Глава 4

Я окинул ее долгим взглядом, явно не горит желанием стать моей наложницей, но готова подчиниться обычаю или закону, что-то помню насчет этого в двадцать шестой суре, но я другого вероисповедания, я всегда другого, с каким бы ни столкнулся, а вообще-то, если честно, хотя этого никому не брякну даже спьяну, верую только в себя, да и то очень даже редко.

– Дорогуша, – сказал я, – я тебя доставлю до ближайшего селения, хорошо? А там либо езжай, либо устраивайся на жизнь, либо топай ножками в поисках лучшей жизни. Я не могу решать проблемы всех людей на свете! Не надо было выходить замуж за такого буйного дурака!.

Она ответила с чувством достоинства:

– Брак заключается родителями, я впервые увидела своего мужа только на брачном ложе.

– Ах да, – сказал я, – брак по договоренности! Скоро я стану специалистом по видам брака… Так что же с тобой делать?

Она в удивлении вскинула брови.

– Как что? Вези меня к своим женам. Надеюсь, ты человек закона, и у тебя их не больше четырех? А я буду наложницей… У тебя много наложниц?

Я сказал сердито:

– К счастью, у меня даже жены нет.

Она охнула:

– Да как же… Что с тобой не так?.. Ты настолько бедный? Даже одну не можешь купить? Ну ладно, наложницы – почти то же самое, что и жены, у них те же права, только у нас нет прав на совместно нажитое и на детей, если ты вздумаешь расторгнуть наши отношения.

Я сказал саркастически:

– А, так ты прям законница!..

Она фыркнула:

– А как иначе? Женщина должна помнить о своих правах.

– Ты говоришь, – сказал я с надеждой, – могу и расторгнуть?

– Да, – ответила она, – но только ты сперва должен войти в права господина и овладеть мной. А потом достаточно трижды сказать «Талак», и брак разорван.

Я почесал нос, задумался. Бобик тоже посматривал на нас по очереди в задумчивости и веселом удивлении.

Она все так же смотрит с непониманием, я пробормотал:

– Да как-то не по мне овладевать против воли.

– Но я – твоя собственность!

– Да, – согласился я, – раз уж я убил твоего мужа и тем самым взял его обязанности на себя… но все-таки… ладно, кто я таков, чтобы идти против Закона?.. Лучше пересядь ко мне, я отвезу тебя в твой домик. Или ты живешь в норе?

Она спросила обидчиво:

– Почему это в норе?

– Дикая какая-то, – сообщил я. – Если не в норе, то на дереве? У тебя там гнездо?

Она ответила с достоинством:

– У нас настоящий замок, хоть и… не совсем большой. Нет, я поеду на этом нашем коне.

– Твоем, – уточнил я.

Она вздохнула и поправила меня:

– Нашем.

Я умолк пристыженно, сообразив наконец, что она вкладывает в слово «наше» совсем другой смысл, чем я по своей привычной заторможенности и остроумии на лестнице.

– Тебя как зовут? – спросил я наконец.

– Алвима, господин.

– А меня Ричард.

– Просто Ричард?

– Просто, – сказал я сердито. – Без всяких там… разных.

Она сказала невесело:

– Тогда ты совсем бедный… но ничего, ты сильный воин.

– Ладно, – сказал я в раздражении, – поехали.

– Только держись рядом, – предупредила она. – Если напрямик, то придется ехать через земли Мурдраза.

– Чем-то опасные?

Она поморщилась:

– Только хозяевами.

– Старая вражда?

– Очень старая, – ответила она мертвым голосом. – Если увидят, что со мной нет моего мужа… Мурдраз обязательно нападет.

– Ого, – сказал я, – придется драться?

Она повернула голову и смерила меня недоверчиво-презрительным взглядом.

– А ты уже готов уклониться?

– Я всегда готов, – ответил я с постыдной для взрослого человека мальчишечьей бравадой, но что делать, в присутствии женщин мы все втягиваем животы и топорщим перья.

– А вот они не готовы, – сказала она.

Некоторое время мы ехали рядом, затем я поинтересовался:

– А другой дороги нет?

Она снова посмотрела на меня со странным выражением.

– Только через земли Нахимда. Но они еще опаснее.

– Ну и порядки у вас, – сказал я с сердцем. – Как пауки в банке.

Она проговорила медленно:

– Наверное, ты очень издалека.

– Очень, – согласился я. – Ты, значит, принадлежишь мне по тетравленду?

– Что такое тетравленд?

Я отмахнулся:

– Да та же забота о женщине, чтобы вы всегда были под защитой мужчин и покровительством. Как вижу, даже самые разные религии приходят к одним и тем же законам… Постой, вот там далеко не те люди Мурдраза, что с вами во вражде?

Она всмотрелась, лицо омрачилось.

– Они. Сражайся хорошо, мне очень не хочется стать наложницей у Мурдраза. У него их десятки, а тех, кто ему надоедает, передает, в нарушение закона, своим сыновьям.

