швейную купить, чем носить-то нам такие заказы. Пока я шью твою шестиклинку, можно три других заказа выполнить, – тётя Зоя перешла на ты.

– Понимаю, у вас спущенные сверху расценки, но я же предлагала взять работу на дом. Оплачу, сколько вы посчитаете необходимым.

– Лады, дочка! Шестиклинку я оформлю в ателье, а юбку в складку возьму домой, коли она притири…, – тётя Зоя так и не смогла произнести новое словечко. – Спешная, значит.

– Отлично! Если дела пойдут, то ждите меня с заказом блузок и пальто.

– Ну и ладненько, дочка. Давай замерю тебя, – тётя Зоя ловко снимала мерки и охала. – Что же ты, дочка, худюща така? Кожа да кости. Рожать-то, как будешь с таким весом?

– Были бы кости, а мясо нарастёт к тому времени, – отмахнулась я.

– Ну, дай Бог, дай Бог! Не кормила тебя матушка в ПарЫжах. Вон наши-то девки кровь с молоком!

– Да-да, – поддакнула я, – на ваших вечных макаронах и супчике на рыбных тефтелях из баночки жестяной не только кровь будет с молоком, но и молоко с кровью от недостатка витаминов и протеина у ваших кормящих мамочек. Продуктов у вас – шаром покати. Хоть здесь, хоть в области. Из Москвы тяжеленные сумки везёте, надрываетесь.

Не знаю, почему меня так прорвало. Неужели задела фраза про «кости и кожу»? Ну нет, своим весом я удовлетворена: сколько газель ни корми, коровой она не станет.

Возвращаясь из ателье, я опять приостановилась у здания библиотеки, кинула взгляд на широкий карниз над окном. Эх, в следующий раз надо прийти с альбомом и карандашами и зарисовать эти узоры.

Эти узоры явились ко мне в сновидении… В сновидении узоры?! Ну, конечно! А о чём ещё грезить целомудренной девушке в её 21 год?!

Быть или не быть?

С бумажной волокитой я справилась за два дня. Оставалось заселиться в общежитие. Но Капа и Надя настаивали повременить и переехать в субботу, обещали помочь с чемоданами, сумками и обустройством на новом месте.

В среду в девять утра я вошла в кабинет начальника отдела кадров.

– Утречко доброе, Ангелина Витальевна! Сергей Петрович просил подождать. Будет минут через десять.

Дверь открылась, и директор влетел в кабинет.

– Приветствую всех! Итак, Анна Кузьминична, что там у нас с вакансиями? – с ходу начал он.

Анна Кузьминична подготовилась и бодро зачитала информацию:

– Инженер-технолог и химик-технолог – в отдел Пузикова. Заведующий химической лабораторией. Мастер ткацкого производства. Начальник узла связи. Секретарь комсомольской организации. Это всё по ИТРам.

Директор забарабанил пальцами по столу:

– Так-так… Негусто! Ангелина Витальевна, что скажете?

– Мастер ткацкого производства – это интересно. Можно поподробнее об обязанностях и заработной плате?

– Видите ли, Ангелина Витальевна, мастер – это квалифицированный рабочий, должность не для человека с высшим профильным образованием. Химик-технолог – вам бы подошло. А года через полтора поговорим о карьерном росте до начальника цеха. Так что в отдел главного технолога – лучший вариант, кроме одного пунктика, если не боитесь трудностей… Кстати, а в горкоме комсомола вы ещё не были?

– А разве я должна была там быть? – округлились мои глазки. – Насколько я понимаю, на комсомольский учёт надо вставать по месту работы, а не прыгать через голову.

– Вот в этом вы вся, Ангелина Витальевна. 2:0 в вашу пользу! Но дело в том, что комсорга комбината переводят на повышение в обком, и мы ищем ему достойную замену, – он выжидающе смотрел на меня.

– А разве секретаря комсомольской организации назначают, а не выбирают? Разве комсорг не выборная должность по принципу демократического централизма снизу доверху? Я, конечно, не сильна в этой иерархии власти, но в школьные годы была комсоргом и устав отлично знала.

– Должность секретаря комитета комсомола на комбинате освобождённая, а не общественная нагрузка. Значит, комсорг получает зарплату. Поэтому руководству небезразлично, кто займёт это место. Да, должность выборная, но кандидата выдвигает не общее комсомольское собрание, а заседание комитета или бюро – максимум семь человек. Ваша кандидатура уже обсуждалась в кулуарах. Мы получили вашу характеристику и соответствующее рекомендательное письмо: политически грамотная, образованная, с широким кругозором, имеете опыт комсомольской работы, умеете отстаивать своё мнение. Другой подобной кандидатуры у нас нет.

– Позвольте не согласиться, – я смело посмотрела ему в лицо, но моё правое веко претендовало на собственную жизнь: не сдержалось и опять дёрнулось. – Есть у вас на комбинате подходящая кандидатура: и политически грамотная, и образованная, и с широким кругозором, и с опытом комсомольской работы побольше, чем у меня, – Трепова Надежда Борисовна, инженер-технолог из отдела Пузикова Андрея Петровича.

– Ангелина Витальевна, что вы со мной делаете? Пожалейте мои седины! 3:0 в вашу пользу! Именно её мы и готовили к этой должности. По этой причине и на слёт в Москву была отправлена именно она. Да, Трепова рассматривалась как лучшая кандидатура, пока в моём кабинете не появились вы, Ангелина Витальевна. Внутренний стержень у вас крепче, культура шире. Вы разносторонняя, умеете отстоять своё мнение. Вам по силам всколыхнуть тихое болото, повести молодёжь за собой. Соглашайтесь! Ну, не ляжет к душе – подадите на самоотвод. Насильно мил не будешь.

– Ох, сколько дифирамбов, Сергей Петрович! Держу пари, что половина из них написана в том рекомендательном письме. Видимо, отец мой очень постарался. Не знаю, смогу ли. Это совершенно другая сфера, к которой я не готовилась.

– «Нам бы только ночь простоять, да день продержаться», помните у Гайдара? Так что утро вечера мудренее, – он встал и подал мне руку. – Пойдёмте к комсоргу, познакомлю, он в курсе всего и подробнее расскажет обо всех тонкостях. Кстати, наши кабинеты через дверь, так что есть перспектива стать соседями по палате номер шесть, – опять балагурил директор.

Мы поднялись на второй этаж. Сергей Петрович открыл дверь и пропустил меня вперёд:

– Ну что, Георгий Сергеевич, пришли ставить на комсомольский учёт нового члена нашей молодёжной организации – Обручева Ангелина Витальевна.

– Очень рад! Входите! – комсомольский вожак спортивного телосложения заинтересованно разглядывал меня.

Директор оставил нас вдвоём.

Я сняла летнее длинное джинсовое пальто, повесила на стояк. Комсорг прошил и пальто любопытным взглядом. Да, это не кургузое короткое пальтишко местных девушек, под которым подол длинной юбки бесформенно сбивался при каждом шаге. Мужчина и тот увидел разницу: диковинка, однако! Почему швейное производство в такой полудрёме? Чего не хватает?

– Ангелина, я людей насквозь вижу. Нам вас сам Бог послал, – комсорг придвинул мне стул.