Верно, что Иосиф через страдания и преследования обрел настоящее благородство, стал трогательно человечным как сын и как брат. Но у него еще не было связи с еврейской национальной жизнью. Он всего лишь выполняет свою роль и предсказывает страдания «предтечи Мессии», за которым последовал победоносный «Давид Мессия».

Однако в народном сознании фигура Соломона приобрела гиперболизированные черты, ибо только посредством сверхъестественного можно было объяснить необычайность одной из самых счастливых эпох, сохранившихся в памяти человечества. Монотеизм отрицал не только магию, но даже и восхищение чудом. Однако по отношению к Соломону это считалось вполне естественным и допустимым даже в нормативном еврейском сознании.

Соломон имел власть над демонами, понимал язык животных и растений, обладал несметными сокровищами и волшебными предметами, наделял чудодейственной силой своих потомков. Рассказы о его чудесах стали частью мирового фольклора. Если мы сравним их с фольклором языческих народов, то заметим, что и здесь упоминается Соломон как волшебник и как легендарный строитель Храма. Однако и магия, и превращения совершаются по воле Бога и управляются им. В них нет противопоставления божественной силы дьявольской, а есть лишь воля Создателя всего сущего. Если в современном сознании фигура Соломона лишена магического ореола, то для миллионов людей она все равно остается символом сверхъестественной силы и образцом для подражания. Продолжатели его дела, прежде всего строительства Храма, чтобы создать свободное братское общество, и ныне собираются, чтобы поклоняться ему, как святыне.

Закономерно, что по прошествии многих веков имя Соломона становилось все более легендарным, причем вымысел, как и в рассказах о Мессии, доминировал над реальными фактами. Не приходится сомневаться в том, что это оказалось возможным, потому что речь шла о реально существовавшем человеке.

Рассматривая эпоху Соломона в общем историческом контексте, мы должны учесть еще один момент. Внутренняя энергия человека питается прямо или косвенно из духовной сферы и обусловлена эмоциональными особенностями. Восхищение человека вещами и его желания зависят от того, что движет им, что возбуждает его. Происхождение эмоций, безусловно, зависит от контакта, который обычно спонтанно проявляется между личностью и предметами или явлениями окружающего мира.

Теперь остается только ответить на вопрос, который кажется весьма простым: почему могущественный правитель более великой и великолепной Египетской империи фараон Сусаким, младший современник Соломона, оказался в тени правителя маленького еврейского государства? Ответ, конечно, заключается в том, что, несмотря на огромный промежуток лет, существуют определенные связи между Соломоном и современным человечеством. Они сохранились, хотя миновали века, с их религиозными, литературными и художественными экспериментами и новшествами. По своему внутреннему миру Соломон ближе нам, чем правитель Египта.

Разве мы можем объяснить, почему с таким энтузиазмом и самопожертвованием поколение за поколением посвящают себя всесторонним исследованиям доизраильской Палестины, иной причиной, кроме ощущения прямой связи между тем давним временем и нашей эпохой?

Согласимся, что не так-то просто перенестись в то время, которое отделено от нас тремя тысячами веков. Тогда еще не был основан Рим, не произошли битвы, которые позже были увековечены в бессмертных поэмах Гомера. И греческая и римская культуры, да и вся европейская история, отделяют нас от эпохи Соломона.

Однако повседневная жизнь людей в те времена мало отличалась от современной. В книге «Повседневная жизнь в Древнем Египте» Эрман пишет: «Пять тысяч лет тому назад мир ничем не отличался от сегодняшнего. Все достижения и открытия человечества с того времени не привели к существенным изменениям. Одни и те же конфликты, те же самые условия расцвета или заката искусства действовали и в древности, и в современную эпоху. Изменились отдельные детали, но сохранились те же самые проблемы общественной жизни, социального устройства, законности и взаимопонимания между нациями и государствами!»

Тогда, как, впрочем, и сейчас, людям казалось, что они достигли вершины в развитии техники и уровне жизни. Духовное совершенство человечества никогда не зависело от развития знаний о природе или широты исторического кругозора, хотя именно свободные от религиозных догм умы обладали способностью к фантастическим идеям. Но именно в монотеистической концепции мира, которая и выделяет эпоху Соломона среди других культур, мы находим пути понимания мыслей, конфликтов и надежд человека далекого прошлого.

Чтобы соотнести эпоху Соломона с нашей обычной хронологией, которая основана на летоисчислении от Рождества Христова, мы должны соотнести еврейский и нееврейский календари. Прежде всего это ассирийские погодные записи, которые начали вести только через поколение после Соломона. В них указаны годы правления каждого властителя, причем начало каждого правления обозначается именем высшего чиновника (лимму). По форме эти клинописные записи близки к римским анналам, где фиксировались важнейшие события и исключительные природные явления. Так, мы читаем, что в тринадцатый год правителя Саргона Ассирийского (что соответствует первому году его правления как правителя Вавилона) лимму Пураншагал из Газана вступил в должность в первый день месяца ниссан, а в месяце сиван наступило затмение солнца.

На основании приведенных данных астрономы подсчитали, что практически полное солнечное затмение, наблюдавшееся в Вавилонии в месяце сиван, произошло 15 июня 763 года до н. э. Следовательно, мы можем определить время правления царя Салманассара II Ассирийского как период между 859—825 годами до н. э.

В упомянутой нами надписи, связанной с Салманассаром, также говорится, что 14-го лиджара лимму Дайан взял штурмом город Каркар и что иудейский правитель Ахав сражался против него. Этот текст помогает датировать события, описанные в Третьей книге Царств, где говорится о союзе Ахава и сирийского правителя Бен-Адада. Следовательно, сражение при Каркаре произошло примерно в 853 году до н. э., что является самой ранней известной датой, относящейся к личности еврейского происхождения, упомянутой в Библии, и подтвержденной историческими данными.

Кажется, что такой способ позволяет достаточно точно датировать периоды царствования правителей, описанных в Библии, и, в частности, время правления Соломона. Но на самом деле все не так просто. В Библии отмечены только полные годы правления, в течение которых царствовал один и тот же человек, и не отмечены неполные месяцы и дни. Записи использовались лишь для фиксации событий и важных государственных документов, а не в династических или статистических целях.

Следовательно, когда новый правитель занимал трон, время его восшествия (подобная практика существовала на всем Востоке вплоть до 500 года до н. э.) отмечалось как дата правления и старого, и нового владык, следовательно, можно установить время правления по названному числу лет. Скажем, когда говорится, что «правитель N правил четыре года», означает, что он умер на четвертый год своего правления. С другой стороны, когда говорится, что «он умер на четвертый год своего правления», обозначает, что он в действительности правил три года, но не четыре.

Теперь попробуем определить, на каком году правления Ахава произошла, скажем, битва 853 года до н. э. В Библии об этом не говорится ничего, но из надписи на монументе Салманассара мы узнаем, что в 841 году до н. э. израильский царь Иеуй начал платить ему дань. На обелиске в Каллахе, старейшем памятнике, где упоминается имя Салманассара, мы видим, как Иеуй склонился перед ассирийским владыкой. Между Ахавом и Иеуем правили два сына Ахава – Ахазия и Иерохам; с учетом вышеизложенного это было в период между 841-м и 853 годами до н. э.

Следовательно, нам удалось выяснить, что Иеуй вступил на трон в 841 году до н. э. и что Ахав умер в 853 году до н. э. От даты правления Ахава вернемся назад и подсчитаем, когда правили более ранние владыки, окажется, что Ахав правил двадцать один год, Омри – одиннадцать, Элах – один, Бааса – двадцать три, Надаб – один и Иеровоам, сменивший Соломона в Северном царстве, двадцать один год. Всего получилось 708 лет. Теперь, начав с 853 года до н. э., мы получим 931 год до н. э. как дату смерти Соломона.

Наши подсчеты подтверждаются другими сведениями, связанными с правителями Южного царства. Иосафат, правитель Иудеи, стал властвовать на четвертый год правления Ахава, то есть в 871 году до н. э. До Иосафата царем был Аса, сидевший на троне сорок лет, перед ним Эбиам – два года, Ровоам, сын Соломона и его преемник, – полных семнадцать лет. Так мы добираемся до 930 года до н. э. Возможное расхождение на один год из-за перехода от лунного к солнечному календарю указывает на первую из упомянутых дат. Поскольку в Северном царстве были более частыми смены правлений внутри одного и того же периода, датировка может быть менее точной.