– Какой мерзавец, – сказал я. – Вообще-то я всегда защищаю закон, каким бы тот… интересным ни был. Ты сойдешь на землю?

– Зачем?

– Твой конь не понесет?

– Он привык к схваткам, – сообщила она.

– А я вот нет, – ответил я со вздохом. – Уже и перерос вроде бы, а все равно… да и привыкну ли?

Всадники сперва неслись во весь опор, а когда увидели, что мы и не пытаемся убежать, перешли на рысь и приближались, не скрывая торжествующих усмешек.

Впереди рослый мужчина, очень сухой, с резкими чертами лица, такими я почему-то всегда представляю фанатиков, со злым и неприятным выражением, а трое с ним просто воины, по всему видно, что привыкли бахвалиться силой и глумиться над более слабыми.

Алвима хмуро молчит, я ждал, а передний всадник крикнул с жестокой веселостью:

– Что случилось? Почему прелестная Алвима едет через мои земли в сопровождении незнакомца?

И хотя он смотрит на меня в упор, но вопрос вроде бы адресован Алвиме, потому я смолчал, а она, видя, что я не открываю рот, ответила с неожиданным для меня достоинством:

– Мой бывший муж убит в честном поединке сэром Ричардом. Теперь он мой муж, и я не нарушаю обета чести, когда еду с ним.

Всадники начали переглядываться, на меня смотрят заинтересованно, а вожак заявил в удивлении:

– Как Торадз мог погибнуть?.. Этот не выглядит сильным бойцом.

Меня задело «этот», но смолчал, пусть, это поможет разозлиться, без злости я почти чеховец, даже буддист, а когда получаю по роже, да еще желательно не один раз, то могу и озвереть, и в благородном негодовании могу и перегнуть, что весьма полезно и крайне нужно, но как бы нехорошо.

Алвима сказала ровным голосом:

– А вот ты выглядишь сильным бойцом.

Он не понял скрытый смысл, даже издевку, гордо приосанился, а я бросил на нее удивленный взгляд, до этого момента она казалась просто покорной овцой.

Вожак велел:

– Слезайте с коней!.. Курл, свяжи им руки и надень петли на шеи. Погоним к себе… Нет, Алвима пусть остается, но руки свяжи за спиной, а ноги под брюхом ее уродливой лошади. Поведешь в поводу… Эй, ты, чего застыл? Ты слышал?

Я ответил мирно:

– Почему ты такой грубый?.. У тебя ничего не болит?

Он зло засверкал глазами.

– Что?.. Ты смеешь противиться?

– Обязан, – ответил я совсем кротко. – Если пойду долиной мрачной смерти, не убоюсь зла, потому что Ты со мною… Ты приготовил передо мною трапезу в виду врагов моих… Это я о вас, придурки деревенские!

Вожак подъехал ко мне вплотную и занес меч для удара. Я, уже взвинтив метаболизм, выхватил меч с такой скоростью, что сам едва заметил, как он блеснул в моей руке.

Сверкающее лезвие сверкающей полосой прошло через плечо вожака, руку сильно тряхнуло. Зайчик, все поняв, в один прыжок оказался среди опешивших воинов. Я ударил направо, развернулся и ударил налево. Третий начал в страхе поворачивать коня, мой клинок рассек ему череп сзади, дураков можно и в спину.

Я поспешно оглянулся на вожака, но тот раскачивается в седле и воет, как волк с перебитыми лапами, глядя на упавшую на землю отрубленную руку с зажатой в кулаке рукоятью меча.

Алвима смотрит вытаращенными глазами, я быстро подъехал к вожаку и торопливо, пока еще кипит злость, рубанул его прямо в лицо.

Он запрокинулся на круп, в горле заклокотала кровь. Я не стал смотреть, как он рухнет, повернулся к Алвиме.

– Он бы все равно не выжил, – сказал я виновато. – Это акт милосердия.

Она медленно проговорила:

– Да, конечно… Но как ты…

– Пришлось, – ответил я невесело. – Вот из-за такой вот ерунды и принят закон, что у нас называется тетравленд, а у вас…

Она сказала что-то совсем тихо, я не расслышал из-за бешено ревущей крови в ушах, а я нагнулся с коня и вытер лезвие о павшего. Алвима тем временем слезла с коня достаточно уверенно, подошла к вожаку и, наклонившись, начала снимать с его руки кольца и перстни.

Я помалкивал, вдруг там тоже что-то магическое, но она сняла с трупа и перевязь с пустыми ножнами, выдрала из вцепившихся пальцев рукоять меча.

– Да стоит ли? – спросил я вяло.

– Это именной меч, – ответила она просто. – Его все знают.

– Много он ему помог, – пробормотал я.

Она сунула клинок в ножны, зацепила перевязь на крюк седла своего красного коня, но когда направилась к другим еще теплым трупам, я запротестовал:

– Они же в таком рванье… Так и мародерничать нечего.

Она буркнула, не оглядываясь:

– Но кони у них хорошие.

– Ну, разве что кони, – пробормотал я.

