Единственной проблемой было достаточное количество золота! Но это преодолимое препятствие – так считали тут многие, занимающие полукругом первые ряды.
– Пять золотых!
– Десять!
– Пятнадцать! – аппетиты претендентов только разгорались от раздувающейся цены. Эта сумма уже оказалась выше самой дорогой предыдущей продажи – могучего раба-северянина, ушедшего за одиннадцать золотых.
Кормилица успела и перепеленать малышку, и побаюкать, и покормить, а страсти только накалялись. С целью сбить цену вступили «критики».
– Пустая затея, – цокал языком один.
– Ага! Бабьи сказки о белых глазах! – поддакивал другой.
– Откуда этот кусок мяса в пелёнках может что-то знать? – соглашался третий, делая вид, что собирается уходить. Но не уходил, а подмигнув кому-то на первых рядах, продолжал выкрикивать, скрываясь за спинами.
– Ещё неизвестно, выживет ли она без матери! На чужих-то руках! Риск какой! Так чего цену ломить?
Покупатели опять потребовали продемонстрировать ребёнка. В ответ девочка так раскричалась, что пришлось отодвинуть их с кормилицей на задний план – ничего не было слышно из-за её воплей!
На подмогу распорядительнице выскочила ещё пара подруг, таких же кривоногих. Перекрикивая «критиков», подбавили жару, подбрасывая комментарии, вспыхивающие в головах торговцев жаждой соперничества.
– Белоглазые таны – хранительницы тайных знаний, настоящие обереги для нашего побережья! – выкрикивали они, расхваливая товар.
– В древности им запрещено было покидать наши земли, ради этого их даже превращали в каменные статуи и устанавливали на холмах!
– Все видели каменные статуи? Это они, таны!
Народ загомонил.
– Конечно, видели!
– Тайных знаний! Слышал?
– Ого!
– Вот бы…
Перегрин вытянул шею, надеясь услышать, что «…вот бы…»? Хотелось понять смысл происходящего безумия: чего хотят все эти люди от беспомощного младенца? Ради чего ввязываются в схватку кошельков?
– Пятьдесят золотых! – выкрикнул носатый с первого ряда, что купил близнецов.
– О-о! Наше почтение! Уважаемый житель Тан-Тагана блеснул величием! – амазонка знала, как польстить богачу.
– Шестьдесят!
– …После Великой катастрофы и междоусобной войны белоглазые девушки стали такой редкостью, что второго случая заполучить тану в собственность у вас может и не появиться! Ловите момент, пока и эта не окаменела! Не жалейте денег! Настоящая тана! Небывалое везение! – разливалась одноглазая.
Перегрин застыл, сам словно окаменев.
В какую историю он попал? Да, у него светлые глаза, такие же, как у матери. Глаза, унаследованные и его дочерью. Но до нынешнего момента, кроме того, что они уникально красивы, ему ничего такого, что здесь о них говорят, – и не думалось!
Выражение «Край Белоглазых тан» иногда звучало в разговорах родителей между собой. Но в его присутствии они немедленно замолкали. В первую очередь, по непреклонному требованию отца. «Не хочу, чтобы весь этот ужас коснулся моих детей», – твердил он, не давая матери даже рта раскрыть для возражений.
А теперь выясняется, что их «белые» глаза значат гораздо больше, чем просто украшение лица! И за них все эти люди готовы платить бешеные деньги! И, наверняка, не ради чисто эстетического удовольствия. Цели их явно иные. Какие?
Что хотят получить все эти богачи от его дочери – так называемой «Белоглазой таны»? Какие такие тайные знания желают извлечь из неё? Вложение подобных денег просто не может быть бескорыстным – в этом он был уверен. Так же, как и в том, что его ребёнку угрожает реальная опасность. А уж фраза «каменные таны» заставила его просто похолодеть.
– …Семьдесят! – присутствующие округлили глаза в восторге от безумия, свидетелями которого им так повезло оказаться.
Перегрин дёрнул за рукав Возницу.
– Чего, скажи, чего они все хотят от неё? Зачем она им за такую цену?
– Не сейчас! Потом! – прошипел тот, почти не разжимая губ. Похоже, он тоже был ошарашен происходящим. Крутил головой, зыркал глазами из-под шапки.
– Семьдесят пять золотых! – выкрикнул некто, сидящий на первом ряду, но до сих пор не принявший участия ни в одном из торгов.
– Почтенные жители побережья! Архонт Тан-Аида Эсхин решился вступить в бой лично! Танаиды не желают отдавать уникальную тану соперникам! Ведь девочка – копия их белоглазых предков! Вопрос в одном: найдётся ли у архонта семьдесят пять золотых? – мощный торс амазонки склонился в униженном поклоне, выражая явное желание смягчить нанесённое оскорбление.
Что поделаешь? Архонт Тан-Аида находился не у себя дома, где он был хозяином. Ему пришлось продемонстрировать присутствующим свой золотой запас. Небольшой, но вполне достаточный.
В ответ амазонка приторно защебетала в предвкушении своей доли. Отходила мелкими шажочками, оставляя за собой почти змеиный след.
