Цитаты из книги «Лаокоон, или О границах живописи и поэзии»

Такое же недоумение Спенс обнаруживает еще раз по поводу тех божеств, которые управляли – по представлению древних – добрыми делами и человеческой жизнью. «Достойно замечания, – говорит он, – что римские поэты о лучших из этих божеств говорят значительно меньше, нежели следовало бы ожидать.

Отметим еще одно недоумение Спенса, ясно показывающее, как мало вообще он думал о границах между поэзией и живописью. «Касаясь муз вообще, – говорит он, – приходится удивляться, что поэты так скупы в их описании, гораздо скупее, нежели можно было бы ожидать по отношению к столь близким им богиням».

Спенс тщетно отыскивает такую Венеру в древних художественных произведениях. Какой вывод делает он из этого? Что поэту позволительно больше, чем ваятелю или живописцу? Именно такое заключение и следовало ему сделать, но он уже принял раз навсегда за правило, что в поэтическом описании хорошо только то, что так же хорошо может быть представлено в живописи и ваянии. Следовательно, поэты сделали ошибку. «Стаций и Валерий относятся к той эпохе, когда римская поэзия находилась еще в упадке. И здесь они обнаружили свой испорченный вкус и плохие для ценителя искусства данные. У поэтов лучшего времени не встретишь подобных ошибок против живописного выражения».

О сходстве, которое имеют между собою живопись и поэзия, Спенс высказывает самые странные мысли; он полагает, что оба искусства так тесно были связаны у древних, что шли постоянно рука об руку и что поэт никогда не терял из виду живописца так же, как и живописец поэта. О том, что поэзия есть искусство более широкое, что ему доступны такие красоты, каких никогда не достигнуть живописи, что она часто может иметь основания предпочитать неживописные красоты живописным, – обо всем этом он, по-видимому, совсем не думал, и потому малейшая разница, замеченная им между древними художниками и поэтом, чрезвычайно затрудняет его и заставляет прибегать к удивительнейшим изворотам.

имею в виду различие в одежде: Лаокоон Вергилия дан в полном греческом облачении, между тем как в скульптурной группе он представлен вместе с обоими сыновьями совершенно обнаженным.

Ничто не придает больше выразительности и жизни, чем движение рук; особенно в сильном аффекте самое выразительное лицо кажется без движения рук незначительным. Руки, плотно прижатые обвивавшимися змеями к телу, разлили бы холод и мертвенность по всей статуе, и потому руки как главной, так и второстепенных фигур даны в статуе в полном движении и наиболее деятельны там, где в данную минуту сильнее боль

Ничто также не принуждает поэта ограничивать изображаемое на картине одним лишь моментом.

Истина – потребность человеческого духа, и малейшее стеснение его в удовлетворении этой потребности есть тирания. Конечная же цель искусства – наслаждение, а без наслаждения можно обойтись.