Глава 3

От порыва верхушки деревьев в Чумном лесу наклонились. Над постоялым двором разнесся протяжный скрип, послышались испуганные крики птиц. Эльфы и ворг во все глаза заворожено смотрели на приближение бури.

Ночной воздух быстро остыл, над крышей таверны пронеслась порция снега. За ней последовала еще и еще, пока весь двор не оказался охвачен безумной метелью. Деревянный настил покрылся лужами от моментально тающего снега.

– Разве тут такое бывает? – наконец спросила Каонэль, все еще прижимаясь к рыжему эльфу в попытке спрятаться от ветра.

Тот застыл, как статуя. Лицо серьезное, губы плотно сомкнуты, уши встали торчком. В укрытую чешуйчатыми доспехами грудь ударяет ветер, но он расставил ноги пошире, чтобы удерживать равновесие. Готов ко всему, но взгляд непонимающий. Как и у Лотера.

Ворг вообще вытаращился, словно не тучу увидел, а рождение богов. Очередной порыв ветра заставил его пригнуться.

– Не бывает, – сказал эльф и бросил взгляд в окно таверны.

Гном с колокольчиком уже внутри, яростно жестикулирует руками и пучит глаза. Некоторые повскакивали с мест и бросились кто куда – вверх по ступеньками, вниз в подвал. Другие с перепуганными лицами стали поспешно закрывать окна, двигать к дверям столы. Зеленолицые гоблины заметались по таверне, как ужаленные. Из все еще открытой форточки донеслись перепуганные голоса.

– Дымоход! Дымоход закрывай!

– Кто-нибудь спрятал лошадей?

– Да брось ты их, – выпалил гоблин, подбегая к форточке. – Они тяжелые, может обойдется.

Стоящий рядом с окном коротышка печально вздохнул и сделал последнюю попытку.

– В прошлый раз унесло бочки с медом и две телеги, – сказал он молящее. – Лошади ему точно на один зуб.

– Если хочется, иди и прячь. Только потом сам ищи, где укрыться. Вход в таверну забаррикадируем, – проговорил другой гоблин и плотно закрыл форточку.

Шум таверны моментально заглох, но завывание холодного ветра усилилось. Снег теперь носится не струйками, а огромными волнами. Закручивается в замысловатые вихри и тает, достигая деревянного настила.

Инструменты на внешней стене кузницы тревожно зазвенели, фонарики с зелеными светляками перевернулись и покатились по настилу. Один налетел на угол таверны и разбился. Осколки вместе со светлячками разлетелись в стороны. Козявок моментально подхватило ветром и закружило в бешенном вихре.

В стойлах заржала перепуганная лошадь, все-таки тот гоблин не решился выйти и спрятать беднягу. Теперь животное в ужасе мечется, пытаясь спастись от бури, но не может, из-за того, что привязана.

Лотер опустился на четыре конечности, те стали почти одинаковой длины. Он ощетинился, снова превратившись в лохматую тварь. Когти и клыки вытянулись, вместо глаз красные угольки.

Он повернул к эльфам оскаленную физиономию и проорал хрипло, стараясь перекричать завывание ветра:

– Как хотите, а я сматываюсь!

С этими словами он прыгнул в сторону ворот, но снежный порыв врезался в полузверя и поднял в воздух, как пушинку. Ворга закрутило, обмотав лацерной, словно пеленкой. Из нее раздался протяжный вой, и Лотрера унесло в затянутую метелью темноту.

– Он погиб? – неверяще спросила Каонэль.

– Да какая разница, – бросил странник, схватив серую за локоть, и потянул в сторону конюшни, чтобы хоть там попытаться укрыться.

Когда Варда сделал шаг, со стены кузницы сорвались здоровенные клещи, видимо гномьи. Железяка пронеслась перед лицом эльфа. Тот едва успел отклониться, спасая нос.

Клещи пролетели через весь задний двор и с глухим звоном врезались в статую человека. Проклятая и, одновременно, защищенная чарами, она даже не треснула.

С Каонэль, в который раз, сорвало капюшон, волосы разлетелись во все стороны, полезли в рот и глаза. Отплевываясь от взбесившихся прядей, она закуталась в плащ и прокричала:

– Давай в лес! Там деревья! В такую бурю ни одна чумная тварь не вылезет!

Варда молча кивнул и присел от очередного порыва. Еще один фонарь со светляками ударился о стену и вдребезги разлетелся. Светляков подхватило и понесло на эльфов, закручивая по спирали.

– Ложись! – крикнул странник и рухнул на живот, утащив за собой Каонэль.

Они прижались к деревянному насту и прикрыли головы, но яростный порыв смерчем налетел сверху и поднял обоих над поверхностью.

Каонэль кричала, Варда дергал ногами, в попытке освободиться от невидимых ветряных лап. Сквозь снег и поднятый с земли мусор таверна быстро уменьшалась, время от времени теряясь в темноте.

Их закрутило как мелких рыбешек в водовороте. Шум ветра заглушил крики, снег набился в глаза и рот. Когда изящное тело Каонэль пролетало мимо Варды, он попытался дотянуться, но очередной рывок откинул в сторону.

В темноте мелькали какие-то лица, искаженные гримасами ужаса. Казалось, бесноватая круговерть будет длиться вечно. Но стоило Варде смириться с безысходностью, направление бури изменилось. Она с силой ударилась в землю.

Когда серая эльфийка открыла глаза, всюду валялись поломанные деревья, кое-где вырваные с корнем. Она проморгалась и перешла на ночное зрение.

Оказалось, буря каким-то неведомым образом опустилась в точно определенное место, не задев при этом остального леса. Несмотря на потерю памяти, серая эльфийка прекрасно понимала – бури себя так не ведут.

Она поднялась и, качнувшись на ватных ногах, повертела головой. Когда обнаружила рыжего сидящим у поваленной березы, Каонэль выдохнула:

– Варда!

На дрожащих ногах она бросилась к нему, но подбежав, охнула и прикрыла рот ладонью.

У странника оказалось пробито бедро. Он с холодным молчанием сидит, оперевшись спиной на ствол. Из ноги торчит обломанная ветка, лицо спокойное, словно не бедро проткнул, а созерцает Сильвирел. Из раны сочится тонкая багровая струйка, но если выдернуть – потечет сильнее.

– Терпишь? – спросила Каонэль, хватаясь за окровавленный конец.

Рыжий бросил на нее злой взгляд и сдунул волосы со лба.

– Если хочешь обругать, – сказал он не моргая, – можешь обозвать или к лешему послать. Зачем же так сразу лицом в грязь тыкать? Конечно терплю! Я эльф, если вдруг забыла.

Пальцы Каонэль сжали палку, она резко дернула вверх. Послышался смачный чмок, доспехи на бедре странника моментально залило бардовым. Недолго думая, эльфийка рванула край плаща и туго обмотала получившейся лентой рану.

Сама умудрилась отделаться несколькими ушибами, на которые не обратила внимания, потому что с болью у эльфов особый разговор.

В темноте послышался недовольный стон, больше похожий на рык. Через мгновение из куста ежевики на четвереньках выполз взъерошенный ворг. Шерсть дыбом, оскаленная рожа в царапинах. Лацерна сбилась на одну сторону и висит бесформенным жгутом. Рукав разорван, из пореза на плече сочится густая струйка.

Простояв несколько секунд с опущенной головой, ворг отряхнулся на собачий манер. В стороны полетели мелкие камешки, какие-то веточки и сосновые иголки. Каонэль брезгливо прикрылась плащом, загораживая Варду.

– Какая ты неожиданно заботливая, – проговорил рыжий, пытаясь подняться.

Эльфийка резким движением толкнула его обратно и проговорила насупившись:

– Станешь тут заботливой. Сиди. У тебя дыра в ноге.

Тем временем, ворг завершил отряхиваться и поднялся. Он глянул на испорченный рукав и скривился.

– Всегда не любил рубахи, – сказал полузверь, качая головой. – Бестолковая одежда. И так приходится вечно за штанами гоняться, так еще и эта тряпка.

Он вывернул локоть и глянул на порезанное плечо. Нос ворга шевельнулся, словно по запаху может определить тяжесть раны, кто нанес и что с ней надо делать. Затем лизнул длинным языком и деловито щелкнул зубами.

– А… ерунда. Затянется как на собаке. Или волке. Или медведе.

Закончив с собой, ворг обратил внимание на эльфов, которые недобро косятся на полузверя. У одной желтые глаза светятся в темноте и делают похожей на сову или кошку. У другого, хоть и не светятся, но во взгляде металл. Рыжий ранен, но не беззащитен.

Серая склонилась над ним, как орлица над орленком, и бросает однозначные взгляды на ворга.

– Не знаю, что это было, – произнесла Каонэль, повернувшись к страннику, – но тебе придется отдыхать, пока рана не затянется. Была бы у меня уртикания, это трава такая, мигом бы все залечили. Но ее нет, так что придется ждать.

Ворг с иронией посмотрел на эльфов и отошел подальше, чтоб не провоцировать новый конфликт. В общем-то, к остроухим он относился ровно, учитывая, что это – первые эльфы, которых случилось увидеть. Полузверь слышал, что они высокомерные, чопорные и благородные. Только эти совсем не тянут ни на чопорных, ни, тем более, на благородных. Высокомерные – возможно, но таких тоже не встречал, и сравнивать не с чем.

Когда Лотер собрался скрыться за деревьями, повеял легкий ветерок. Точно такой же, какой предвещал бурю. Ворг оглянулся на эльфов, те притихли и с тревогой смотрят в небо.

Ветерок подул еще раз из середины поляны. Раздался тихий звон, словно десяток ледяных частиц сталкиваются между собой, создавая странную музыку. Ворг попятился и остановился лишь когда уперся спиной в дерево, чудом выстоявшее перед натиском ветра.

Звук нарастал, до тех пор, пока не превратился в грохот, и неожиданно замолк. В этот же момент в середине поляны закружился вихрь, раскидывая в стороны снежные крупинки. Затем резко рванулся вверх, оставив внизу высокого старика с длинной седеющей бородой.

На старике широкая коричневая мантия с капюшоном, в левой руке посох со сверкающей верхушкой. Лицо вроде с морщинами, но такими не значительными, что скорее борода добавляет возраст.

Из под бровей смотрят белесые глаза, которые, по определению, должны быть слепыми. Через несколько секунд они почернели, суровый взгляд остановился на путниках.

– Ты еще кто такой? – спросил Лотер, принимая боевую стойку.

Старик посмотрел на него так, словно малое дитя угрожает погремушкой. Затем перевел взгляд на эльфов. Те неподвижно сидят и напряженно смотрят на незнакомца. В темноте белый набалдашник посоха превращает тени фигур в нечто жуткое и вытянутое. Нос Варды кажется заостренными, под глазами нарисовались темные круги. Но взгляд решительный. В случае опасности замотанная нога его не остановит.

Взгляд Каонэль несколько секунд оставался прикован к старику. Желтые глаза светятся, словно адуляры солнечных эльфов. Губы сомкнуты, ладонь застыла на полпути к антрацитовому клинку.

Неожиданно она вскочила и с рычанием кинулась к старику.

– Ты! – прокричала она, перепрыгивая земляную кучу. – Я узнала! Узнала тебя, обманщик!