Глава 4

Улица, в общем, красивая. За счет зелени. Она придает пространству некое стилистическое единство. Прячет нелепые башенки и эркеры – следы эстетики 90-х, когда каждый был сам себе архитектор. Скрадывает отсутствие пропорций тяжелых кирпичных сооружений, возведенных не иначе как для обороны от неприятеля. Неизвестно, как это будет выглядеть зимой – выстроившиеся в ряд разномастные особняки, а вокруг все белое, небо низкое, серое. Дом Смородской практически не был виден за высокой каменной оградой. Но сама по себе эта ограда – надо отдать должное хозяевам, пощадившим вкус прохожих, – была красивой. Серо-бежевый туф, увитый ползучей растительностью, вокруг – аккуратный газон, на углу – урна для мусора в той же стилистике. Разумеется, это была забота не о ближних, а о себе самих, – мол, раз уж ходите здесь мимо, будьте любезны, мусор на землю не бросайте хотя бы. Разумно. И полезно, в конце концов. Турецкий подошел к воротам, над которыми была установлена камера наблюдения, и позвонил. Молодой женский голос, почти детский, спросил, кто это. Он ответил. Минуты через две ворота отворились, и он увидел перед собой девочку с фотографии на море. Нет, конечно, на той фотографии она была значительно моложе. Должно быть, два-три года прошли. В этом возрасте это разница чувствительная. На снимке совсем ребенок, сейчас – вполне девушка. Вот только одна незадача – откровенно некрасивая. Чтобы сделать такой вывод, достаточно одного взгляда. На отца похожа. Нет, разумеется, черты несколько облагорожены, утончены самой половой принадлежностью, да и материнская порода, видно, даром не прошла. Но все же ей будет тяжело.

– Александр Борисович? Проходите. Мама вас ждет.

На территории – явные признаки усилий ландшафтного дизайнера, но все неброское, приглушенное, под стать хозяйке. Никаких нарочито дорогих, несвойственных климату растений или очевидно роскошных аксессуаров. Как будто заросший пруд, беседка, качалка, мангал. Много деревьев. Пространство большое, стилизованное под кусочек английского парка. По усыпанной гравием дорожке они прошли к крыльцу. Интерьер дома подтверждал предыдущие впечатления. Неброская роскошь. Одна интересная деталь. Пройдя через библиотеку – большую комнату со сквозными дверями и камином, от пола до потолка уставленную книжными стеллажами, – Турецкий увидел обтрепанные старые корешки. Книги из прошлой жизни. Хотелось остановиться и посмотреть, но они быстро прошли к массивной деревянной лестнице и поднялись на второй этаж. Кабинет ситуацию немного прояснял. На фоне тяжелой кожаной мебели и карнизов под позолоту женщина смотрелась неорганично. Эту комнату декорировала явно не она.

– Здравствуйте. Это кабинет Олега. Если что-то может быть интересное для нас, то только здесь. Я нашла кое-что в сейфе и в ящиках. Я ничего в этом не понимаю, но мне показалось, что в этих бумагах нет ничего интригующего. Но вы посмотрите сами и решите. Мы вас здесь оставим. Будете кофе?

Турецкий согласился. В гостинице эспрессо, конечно, был не из цикория, но все равно далек от идеала, а тут есть надежда на наличие нормальной кофеварки.

– Кира, свари кофе Александру Борисовичу. Как ты умеешь.

Интересно. Девочка умеет. Очень интересно. А что она еще умеет? Нехарактерная система воспитания. Минут через десять Кира вошла в комнату с подносом. Кофе действительно оказался отменный.

– Спасибо. Отличный кофе.

– Да не за что. Это моя специализация. Люблю и умею. Обожаю все итальянское, в том числе настоящий эспрессо.

– И что, часто в Италии бываешь? – Сейчас он заметил, что при ближайшем рассмотрении внешность не кажется такой уж безнадежной. Это был не тот случай, когда нескладные черты преображались красивой улыбкой или какими-нибудь необыкновенными глазами, например. Хотя, нет, дело было именно в глазах. Небольшие, широко расставленные, серые и очень умные. И грустные. Впрочем, радикально это ситуацию не меняло. Все равно ей будет трудно, бедняжке.

– Да. По два раза в год с родителями ездили. В этом году одна, наверное, поеду. На языковые курсы. Мама сейчас вообще за границу ехать не хочет. Говорит, лучше в санаторий какой-нибудь в средней полосе.

– А чего не в Карловы Вары?

– Да ясно. Воспоминания. Ассоциации. В прошлом году они туда с отцом ездили…

Ладно. Оставим сентиментальные воспоминания о красивой жизни новорусской семейной пары. Да и красивой ли? Кто знает, что там за воспоминания и ассоциации? Может статься, крайне неприятные. Кто знает?

Девочка уже ушла. На столе лежала небольшая пачка документов. Может, Анна Федоровна права, и там действительно нет никаких зацепок, но все равно стоит глянуть. Вдруг незамыленный взгляд заметит что-нибудь подозрительное.

По большей части бумаги касались страховки на машину – спортивный «Мерседес», видать, любимая была игрушка. В общей куче затесались несколько неведомых резюме каких-то девиц, вряд ли претендовавших на крупные должности в компании Смородского. Анна их видела. И никак не прокомментировала. Впрочем, что она могла сказать по этому поводу чужому человеку, нанятому для расследования убийства? Вряд ли тот факт, что собственник крупной компании явно занимался «мелочовкой», слишком подробно вникая в кандидатуры потенциальных секретарш, мог иметь какое-то отношение к мотиву преступления. Интересно, что, понимая это, она все-таки вложила эти документы в пачку, предназначенную для просмотра следователем. Сознательно или нет? Странный вопрос, похоже, эта дама все делает сознательно. А… вот интересная бумажка…

– Ну, что? Посмотрели? – Смородская бесшумно вошла в кабинет.

