Клаудии Заджа, которая с только ей присущим терпением познакомила меня со всем многообразием Венеции

Мохсену Амзехяну – за то, что научил меня всматриваться вдаль

Прекрасна и удивительна материя живых камней, доставляемых из Ровиньо и Бриони…^[1] Они белые, напоминают мрамор, но тверды и прочны до такой степени, что остаются неизменными очень долго, невзирая на разрушительное действие льда и солнца.

Франческо Сансовино^[2]

Fulvio Ervas

Buffalo Bill a Venezia

Questo libro è stato tradotto grazie a un contributo per la traduzione assegnato dal Ministero degli Affari Esteri e della Cooperazione Internazionale italiano.

Эта книга переведена благодаря финансовой поддержке, предоставленной Министерством иностранных дел и международного сотрудничества Италии.

© Marcos y Marcos 2009

© Оксана Рогоза, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке. Livebook Publishing LTD, 2025

12 июля
Суббота

Оно шипит и пенится.

…Во сне инспектор Стуки выливал пробирки с соляной кислотой на горы бикарбоната кальция. Еще немного, и вся планета покрылась бы маленькими пузырьками, но полицейского отвлек от этого глупого занятия очень далекий звук телефонного звонка.

– Прелесть моя! Пока ты там у себя с девушками прохлаждаешься, я здесь гробы заколачиваю.

Антимама! В этот утренний час это мог быть только Скарпа. Стуки потряс телефоном в воздухе.

– Я знаю, что ты меня слышишь! Тебе доставили мои материалы?

– Какие именно? – осторожно спросил Стуки.

– У нас большие проблемы… здесь, в Венеции.

– Серьезно? Нет, я ничего не получал.

– Послушай, когда все получишь, почитай и скажи, что ты об этом думаешь, – умоляющим тоном произнес инспектор Скарпа, предки которого были с Пеллестрины, родственники жили в Кьодже^[3], а сам он проживал и работал в Венеции.

За последние два дня Скарпа несколько раз позвонил к ним в полицейское управление, и домой к Стуки тоже.

Окончательно проснувшись, Стуки опустил ноги на ковер, попеременно закрывая ладонями то правый, то левый глаз. Несколько быстрых упражнений на растяжку и сразу на кухню, пить кофе. Несмотря на внезапный подъем от звонка Скарпы, Стуки чувствовал себя отдохнувшим и свежим, как игристое вино.

Инспектор надел мокасины на босую ногу (никаких носков!) и натянул на себя какую-то одежду. Стуки подумал, что сравнение с игристым вином вышло весьма удачным. Ему захотелось захватить эту метафору с собой на рынок, в тот восхитительный хаос, который царил в Тревизо между площадями Дель Грано и Буркьеллати, недалеко от средневековых стен города. Переулок Дотти, где жил Стуки, находился практически в двух шагах от рынка. Небольшая прогулка вдоль базарных рядов среди спешащих по делам женщин: из Белоруссии, Молдавии, Украины, Туниса и, естественно, местных – из Тревизо. Столько красивых девушек и женщин в одном месте! На миг Стуки показалось, что все они слегка колеблются в воздухе. Инспектор подумал, что это могло быть то особое предчувствие, то неожиданное настроение, внезапное ощущение гармонии при виде волос, плеч, рук нежнее бабочек и каблуков, взывающих к мести. Стуки почувствовал легкое подрагивание этой оранжереи цветущих ресниц и изогнутых, жестоких и казавшихся порой немного мужскими губ. Полицейский даже на некоторое время позабыл о срочности дела, ради которого его дядя Сайрус вызывал его к себе в ковровую лавку.

Соблазнившись ароматом, исходящим от фруктовых рядов, Стуки захотел купить дыню. Продавец попытался убедить Стуки попробовать ее. Прежде чем инспектор успел отказаться, мужчина быстрым движением ножа отрезал тонкую оранжевую пластинку.

– Не слишком ли рано для дынь? – попытался оказать сопротивление Стуки.

