В самом начале рабочего дня в отделе кадров Института биомедицинской химии, что на Погодинской улице, названной, кстати, вовсе не в честь советского драматурга, а историка и академика, издателя «Московского вестника» Михаила Погодина, появились двое сотрудников Федерального агентства правительственной связи и информации. Их интерес к тем сотрудникам института, которые в черный для института день, точнее, в жаркую пятницу июня, находились на работе в лаборатории, откуда было похищено драгоценное оборудование, опытному начальнику отдела кадров был как еще понятен! Оказалось, что среди похищенной информации была и та, которая имела самое непосредственное отношение к безопасности государства.
Кадровику, в недавнем прошлом действующему сотруднику бакатинского Министерства безопасности, объяснять интерес ФАПСИ к печальному факту не было необходимости: «служба» ради досужего интереса старые дела не ворошит.
Что касается мэнээс Шатковской, то она, вероятно, на своем рабочем месте. А вот студент Махов давно, еще летом, завершил здесь свою практику, и искать его следует по адресу… Кадровик шустро пролистал тоненькую папочку с личным делом бывшего практиканта и назвал адрес его института в городе Химки. Что же касается места проживания, то в институте и скажут. Здесь упомянуто общежитие в тех же Химках.
Так же любезно кадровик предоставил сотрудникам родственной по сути «конторы» пустующее помещение одной из лабораторий для конфиденциального разговора с младшей научной сотрудницей. Позвал ее, познакомил с симпатичными молодыми людьми из важного учреждения и скромно удалился.
Если чего Римме и хотелось бы в жизни меньше всего, так это упоминания о той злополучной пятнице. Она так часто повторяла их общую с Игорем версию, что не только выучила ее наизусть, но и сама искренне поверила в нее. Вот и теперь она стала нудно повторять слово в слово не раз пересказанное. Впрочем, беседующих с нею сотрудников ФАПСИ это ее «слово в слово» никак не смущало: они ж не читали ее предыдущих показаний, хотя всячески демонстрировали возбужденной девице свою осведомленность. Не совсем верно истолковали они и причину ее столь явного беспокойства, полагая, что оно вызвано видом представительных корочек. Дело же было совсем в другом.
Даже полный дурак, повторяя изо дня в день, как попка, одно и же, однажды будет просто вынужден обнаружить, что за бред он несет. Римма же никогда дурой не была, она себя мыслила как раз наоборот — девушкой вполне разумной, ну, эксцентричной там, со своим бзиком, но уж никак не идиоткой. И вот, в сотый, возможно, раз повторяя свою версию, она вдруг увидела, что все это обыкновенная туфта и только действительно дурак этого не видит.
К тому же где-то в подсознании у нее гнездилась определенная обида на Игоря, довольно легко отказавшегося от продолжения отношений, пусть и несерьезных. Вот если бы она его отшила, совсем другое дело. А так получалось, будто это она ему надоела. Дело, конечно, прошлое, но если взглянуть на него так, как оно было на самом деле, рисуется совсем иная картина. Да и она сама, по прошествии довольно длительного уже времени, чем особо рискует? Какими еще неприятностями?
Были и более серьезные основания для размышлений. Дело о похищении дорогостоящей аппаратуры обреталось и по сей день где-то в милицейских сферах. И в институте о нем, похоже, забыли. Поэтому возникновение нового интереса к прошлому факту, да еще со стороны очень серьезной конторы, ибо для Риммы ФСБ и ФАПСИ были примерно одним и тем же, показалось ей более опасным, нежели все предыдущие допросы. И она решилась. На полуправду, поскольку полная правда была бы вряд ли кому интересна.
Да, она не все сказала во время следствия. А почему? Потому что Игоря пожалела. А сама она ушла тогда с работы раньше, и никого отсутствие элементарной дисциплины в институте до того рокового случая вообще не колыхало. Как снова не колышет и сегодня.
Затем гости и Римма определились со временем ее ухода с работы, и оказалось, что у злоумышленников был вполне достаточный срок для организации преступления.
Они показались Римме вполне нормальными мужиками — эти гости из ФАПСИ. Будто понимая, что в этой истории имеется какая-то пикантная деталь, они не стали настаивать на абсолютном признании, ограничившись самим фактом, и в свою очередь предупредили Римму, что их разговор должен остаться строго конфиденциальным. В этом случае и они не станут ворошить ненужные детали.
Но прежде чем уйти, они подробнейшим образом расспросили ее обо всем, касавшемся Игоря Махова: кто, что, каков характер, есть ли общие знакомые, круг интересов и так далее.
Возвращаясь на свое рабочее место, младшая научная сотрудница отстраненно подумала, не совершила ли все-таки ошибки своим неожиданным признанием. Но так же мимоходом решила, что связывать воедино преступление с фривольными приключениями на знаменитом диване шефа вряд ли придет в голову нормальному современному человеку. И на том успокоилась…
…Имея на руках выписку из личного дела Игоря Махова, сделанную кадровиком, сотрудники ФАПСИ больше не намерены были представлять эту организацию. «Ксивы», в которых на вклеенных фото изображены люди в военной форме, очень впечатляют тех, кому суют под нос эти книжечки с крупными золотыми буквами на красном сафьяне. Но это имеет смысл делать в серьезных учреждениях. А вот в местах более демократичных, типа студенческого общежития, такие удостоверения часто производят обратный эффект — сильно настораживают.
Поэтому в Химках недавние собеседники Риммы Шатковской появились, что называется, вместе, но порознь. Один отправился на улицу Машенцева, в Институт медико-биологических проблем, а второй — в общежитие института на Нагорное шоссе.
И там, и там Махова хорошо знали — парень видный, заметный, готовит диплом, но в последнее время что-то редко его видели в институте. И в общежитии — тоже. Ну в институте еще понятно: выпускник к ответственному шагу готовится, может, он в Ленинке днюет. А вот ночует-то где? Он же не москвич, собственной жилплощади не имеет. Вероятно, снимает жилье. Теперь многие иногородние студенты, подрабатывающие на фирмах, могут себе позволить снять, к примеру, комнату у какого-нибудь пенсионера. И хозяину не одиноко, и лишние деньги совсем не мешают. Вот и Игорь наверняка нашел себе что-нибудь подходящее. Вопрос: где? Надо его знакомых ребят порасспросить. Только так, чтобы ни в коем случае не спугнуть птичку. А в том, что это была именно та птичка, сомнений после доверительной беседы с Риммой не оставалось.
Сосед по комнате в общаге, где был прописан студент Махов, отнесся к Игорю без всякого уважения, мотивируя свое мнение «земляку», решившему навестить своего нижегородского приятеля Махова, тем, что характер у того жлобский и сволочной: за сотню-другую баксов пасть порвет и не чухнется. Словом, нехороший человек, редиска. Некоторые вещи свои: учебники, конспекты, зимнюю одежду — здесь держит, еще не забрал, хотя уже почти полгода проживает с каким-то напарником в Москве. Этот напарник тоже как-то приезжал. Электроникой он интересуется. И Игорь заявил однажды, что диплом ему нужен чисто для проформы, поскольку ни медициной, ни биологией он заниматься не собирается — гроши не те, а вот за электроникой, за компьютером — будущее. И сейчас он, вместо того чтобы вплотную заниматься дипломом, переключился на компьютеры. То ли ремонтирует, то ли продает — черт его знает.
После такого признания соседа стало уже совсем, что называется, «горячо».
Но где находится точка, на которой остановился теперь Игорь, сосед по общежитию не знал. Впрочем, он посоветовал «нижегородскому приятелю» Игоря поговорить с Нинкой Хабаровой, однокурсницей, у них с Маховым одно время намечалось нечто вроде романа, но закончилось как обычно: порезвились, попрыгали и разбежались. Может, она знает.
Подсказка оказалась верной. Эту развязную и много о себе понимающую девицу действительно связывали с Игорем одно время сексуально-меркантильные отношения, но не более. И с ней было просто договориться. Просто Игорь задолжал «земляку» некую сумму, от коей в том случае, если Нина поможет найти должника, ей будет отстегнут определенный процент. Дело есть дело. И ничего тут нет зазорного. Кстати, и долги надо возвращать, а у Игоря, по сведениям приятеля, появились сейчас хорошие деньги.
Нина решилась дать телефон бывшего любовничка. А чтоб у нее не оставалось сомнений, что это обычная сделка, и ничто иное, ей за помощь, как и было договорено, приятель Игоря тут же выплатил две сотни баксов, с условием, что она немедленно забудет тот номер телефона. Словом, ей дали хорошо понять, что история с долгом Игоря довольно темная и лучше всего в нее свой нос не совать.
Приятель Игоря проявил максимум вежливости к ней, но глаза его были неприятно холодными. Поэтому и в самом деле — лучше воздержаться от ненужного любопытства.
Телефонный номер принадлежал мастерской по ремонту компьютерной техники, расположенной на Новой Басманной улице, рядом с Разгуляем.
Созвонившись с директором мастерской, который назвался Семеном Григорьевичем Корневым, о срочном ремонте недавно приобретенного, но отчего-то забарахлившего домашнего компьютера, нерадивый покупатель умолял срочно его посмотреть. А то сынишка расстроился.
— Что за машинка-то? — поинтересовался директор.
— «Пентиум-сто», — со значением ответил покупатель.
— Эва! Да это же — каменный век. Где приобрели?
— По знакомству, — скромно ответил покупатель. — Сказали — после капитального ремонта сто лет прослужит.
— Поди, баксов двести заплатили? — продолжал иронизировать директор. — Ясная картинка. Ну и что там у вас? Материнская плата плохая? Сбои? Или с изображением? Тогда видеокарта подвела. Звука нет, значит, звуковая карта. Так что? Или дискета не читается?
— Вы такие вопросы задаете, — почти изумился лопух-клиент. — Может, мы сейчас привезем к вам телевизор? А вы посмотрите?
— Валяйте, тащите, — снисходительно разрешил Семен Григорьевич, понимая, что хозяин действительно самый настоящий чайник. — Только не телевизор, а монитор. И системный блок тоже.
— А это что?
— Ящик пластмассовый, который рядом с монитором стоит, понятно?
— Так точно! — радостно провозгласил лопух и одновременно чайник. — Так мы прямо сейчас и везем?
— Давайте, — усмехнулся Семен и крикнул в соседнюю комнату Игорю, который возился с платами: — Сейчас тут дедушку притащат, ты погляди, что там не фурычит, и затей что-нибудь на сотню баксов, чтоб этим жлобам мало не показалось. За дурость платить надо…
Вопреки ожиданиям, чайников оказалось двое, и были они вовсе не старые, а вполне молодые, уверенные в себе люди. Семен уж подумал было, что его разыгрывают, но после парочки вопросов, на которые посетители не смогли внятно ответить, он убедился, что мужики просто в технике не секут — такое случается. Быстренько подключившись и побегав по клавиатуре, Семен навскидку назвал примерную сумму — надо поменять то и это, в общем, от сотни до полутора, устроит? Клиенты не возражали.
Вышел из другой комнаты Игорь и перенес монитор с системным блоком к себе. Увидев через открытую дверь, какая там находится техника, клиенты обомлели. Они, похоже, совершенно не петрили в этом вопросе, а свой случайный «Пентиум» посчитали верхом цивилизации. К месту пришлась и коротенькая лекция Семена, почуявшего, что клиентам можно втюрить чего и подороже. А те слушали, какими сегодня возможностями обладает человек, владеющий компьютером, какая от всего этого гигантская польза делу, а уж об экономии времени и средств и говорить не приходится. Развесили уши клиенты, стали интересоваться более новыми и новейшими моделями, их стоимостью, техническими характеристиками. Хотя видел Семен, что информация никак не задевала их сознания — лопухи, одним словом. Но с определенными претензиями.
Через час с небольшим, наглядевшись на технические диковинки в компьютерной мастерской, клиенты щедро расплатились с Семеном Григорьевичем, поблагодарили мастера Игоря и укатили на «девяносто девятой» «Ладе» вместе со своим «Пентиумом». О перспективах обещали подумать. И созвониться. Может быть, даже в самое ближайшее время.
С этой минуты за мастерской на Новой Басманной было установлено постоянное наблюдение. Круглосуточное. И вскоре выяснилось, что мастера снимают малогабаритную двухкомнатную квартирку в панельном доме на Разгуляе, а в мастерской ночуют по очереди. Видно, боятся оставлять дорогую технику без присмотра.
А поздним вечером двое сотрудников ФАПСИ, проводившие по поручению Матюшкина эту операцию, докладывали Анатолию Ивановичу и Глебу Васильевичу о проделанной ими работе. Они представились как Антошкин и Виноградов, но наверняка это были не настоящие их фамилии. Да и докладывали они опять-таки по указанию своего начальства.
— «Силикон графикс» у них, можете не сомневаться, — сказал Антошкин. — