3

Все последние месяцы после ухода в отставку генерала Грязнова, причиной которого стала гибель Дениса, Галина Михайловна Романова не только не могла сама выйти из тяжелого состояния после трагедии в Мневниках, но, казалось, уныние, охватившее все существо девушки, только усугублялось с каждой неделей. И ей, и старшему оперативнику Владимиру Владимировичу Яковлеву остро не хватало Вячеслава Ивановича, а тут еще и Турецкий, в оперативно-следственной группе которого они так часто работали, ушел из Генпрокуратуры. Но Гале по сравнению с Володей было куда тяжелее: генерал Грязнов, помимо всего прочего, являлся ее крестным, это он перетащил девушку в Москву из ее родного Краснодара, взял в свой департамент, обучал азам профессии. И Дениску она знала с детства… Теперь любимая работа вдруг сделалась не в радость, чему действительно способствовала грызня «высокого» начальства, все еще не решившего, кто именно займет казавшуюся вечной должность Вячеслава Ивановича, и немедленно поднявшаяся в самом департаменте волна интриг. В итоге Галочка начала всерьез задумываться, а не вернуться ли ей в родной город, плюнув на столичную карьеру… В конечном счете, решив подумать над этим на досуге и без суеты, капитан Романова впервые за время службы собрала вместе все накопившиеся за полгода отгулы и засела дома.

Свою квартиру, доставшуюся в наследство от покойной тетушки Шуры вместе с нынешней Галочкиной профессией, Романова очень любила, несмотря на старомодную обстановку, трогать которую после гибели тетки не стала. Ведь именно эта мебель в стиле чуть ли не пятидесятых годов прошлого века создавала тот уют, который Романова особенно ценила.

Звонок Александра Борисовича застал Галю в самый разгар хозяйственных хлопот, с пылесосом в руках, который она только-только собиралась включить. Поморщившись – а вдруг с работы названивают? – она с недовольной миной взяла трубку. Но, едва услышав знакомый голос, буквально просияла:

– Сан Борисыч, вы!

– А то! – Турецкий бодро хмыкнул в трубку. – Ты чего это дома сидишь? Вроде бы для отпусков не время… Или время? Кажется, на ваших югах погода как раз ничего себе…

– Отгулы взяла, – Галочка вздохнула, сразу скиснув. – У нас там сейчас не самый лучший момент, противно…

– Наслышан! Вот поэтому и звоню. Очень кстати твои отгулы, конечно, если не откажешься нам слегка помочь.

– Отказать – вам?! Да никогда в жизни!

Она снова оживилась, почувствовав, как вдруг гораздо быстрее забилось сердце. Ведь думала, что уже никогда в жизни не придется работать с драгоценным Сан Борисычем, а тут сам позвонил!

– Вот и ладненько! – Турецкий тоже явно обрадовался. – Подъехать сможешь к нам?

– Да когда скажете!

– Это радует! А если прямо сейчас скажу?

– Десять минут на переодевание, – голосом рапортующего бойца произнесла Галочка, – и полчаса на дорогу!

Александр Борисович не выдержал и рассмеялся:

– Да, здорово тебя, я вижу, достали… Жду через час!

И, положив трубку, снова связался с Наташей. Девушка все еще ходила словно в воду опущенная. Возможно, потому, что понимала, кроме всего прочего, что, не отпросись она в роковой день взрыва в детском доме у Дениса в отгул, наверняка оказалась бы на месте Турецкого…

– Скажи мне, деточка, – мягко спросил у нее Турецкий, – ты не помнишь, кто у вас около года назад занимался делом шоу-звезды, которую преследовал продюсер?

– Помню, Александр Борисович, – сказала Наташа. – Филипп Кузьмич Агеев с Денисом Андреевичем, остальные на подхвате, как обычно… Вам достать папку? Но вообще-то Агеев только что пришел.

– Точно, Сан Борисыч, я тут… Нужен? Что-то случилось?

Филипп заглянул в приоткрытую дверь кабинета.

– Заходи, – улыбнулся Турецкий и крикнул Наташе: – Папочка с делом этой «звездочки» нам тоже понадобится. Как ее звали, кстати?

– Кажется, Тарасова… Да, Анна Тарасова, – ответила секретарша, появившись у двери.

– Кажется? А он ее что, все-таки утрамбовал?

– Нет, – вмешался Филя, проходя в кабинет и усаживаясь в кресло для посетителей. – Просто Анна Тарасова – настоящее имя, а вообще-то она и по сей день выступает со своей группой: псевдоним Анита, если хоть изредка смотрите ящик, наверняка слышали…

– Вроде бы да… – неуверенно произнес Турецкий. – Как будто что-то знакомое… Хотя, если честно, музыкальные каналы в последнее время даже Ирина не включает. Разве что Нинка, когда в Москве была, что-то такое глядела.

– Наверняка! Как раз недавно был этот их рок-фестиваль. Как называется – не помню, но Анита там точно пела.

– Фестиваль называется «Нашествие», – улыбнулась Наташа. – А папку я сейчас вам принесу.

Она вышла из кабинета, и Александр Борисович с Агеевым остались вдвоем. Филипп с любопытством воззрился на Турецкого:

– А с чего вдруг?

– У нас образовалась клиентка, супруга этого хмыря Шилова, подписала договор, – пояснил Александр. – Пока Галочка Романова в качестве добровольной помощницы соберет для нас нужные сведения, я не отказался бы послушать, в чем суть той истории.

– Ясненько, – задумчиво протянул Филя. – Хотите, чтобы я кратко изложил?

– Можно и не кратко, – улыбнулся Александр Борисович, – спешить пока некуда. А чтоб ты знал, что именно нас интересует, супруга продюсера явилась по поводу гибели своего отца. Считает, что его убили. Коля этим занимается.

– Отца? – Филипп явно удивился. – А при чем тут его зятек? Хотя… Ладно, давайте я и вправду перескажу вам ту историю, она у меня по сей день в памяти сидит. Мы с Дениской тогда поняли, что, даже зная о шоу-бизнесе много чего, все-таки не отдавали себе полностью отчета в том, какое это на самом деле болото с крокодилами.

– Один из крокодилов, разумеется, муж нашей клиентки? Кстати, фамилии у них разные, а в своем супружестве дама призналась крайне неохотно, это уже Щербак из нее вытянул.

– Ничуть не удивляюсь, – кивнул Агеев. – А история там такая. Анита со своими ребятами – музгруппой – приехала в столицу из провинции, не помню, правда, откуда, но в деле все есть… Спасибо, Наточка!

Последнее относилось к секретарше, вошедшей в кабинет и положившей на стол перед Александром Борисовичем объемистую папку. Открывать ее Турецкий пока не стал, предпочтя послушать Филю.

– В общем, – продолжил тот, – поскольку Анита – девка талантливая, с очень красивым голосом, после первого же прослушивания в продюсерском центре «Минимум» желающих заняться группой нашлось немало. Почему выбрали они Шилова Ивана Кузьмича, не знаю. Но, говорят, он, когда нужно, очень правдоподобно умеет разыграть отеческие чувства и убедить, особенно провинциальных ротозеев, что, кроме него, им никто не поможет. Мол, только он раздобудет и инвесторов, и залы, и гастроли… Словом, что касается инвесторов и гастролей – не обманул. То есть обманул, но не сразу…

– Это как? – полюбопытствовал Турецкий, не слишком хорошо разбирающийся в тонкостях шоу-бизнеса.

– Легко… Вот, допустим, он находит двоих богатеньких Буратино, готовых вложить деньги в группу. А дальше, за счет гастролей и прочих концертов упомянутые деньги нужно поначалу отбить, а потом зарабатывать дальше, причем заранее оговоренный процент идет инвесторам за их помощь, еще какой-то процент – продюсеру, остальное распределяется уже между музыкантами. Конечно, в случае, если есть доход.

– А он был?

– Был, и неплохой, если учесть, как Шилов их гонял с севера на юг и обратно, по несколько концертов в день… Но если вы думаете, что ребята знали об этих доходах, то заблуждаетесь. Года два он им врал, что они, мол, все еще не отбили свои инвестиции, потому и получают гроши. На самом деле он набивал собственный карман, поскольку денежки спонсоров они исчерпали чуть ли не за полгода…

– Это ж какие суммы-то? И так внаглую?! – удивился Турецкий.

– Вот и я про то же! Кроме того, за два года у ребятишек вышло два диска, поклонников уйма образовалась. И дисковый доход ушел вновь туда же… Анита числится не просто солисткой группы, но еще и ее руководителем: тексты и мелодии песен ее, авторские. К выходу третьего диска, который был тогда уже готов, она наконец поумнела и начала своего продюсера проверять. Мир не без добрых людей, ей в этом помогли. И, едва обнаружив, что он творил за их спинами, в одну секунду его уволила…

– Представляю, что тут поднялось, – покачал головой Александр Борисович.

– Уверен, что не представляете. В девушку дважды стреляли, надо думать, промахиваясь специально… Грозились украсть ребенка, натравливали на нее налоговую, к ней домой заявлялись какие-то амбалы с угрозами, и это еще не все. Все материалы по диску, который должен был выйти, бывший продюсер забрал, не дав его дозаписать, прямо со студии, а инструменты, которые группа привезла с собой из провинции, к слову сказать, забрал со склада… Проще говоря, украл. Вот тут-то кто-то и надоумил Аниту, находившуюся уже на грани психушки, обратиться к нам.

– Представляю, какую кучу дерьма вам пришлось разгребать, – посочувствовал Турецкий.

– Целый Монблан! И, что самое паршивое, остановили мы этого типа, по сути дела, тоже не слишком корректно…

– Думаю, шантажом, – предположил Александр Борисович.

– А что делать? – Филипп вздохнул. – Девку-то спасать надо было срочно, а как?

– И что же вы такое-эдакое на него нарыли?

– Во-первых, доказали, что ребят он действительно обворовывал, о чем спонсоры не подозревали. Но могли и узнать, например от нас, после чего хотя бы часть из них не стала иметь с ним дела. Ну а неоприходованные суммы, Сан Борисыч, он как раз клал на имя жены, уж не помню, как ее звали, этой частью Денис лично занимался, банковские связи были у него… И вот тут – самый странный момент!

– То есть?

– Ну, как вы понимаете, в грязном бельеце Шиловых покопаться нам пришлось – не дай бог. И по всем сведениям выходило, что отношения с супругой, которая к вам сегодня приходила, у него уже давным-давно никакие… Наш Иван Кузьмич вообще большой ходок, он на тот момент содержал сразу двух любовниц-моделек… Словом, у жены своя жизнь, у него своя. Но при этом не только не разводятся, но еще и часть его доходов укладывается на счет отверженной супруги…

– Шантаж, конечно, – кивнул Турецкий. – Кругом сплошной шантаж.

– Просто жена слишком много знала о нем, кроме того, мы тогда раздобыли и поглядели копию их брачного контракта: при разводе общее достояние супругов делится ровно пополам, без каких-либо дополнительных условий… Говорят, поначалу он влюбился в свою будущую жену до безумия, а через пару годков остыл. Какие там чувства у подобных ублюдков? Он и не женился до нее ни разу, а тут, видать, припекло, а она, возможно, без штампа в паспорте не желала идти навстречу… Говорят, раз в жизни даже самый закоренелый женоненавистник на кого-то попадается…

– Говорят, – хмуро кивнул Александр Борисович. – Ну а сама Лидия Ильинична, что же, так и живет в неприкосновенности? Наверняка ведь у нее тоже какая-то личная жизнь имеется? Ну, имелась тогда?

– Да нет, – Агеев несколько недоуменно покачал головой. – Она хоть и красотка, если вы заметили, но… Словом, мужика у нее тогда, год назад, не было точно. Лично я всерьез заподозрил дамочку в нетрадиционной ориентации, но и это не подтвердилось. Похоже, кроме бизнеса, открытого на денежки мужа, ее и впрямь ничто не интересует… Не баба – манекен какой-то!

Сам того не зная, Филя в тех же выражениях, что и Турецкий, подтвердил ощущение Александра Борисовича от утренней посетительницы.

– Представляешь, – усмехнулся Турецкий, – насколько проще все выглядело бы, если б клиентка и впрямь оказалась из лесбокомьюнити? Мщение отверженной любовницы. У них там с этим круто! Ладно, судя по тому, что ты рассказал, Галочке Романовой есть что проверять.

– Вообще-то в дела жены Шилова мы не слишком закапывались, – уточнил Филя. – Нас этот тип интересовал. Так что может много чего всплыть, Сан Борисыч. Сами понимаете…

– Ну, вообще-то она произвела на меня впечатление человека крайне расчетливого, – задумчиво сказал Турецкий. – Я это к тому, что, если бы ей было выгодно получить половину шиловских капиталов, наверняка бы с ним развелась… Похоже, что она получает из бабок, идущих мимо кассы, куда существеннее, не находишь?

– Логично! Но если ее муженьку это надоело, он, по-моему, запросто мог заказать ее, а не папаню.

– Ты забываешь, что, когда речь идет о гибели жены, да еще жены богатого человека, кого начинают подозревать в первую очередь? Правильно, мужа! А при их брачном контракте, когда все делится фифти-фифти, тем более.

– Конечно, вы правы, – согласился Агеев. – Просто у меня тогда сложилось впечатление, что Шилов с супругой сожительствуют довольно мирно, как ни странно…

– На чем основано твое впечатление?

– Мы нашему Кузьмичу жучков, как вы понимаете, только что в туалет не пристроили. Были записи разговоров, по-моему, они есть в папке с делом, сами увидите… Когда ей что-то было от него нужно, спокойно звонила, просила, даже без особого напора. И он шел навстречу не то чтобы с кислой миной… Знаете, такой разговор деловых партнеров. Если не ошибаюсь, насчет любовниц, по крайней мере одной из них, он от нее даже не скрывал… Во всяком случае, имя этой модельки как-то мелькнуло, и ни один из супругов не разволновался даже…

– Есть такой вид бабников, которым формально выгодно считаться женатым мужиком, – хмуро бросил Турецкий. – Чтобы, значит, бабы не охотились, а если все же начнут, было чем отговориться… С Клименко говорил Щербак, я не успел поинтересоваться: дети у них есть?

– Пятилетний сын, полностью на попечении нянек… И знаете, единственное хорошее, что можно сказать о Шилове, ребенком он интересуется все-таки больше матери, как ни странно…

– Ничего странного… В общем и целом натура нашей новой клиентки этому вполне соответствует. Она, Филя, типичная бизнес-леди, а ученые-медики недавно доказали, что у баб, лезущих в бизнес и политику и добивающихся к тому же там успеха, что-то вроде мутации произошло…

– Ну да? – Агеев округлил глаза. – Мутация – это что-то новенькое… Врут, поди!

– Не врут, – возразил Турецкий. – У этих мадам в точности, как у мужиков, левое полушарие мозга развито больше правого, а за счет этого ослаблен материнский инстинкт…

– Ни черта себе… – пробормотал Филя.

– Согласен… И это действительно, как ты выразился, «что-то новенькое», ибо ничего похожего до начала шестидесятых годов прошлого века наука не знала, такие представительницы прекрасного пола начали появляться на свет как раз в шестидесятые…

– Какая гадость эта ваша заливная рыба! – с искренним отвращением произнес Филя, у которого с его собственной женой, насколько знал Турецкий, проблем было хоть отбавляй.

Он нахмурился и слегка вздрогнул от раздавшегося в очередной раз стука в дверь. На сей раз объявилась Галочка Романова, слегка раскрасневшаяся от спешки.

Агеев, поздоровавшись, уставился на нее почти подозрительно, и Галя, конечно, тут же среагировала, моментально смутившись. И, как обычно бывало с ней в таких случаях, сразу вслед за этим рассердилась.

– Филя, ты чего на меня так уставился? – фыркнула Галя. – У меня что, на лбу неприличное слово написано?!

– Н-не-е-ет, – задумчиво протянул Агеев. – А скажи-ка, Галка, тебя, часом, не тянет заняться чем-нибудь политическим?

– Что-о-о? – Романова растерялась.

– Или, скажем, собственным бизнесом? – не унимался Филипп.

– Александр Борисович, у него с головой все в порядке? – Романова повернулась к Турецкому, бросив на Агеева обжигающий взгляд.

– Во всяком случае, – ухмыльнулся тот, – еще минуту назад никаких симптомов обратного не наблюдалось.

– Нет, ты ответь, я тебя серьезно спрашиваю, – продолжал напирать Агеев. – Это для дела надо.

– Отвяжись! – огрызнулась Галя. – Какая еще политика, тем более бизнес? Я и новости-то в последний раз месяц назад видела по ящику…

– Отлично! – просиял Филя. – Значит, с тобой все в порядке, нормальная баба, правополушарная, как положено, не мутантиха!

Александр Борисович поглядел на Галочкину вытянувшуюся от изумления физиономию и, не выдержав, расхохотался от всей души, как не смеялся уже давным-давно.