– Вот попомните мои слова: она и после кофе восхитительна! – настаивал на своем продавец – мужчина крепкого телосложения, брови которого напомнили инспектору два кустика лишайников.

– Это биодинамический продукт? – спросил Стуки.

Торговец застыл с ломтиком дыни в руке.

– Не волнуйтесь, – ответил он, – нас бы об этом обязательно предупредили перед погрузкой. Все это выращено на земле, нет ничего динамического.

«Да уж, – подумал Стуки, пробуя дыню на вкус, – “биодинамический” – не то слово, которое может произвести впечатление на рынке».

* * *

С двумя дынями в пакете инспектор Стуки дошел до лавки дяди Сайруса, пройдя пешком почти через весь город. Как всегда, старик восседал на кипе ковров, но сегодня рядом с ним сидел какой-то господин.

– Одна дыня для тебя, – сказал Сайрусу Стуки, протягивая пакет.

– Белая?

– Нет, оранжевая.

– Они не умеют выращивать дыни, – проворчал дядя Сайрус и кивком головы указал на мужчину, будто говоря: это он, только что прибыл.

«Антимама! Он не должен был приехать в сентябре?» – задал немой вопрос инспектор.

Прибывший оказался двоюродным братом Стуки по имени Ростам. На вид лет пятьдесят, высокий и плотный. Пучок волос на голове, но усы и борода подстрижены аккуратно и изящно, как их носят только в тех странах, где умеют жить неторопливо. Ворот рубашки, естественно, застегнут на все пуговицы до самой шеи. И огненный взгляд почти черных глаз.

– Он не говорит по-итальянски, – сказал дядя Сайрус, – зато в совершенстве владеет французским.

Стуки стал исподтишка разглядывать своего кузена, пытаясь угадать его мысли. Затем, не переставая при этом улыбаться Ростаму, инспектор решительно увлек за собой дядю Сайруса к витрине магазина. Стуки кое-что уже слышал о Ростаме: какой-то родственник, оставшийся в Тегеране, сын Мехрангиз, сестры его матери, и господина Эстандиара. У Ростама, помнил Стуки, было еще три брата: Арман, Армин и Ариан. Ростам посылал дяде Сайрусу по три письма в неделю, пока тот не пригласил его в Тревизо, в Италию, почти в Европу.

– Почему он решил к тебе приехать? – спросил Стуки дядю.

– Дела сердечные, – прошептал Сайрус с тем выражением лица, с которым говорил о коврах не очень высокого качества.

– Но он же старше меня! Любовные проблемы, в его-то возрасте? Научила его жизнь чему-нибудь или нет? – воскликнул Стуки шепотом.

– Любовь! – вздохнули оба.

– Ростам остановится у тебя?

– Как это возможно? Ситуация очень деликатная, – дядя Сайрус замялся.

Инспектор взглянул на бедного Ростама в замешательстве.

Дядя Сайрус некоторое время пристально смотрел на Стуки, затем перевел взгляд сначала на витрину, а потом на краешек ковра.

– У Ростама имеются некоторые недоразумения с женщинами, – прошептал он, – у тебя есть время?

Стуки покачал головой.

– Я должен рассказать тебе историю Ростама. Может быть, ты поймешь, в чем проблема.

– Нет, нет, не сейчас! В другой раз! Мне пора домой, меня ждут сразу несколько неотложных дел.

* * *

Завидев входящего в подъезд инспектора Стуки, синьорина Сандра бросилась вниз по лестнице к нему навстречу с пакетом и квитанцией в руках. В пакете пара брюк, их подшила для инспектора швея Марианжела, которую Сандра как-то раз сама порекомендовала Стуки нежным шепотом. Эта швея была довольно любопытным существом: она выполняла все как ей заблагорассудится, так что выходило то слишком длинно, то слишком коротко. Никогда еще не случалось такого, чтобы все было сделано строго по снятым меркам.

У Марианжелы всегда была наготове очередная отговорка:

– Это вы, инспектор, слишком задержали дыхание – плохо затянули ремень – в прошлый раз вы были в других ботинках, а теперь собираетесь носить брюки с этой обувью.