Так как Соломон умер на сороковой год своего правления (1 Цар., 11: 42), его царствование закончилось в 970 году до Рождества Христова. Какие же внутренние движения и перемены произошли в этот промежуток правления Соломона с 970-го по 931 год до н. э.! Действительно, этот период был отмечен войнами и катастрофами, что позволяет объяснить происходившее людям, всматривающимся в глубь веков.

За спокойным течением событий, переданным в описаниях, мы не различаем духовные переживания наших отдаленных предков. Но одно все же ясно: эпоха началась с драматичной кровавой революции, направленной против Соломона, но он сумел быстро установить контроль над ситуацией.

Следующие сорок лет на границах было спокойно, благодаря чему спокойно развивались страна и культура. Но смерть одного лишь человека повлекла за собой величайшую катастрофу, определившую всю последующую историю еврейского народа. Оказалось, что определяли развитие целой эпохи воля и стремления лишь одной личности.

Отсутствие сильной объединяющей власти привело к росту недовольства и соперничеству среди множества племен. Происшедшее нельзя объяснить существованием обременительных налогов, политической нестабильностью или религиозными противоречиями, поскольку позже ситуация как в Северном, так и в Южном царствах оказалась намного хуже. Следовательно, причина гораздо глубже: народ не смог успевать идти в ногу со своим правителем. Прошли века, прежде чем народ снова духовно возродился, и эта вторая жизнь сама породила мечту о Мессии.

С другой стороны, как жизнеподобно выглядят фигуры его предшественников: несчастный, угрюмый Саул, страстный, героический Давид – их беспокойные и неуемные характеры определили всю их бурную жизнь.

И в самые напряженные моменты Соломон умел находить счастливые мгновения, позволявшие ему успокоиться, оглядеться, чтобы найти выход из сложного положения. Несмотря на недюжинный ум и поистине царскую прозорливость, он был чрезвычайно чувствительной и поэтому трагически одинокой личностью, вынужденной полагаться только на себя. У него не было ни сына, как Ионафан у Саула, ни находившегося рядом вначале преданного военачальника, а затем изменника, каким являлся Иоав у Давида. В его жизнеописаниях нет упоминаний о друзьях, помощниках или советниках – там названы только официальные лица, которые были назначены самим Соломоном. Они не могли возражать, потому что были его подчиненными, а следовательно, не могли быть и советчиками.

Кажется невероятным, что человек, столь прозорливый и искусно устанавливающий многочисленные внешние связи, построивший такое количество великолепных сооружений для своего народа, не смог позаботиться о самом себе. С редким хладнокровием, удивляющим всех позднейших историков, он просчитывал каждый свой шаг, отказываясь, например, от притязаний на северной границе, которые могли привести к внешним или внутренним конфликтам.

В каждой строчке повествований о Соломоне говорится, что его занимали гораздо более существенные проблемы, и прежде всего достижение духовного единства нации, ее территориальной целостности, надежные и свободные отношения с другими странами. Пытаясь этого достичь, он был поистине неутомим. Став царем, он шел к этим целям с неиссякаемой энергией и несгибаемой волей.

Действительно, он не мог терять время даром. Существовала проблема Храма и еще более острые вопросы веры и духовенства. Дворец правителя должен был демонстрировать силу нации всему цивилизованному миру, а также новую концепцию государственности.

Этим Соломон резко отличался и от Саула, продолжавшего оставаться в памяти людей крестьянским царем, который часто спал на голой земле и жил своим собственным трудом на полях и пастбищах, а также от Давида, который мог, к стыду своей жены, во время торжественной церемонии от избытка чувств вдруг пуститься в пляс.

Стремясь к царским почестям и зрелищности, Соломон не только следовал примеру других восточных правителей, но и наслаждался прекрасным искусством и мастерством ремесленников. Он собирал при своем дворе самых лучших мастеров, самые великолепные изделия.

Кроме того, в его планы входили возведение системы военных укреплений, развитие племенного коневодства, разработка рудников и собственно