Те пытались отбегать, дичились, но мы с Зайчиком переловили всех, я связал поводья и зацепил веревку за седло Зайчика.

Она с моей помощью взобралась в седло и поехала впереди, даже не оглядываясь, но я чувствовал по ее прямой фигуре, что настороженно ловит стук конских копыт за спиной.

Лес постепенно отодвигался все дальше, а впереди поднялись скалы, дорога ведет туда, а когда и те отъехали в сторону, я с дрожью в груди увидел черноту пропасти.

Глубокая трещина в земле, десятки ярдов, не меньше, а на той стороне чуть приподнятая скала со срезанной вершиной, где высится замок. Небольшой, компактный, вокруг не погуляешь, стены от самого края пропасти, зубчатые, одна башня высится рядом с домом.

Я пригляделся, с этой стороны через пропасть перекинут подвесной мост, однако настолько легкий, что в первые мгновения я его даже не заметил, таращась на замок по ту сторону бездны.

– А как кони? – спросил я.

– Мой привык, – ответила она. – А твой… может и сорваться.

– Ну, спасибо, – сказал я сварливо.

Она подумала, посмотрела на моего коня внимательно.

– Пожалуй, я попробую его провести.

– Нет уж, – сказал я. – Двигай вперед, вдруг да тебе, как хозяйке, ворота откроют? А как с трофейными конями?

– Пока оставим здесь, – сообщила она.

– Зачем?

– За ними придут, – сказала она. – Ну, ты готов?

– Я на все готов, – огрызнулся я. – Даже на хорошие и прекрасные деяния во имя, так сказать!.. Давно, кстати, готов. Как-нибудь даже и совершу, если будет возможность.

Она посмотрела на меня внимательно:

– Не было?

Я фыркнул:

– На мелочи не размениваюсь! Вот если все человечество спасти… Злая Звезда Маркус, говорят, все ближе.

Она, не слезая с коня, направила его на раскачивающийся под ветром мостик. Как только копыта ступили на доски, тот злорадно пошел из стороны в сторону, как оживший маятник.

Я сказал с тоской:

– Коню я глаза завяжу… а кто завяжет мне?

Зайчик посмотрел в удивлении, что это еще за шуточки, а я подумал, что в самом деле коням тут надо завязывать глаза, да еще и проверять, чтоб не подглядывали, а то сойдут с ума, когда обнаружат себя идущими над бездонной пропастью.

Зайчик пошел за красным конем уверенно, словно у него в пузе гироскоп, а я сцепил зубы и задирал морду, чтобы не видеть дощечки внизу даже краем глаза, там дальше вообще зияет бездна…

Мостик раскачивало только сперва, как маятник, а потом уже сильнее качелей, которые пытаются заставить сделать полный оборот вместе с усевшейся туда дурой.

Зайчик всхрапывал, но шел медленно и осторожно, чувствуя мою, скажем так, крепкую дрожащую руку настоящего мужчины и властелина.

Когда мостик уже заканчивался, на воротах замка появились несколько бородатых морд.

Встревоженный голос прокричал сверху:

– Госпожа, а где господин Торадз?

Алвима ответила с печалью:

– Погиб. Герст, встречайте моего нового мужа.

Там переговорили быстро, один ринулся вниз, надсадно заскрипели цепи, ворота открылись, а в глубине начала подниматься металлическая решетка из толстых прутьев.

Я въехал с осторожностью, нас окружили пятеро мужчин, все держат копья наготове. Слезть и помочь женщине я не успел, она соскочила сама, опершись на руку старшего из стражей, крупного и чернобородого, похожего на разбойника.

Он буравил меня недобрым взглядом, Алвина уже на земле сказала:

– Герст, этого воина зовут Ричард. Это он убил Торадза.

Герст спросил хриплым от ярости голосом:

– Был ли наш господин убит честно?

– Да, – ответила она. – Он напал… ну, как обычно. А когда понял, что в простой одежде может оказаться герой, что держится спокойно и никому не угрожает, было поздно.

Герст смерил меня злым взглядом.

– А почему господин не вернулся?

– Не знаю, – ответила она сердито. – Он мог, но… сам не захотел. Позаботься о конях. Кстати, на обратном пути на нас напали люди Мурдраза. Их было четверо.

Герст спросил быстро:

– Молниеносный Гаганша был с ними?

– Да.

– И…

– Он там и остался, – ответила она просто, но мне показалось, что в ее голосе послышалась тщательно скрываемая гордость. – И остальные трое. Коней я забрала, пойдите заберите на той стороне ущелья. А вот меч Гаганши.

Герст бережно принял меч, я вспомнил, что меч мужа она так и оставила с его трупом, а вот клинок вожака противника захватила.

Герст спросил глухо:

– А господин…

– Возьми людей, – прервала она, – похорони. Не думаю, что Мурдраз пошлет кого-то еще, пока не вернулись его люди с Гаганшем. Все успеешь, но делай быстро.

Он кивнул:

– Да, госпожа. Все будет сделано, госпожа.