И это еще она не упоминала о тазобедренных суставах!

– У всех у нас одно бедро выше другого, – говорила швея.

– А разве вы не должны корректировать подобные дефекты? – как-то спросил ее Стуки.

– Вы хотите, чтобы я напоминала клиентам об их физических недостатках? – возмутилась женщина.

Стуки сунул пакет под мышку.

– Еще я за вас расписалась, – захлопала ресницами Сандра.

– А конкретнее?

Женщина протянула полицейскому мятую бумажку.

– Если вы отправили заказное письмо с уведомлением о вручении, тот, кто его получил, должен был расписаться, – затараторила Сандра, и ее волосы, собранные красной резинкой в хвост, заколебались в такт словам.

Стуки взглянул на квитанцию: порядок, телефонная компания приняла извещение. Инспектор знал, что в этой среде проблемы с тарифами, контрактами и оплатой были не редкостью, и он вряд ли с состоянии что-то изменить, но ему нравилось время от времени выражать свое несогласие. Стуки было недостаточно вежливости работницы телефонной службы, отвечающей откуда-то из Бутана и радостно сообщающей ему, который валился с ног от усталости: «Добрый вечер! Меня зовут Лусилла. Чем я могу быть вам полезна?» Кто знает, почему им можно было дозвониться только поздно вечером или ночью, в любое другое время суток служба поддержки клиентов была недоступна.

– Спасибо, синьорина Сандра, – сказал Стуки, вынув у нее из рук, не без некоторого усилия, квитанцию и пряча ее в карман.

Стуки только сейчас вспомнил, что он хотел зайти в полицейское управление и узнать, передали ли ему по внутренней почте пакет от инспектора Скарпы. Лучше проверить самому: с внутренней почтой никогда нельзя быть уверенным на сто процентов.

Инспектор улыбнулся синьорине Сандре и задержался на несколько секунд у двери своей квартиры, наблюдая, как женщина поднималась по лестнице, слегка покачивая бедрами, уверенный в том, что ей будет приятен этот невинный интерес.

Свидание вечером в китайском ресторане с открытой кухней, где при желании можно было заказать и суши. Четыре пароварки, жареные креветки с пророщенной зеленью и кисло-сладким соусом номер семь и, что инспектору очень пришлось по вкусу, мягкое влажное полотенечко. Во всем этом есть только одно «но»: если на несколько мгновений вы оставите тарелку и опустите столовые приборы, чтобы передохнуть, то сами не заметите, как окажетесь на улице, предварительно оплатив счет.

Она положила себе в тарелку спринг-роллы и паровые конвертики с овощами. Стуки подумалось, что в этом кроется какая-то эстетическая потребность, эдакая необходимость визуального порядка: два одинаковых золотистых ролла и два конвертика, тугих, как тканевые мешочки, наполненные лавандой.

Ее волосы были собраны в пышный хвост. «Как у английской лисы», – подумал Стуки. Она и ела как англичанка – совсем не обращая внимания на еду. Два года жизни в Лондоне полностью растворили в себе три предыдущих года в Париже. И только ее цепкий взгляд остался прежним: она сразу обратила внимание на то, как были подшиты его брюки.

– Ну, кому же охота следить за одеждой! – произнесла она, улыбаясь, и в глазах ее заплясали теплые искорки.

– Швея, которая делала работу, – дама довольно своеобразная, – стал оправдываться Стуки, – единственный плюс: обходится она мне совсем недорого.

Она пробудет в Венеции несколько дней. Восточные языки, контракты, переводы, клиенты – обычные атрибуты рабочей командировки.

– Как ты меня нашла? – спросил ее Стуки.

– В Венеции многие знают, где тебя искать.

– Так уж и многие?

– Два человека как минимум, и они полны сожалений о прошлом. Видимо, ты оставил о себе незабываемые воспоминания.

– Да нет, просто Венеция здесь рядом, вот и все.