– Вы были правы. Ничего, напрямую касающегося работы. Есть один забавный документ, но я в сомнениях, по какому разделу его провести в нашей классификации.

– Что вы имеете в виду?

– Да вот он. Это отчет службы безопасности. За неделю. Отчет о слежке за передвижениями объекта под названием «Ф.Ф.». Кто бы это мог быть?

Анна Федоровна рассмеялась. Видимо, ей документ загадочным не казался.

Глава 5

Панюшкин смеялся от души. «Быть сатанистом – тру». В общем, в этой ситуации, конечно, не до смеха, но удержаться было невозможно. Тем более, что смеялся он над собой. Над своей собственной буйной фантазией. А точнее, над удивительной способностью усложнять ближних. Сколько раз уже была возможность убедиться в том, что окружающие… Даже нельзя сказать, что они примитивнее, чем хочется думать. Нет, они довольно замысловатые и загадочные создания, просто эта таинственность не имеет никакого отношения к роковым страстям и ситуациям, тянущим на закрученный детективный роман. Да, и это даже учитывая его род занятий. На самом деле, никто не отменяет трагедию, которая, как ни крути, произошла. Девочек убили. Вот только была это, видать, просто трагическая случайность. А он-то надеялся на трагическую закономерность…

Скорая приехала через десять минут. Он мог уйти сразу после их прибытия, но почему-то остался. Подождал, пока Вере Васильевне мерили давление, вкалывали какое-то лекарство. Нет, никаких показаний для госпитализации, покой, сон, вы ей кто? Сын? Нет, не сын, я тут так… Пришлось рассказать, что произошло, кто он есть, и насколько ситуация, скажем так, запущенная. Врач очевидно озадачился, оставил какой-то телефон доверия, сказал, что завтра к ней зайдет участковый. «Засандалил» дополнительную дозу успокоительного. Женщина вскоре заснула опять, а Панюшкин ушел, предварительно глянув еще раз на скачанную страничку, чтобы запомнить ссылку.

«Сатанист – верный сын сатаны. Идиот, не внебрачный, а верный». Вот так. Похоже, Катя тоже смеялась, когда читала эти «правила сатанистов». Конечно, всерьез эту историю принимать нельзя. Итак, версия, что девчонки сами нарвались, вписавшись в секту, отменяется. Искать их следы среди последователей Лавея бессмысленно. Скорее всего, это была чистая случайность. Но от этого не легче. Скорее, наоборот.

Придя домой, он сразу же набрал эту ссылку в предвкушении чего-то ужасного и таинственного, но обнаружил вот этот откровенный стеб. «Сатана – это такой мрачный и ужасный черт, типа Барлога, только черного цвета. Поэтому его все боятся». Да, Катя и Валя были, видать, просто среднестатистическими троечницами, которые хотели «выпендриться» немного, но ничего экстремального совершать не намеревались. Это очевидно. Насколько было бы проще, если бы эти правила сатанистов оказались серьезными пафосными писаниями, которые могли бы дать пищу для размышлений и зацепок. Так нет же, чья-то сетевая шутка, над которой не обхохочется только ленивый.

«Мыть голову – не тру. Волосы должны быть длинными, черными и сальными – так ты выглядишь мрачно и ужасно». А вот этому правилу, судя по фотографиям, девочки следовали, прямо скажем, инстинктивно. Было, правда, подозрение, что к эстетике такая позиция не имела отношения, просто не возникло за пятнадцать лет жизни привычки мыть голову каждый день. Вот и ходят они, такие «мрачные и ужасные», что самим подчас страшно. Ладно, эти уже не ходят…

Так что это могло быть, в сухом остатке? Случайность случайностью, но к местным сумасшедшим, похоже, сунуться все равно придется. Кому пришла в голову мысль перейти от кошек к людям? Кстати, нельзя отметать возможность, что кто-то просто решил «замаскироваться» под этих самых сатанистов. От этой мысли у Панюшкина заболела голова. Если это так, то дело пахнет «висяком». Искать маньяка, который так заметает следы, – гиблое дело. То есть, не совсем гиблое, конечно, но нужно больше данных, а значит – надо, чтобы он еще кого-нибудь убил. Но, лучше бы он этого не делал.

«Пентограмма – это такая перевернутая звездочка в круге. Ее носят на шее. Что обозначает? Тебе этого знать не надо, просто запомни слово.

Пентограмму можно получить у наставника. Он получает их прямо от Сатаны и освящает кровью невинной девственницы. Или можешь купить ее в любом киоске, торгующем сувенирным барахлом. Пентограмма – твое самое главное оружие в борьбе с врагами. Береги ее. Еще ею можно открывать бутылки с пивом». В общем, правила сатинистов в альтернативном формате одновременно впечатляли, веселили и разочаровывали.

Хорошо. Хотя, ничего хорошего, конечно. Если это убийство окажется единичным, – а на это стоит надеяться, уповать и молить об этом провидение, – но получается, что кто-то целил именно в этих конкретных вполне безобидных разгильдяек, подобных которым в городе полным-полно. Вот кому и, спрашивается, чем могли досадить Катя и Валя до такой степени, что у человека, пусть даже ненормального, возникла мыль проткнуть девчачьи тела ножом 666 раз? Эти девочки, они ж, как в том анекдоте, «неуловимый Джо»! Кому они нужны-то? Но ведь оказались нужны. Даже очень, судя по тем издевательствам, которым подверглись уже мертвые их тела. Вырезать сердце… И что с ним потом сделать? Хорошенький «сувенир»!