– Восемьдесят золотых! – скрипучий старческий голос вмешался в переливы её излияний.
– Кто такой? – народ изумлённо качнулся к седому незнакомцу в рубахе, расшитой цветами и плодами шиповника.
– Кажется, жрец богини Росты, из Беловодья.
– Не может быть, он же давно умер!
– Взгляни на него, если сомневаешься, вроде живой! Ха-ха!
– Ему-то на что тана? Он всегда был вне споров за влияние на побережье!
Тем временем Ростовец в вышитой рубахе затеял спор, требуя себе привилегий за общепризнанные перед Побережьем заслуги. Однако ему было отказано, что вызвало с его стороны бешеную ругань на всех и вся.
…Всякий раз, когда в торг вступал новый претендент, Перегрин поедал его глазами – может, это он посредник? Потому что у Возничего ничего невозможно было вызнать. Он уж по-всякому заглядывал тому в глаза, но так и не понял: удастся или нет им выкупить ребёнка?
Звучащие суммы приводили его в отчаянье – это сколько ж ему придётся работать в порту Тан-Аида, чтобы оплатить стоимость собственной дочери!
– Девяносто золотых! – выкрикнул носатый таган.
– Сто! – архонт Тан-Аида был краток.
Ответом был всеобщий восхищённый стон.
Продолжать не решился никто. Сумма была безумно велика.
Лицо распорядительницы стало цвета её пропотевшего алого платья. Ещё и ещё раз, размахивая руками, она расхваливала маленькую тану, но безуспешно: претенденты выдохлись.
Покупать ребёнка за цену небольшого поселения с домами, людьми и скотом – оправданием покупателю-архонту могло стать только сумасшедшее желание возродить своих выродившихся белоглазых танаидов. По какой причине ввязались в спор остальные – для большинства присутствующих осталось тайной. Хотя слухи ходили разные…
В общем, торг был завершён.
За небывалую сумму – сто золотых – была впервые в этих местах продана Белоглазая тана – событие скандальное, если не сказать: кощунственное.
Но когда покупатель пожелал получить оплаченное, выяснилось, что кормилица с драгоценной малышкой бесследно исчезла. И никто не заметил, в какой именно момент их не стало.
Торг закрылся скандалом.
Подобного позора не бывало на памяти старожилов: покупатель уже золотишко достал, а платить-то оказалось не за что!
Обескураженная амазонка-распорядительница с несколькими подружками изо всех сил лебезила перед богатыми покупателями и особенно перед седым архонтом Эсхином, чтобы сгладить неприятное впечатление от последнего эпизода.
Но это не сильно повлияло на присутствующих, те расходились разочарованными. Причём, больше всех горланили вообще не участвовавшие в торгах. Они с удовольствием судачили о странном исчезновении, обсуждали плохую организацию и даже подозревали амазонок в хитрости: якобы никакой таны вовсе не было, а всё это лишь изощрённый способ привлечения внимания к знаменитым амазонским торгам! А толстосумы так глупо купились!
Но Перегрин-то с Возницей знали, что девочка со светлыми глазами, вызвавшими настоящий переполох, на самом деле была. А если так, то куда она исчезла?
Пока они протискивались в возбуждённой толпе, Перегрин даже о рёбрах своих, которые пока надо было поберечь, позабыл. Настолько разозлился, что простую вещь сделать ему не дают – взять на руки собственного ребёнка! Будто пером по носу водят – вот-вот отдадут. Но – нет! Только руку протянешь, а ты уже не в игре, а где-то далеко за пределами!
Вот где теперь искать ему свою дочь?
Больше всего нервировала невозможность не то что повлиять на ситуацию, но просто включиться в неё. Он тщетно пытался понять, что происходит. Сознание металось, перебирая варианты.
По ходу мероприятия ещё была надежда, что кто-то из торгующихся выступает от имени его хмурого спутника – очень уж напряжённо тот следил за ходом действия.
Но потом Перегрин отказался от этой мысли. В торге принимали участие больно уж маститые претенденты, ни один по виду не годился на роль подставного покупателя от имени его нищего спутника.
То, что беспомощная малышка в руках неведомых негодяев, бесконечно перепрятывающих её ради какой-то непонятной выгоды, приводило его в состояние отчаяния.
– Слушай! Кто же всё-таки украл ребёнка? – впился он Вознице в самое ухо. – Ведь ни один, из тех, кто торговался, не мог быть твоим представителем!
– Не знаю пока, – буркнул тот, спеша выбраться из толпы. – Не отставай! Потеряешься!
Но Перегрину и не надо было напоминать. Он снова вцепился, как клещ, в своего спутника, вознамерившись выпытать всё и немедленно.
– А зачем? Что, что они хотят с ней сделать? – почти орал он, семеня следом, спотыкаясь и отбиваясь от разгорячённых компаний. Ощущение, что он не понимает чего-то главного, нарастало.
Возница досадливо озирался в поисках оставленных лошадей, но отвечал, поняв, что в ином случае «бешеный эллин» ещё больше разорётся.
– Рассчитывают разбогатеть с её помощью.
– Каким это образом? Что может младенец?
– Тан-Аид раньше был колонией, поставлявшей в Элладу золото. Много золота.
– Ну и что?
– А то, что после Великой катастрофы никто не может не то что отыскать те самые золотые разработки, но даже просто войти в шахты.
– Почему?
– Никто не знает. Все, кто пытались, не вернулись. А пытались многие. И не только танаиды. Помнишь, памятник таганам? Они из этих, из золотоискателей.
– Ужас! – вспомнил Перегрин жуткий памятник, неподалёку от которого пришлось похоронить бедняжку Оливию. – Ладно, это ваша история. А мой ребёнок-то причём?
– Некоторые думают, что раз добыча золота удавалась во времена Белоглазых тан, когда их было много, то новая тана, возможно, знает тайну.
– В связи с чем? Она ребёнок! Что она может знать?
– Кое-какая связь существует. Есть вещи, передаваемые голосом крови. И знак наследования, в данном случае, белые глаза. У твоей дочери они необычайно светлые. И все вокруг это заметили. Ты ведь сам не можешь поспорить с этим?
– Для меня в этом нет ничего необычного: глаза – такие же, как у меня и у моей матери. Мне странно, что это вызывает ажиотаж. Это какая-то примета?
– Это знак наследования возможностей Седых Странников.
– Кто это?
– Небесные покровители всех белоглазых. Они любимцы Всемилостивых Создателей, их возможности почти безграничны. Однако помогают они только тем, кому хотят. Но если уж пожелают, их вмешательство чрезвычайно мощно.
– И где они? – Перегрин обвёл глазами горизонт.
Над Тан-Амазоном, словно истекающим гомонящими, перевозбуждёнными людьми,
…вскипали и бурно перемешивались облака.
Ветры, носящиеся по степному простору, вгоняли их в обозримое пространство, а потом уносили, будто людей, разузнавших то, что было нужно, и проследовавших дальше по своим делам…
Возница тоже, придержав шапку, задрал голову – не смотреть на них было невозможно: столь величественны и притягательны на вид они были. Совсем не сравнить с полуразрушенными окружающими постройками из выгоревшего на солнце песчаника: амазонки всегда были непритязательны по части быта.
– Седые Странники появляются в виде облаков, потом сходят на землю. Видом своим очень похожи на людей. Только выше и красивее. Глаза очень светлые. А волосы и одежды – белые.
Слушая, Перегрин, затаил дыхание. Что-то насторожило его в голосе Возницы и в блеснувших, вынырнувших из-под шапки глазах.
– Ты описываешь так, будто они тебе являлись.
– Конечно, являлись, – усмехнулся тот, снова укрыв лицо почти полностью. – С детства. Они и тебе, наверняка, являлись. Ты ведь тоже белоглазый. И тоже любишь разглядывать облака?
– Ты смеёшься надо мной? Мне не до сказок. Мне дочь искать надо! Эти ненормальные, что выкрали её, могут сделать с ней что угодно! Мне страшно становится при одной мысли, что мой ребёнок во враждебных руках!
– Чтобы найти, мало просто бегать и кричать. Надо сначала понять, что происходит.
Соглашаться с «дикарём» не хотелось, но не признать, что чумазый спутник высказал его тайную мысль, Перегрин не мог. Правда, внутри себя, не вслух. Вслух он спросил о другом, потому что понял, что именно ощущение непонимания происходящего мучило его больше всего.
– Постой, ты сказал, у Странников тоже белые глаза? Очевидно, это неслучайно?
– Именно один из Седых Странников в стародавние времена и оставил потомство на нашей земле. А сам из-за этого стал смертным. Потом он умер. Но мы сохранили его череп. Все белоглазые танаиды ведут свой род от того самого Странника.
– Красивая сказка.
– Да, красивая. И у нас в неё верят все. С результатом этой веры мы сегодня и имеем дело. Видишь ли, от белоглазых требуют порой больше, чем они могут дать. Считается, что стоит им только захотеть, и любая просьба, в том числе о золоте, будет выполнена. Поэтому …надвинь-ка шапку поглубже!
– Какая чушь!
– Не чушь. А надежда. На почти несбыточное. Но, поскольку в наших краях народ нынче бедствует, а золота в тех шахтах под Тан-Аидом было очень много, вес даже несбыточной надежды довольно велик, как ты понимаешь.
– Да не желаю я принимать участие в этих золотых бреднях. И ребёнку своему не позволю! – снова возвысил тон Перегрин. – Как только найду её, немедленно увезу на север!
– Вполне отцовское решение! – иронии Возницы не было предела. – Осталось только отыскать твою дочь и уведомить о нём.
– Это ты виноват! Уже в третий раз! Сначала бросил её в Тополиной балке, потом заморочил мне голову своим обрядом посвящения в таны, вместо того, чтобы хватать и увозить! И сегодня не дал вмешаться! Если бы не ты, я давно её забрал бы! – взбесился Перегрин. – Ещё и насмехаешься!
Он никак не мог вскочить на коня, просить же помощи не желал. Конь куражился лảрвом веселящимся. А Возница, как назло, делал вид, что не замечает мучений спутника, был хмур и сосредоточен.
О проекте
О подписке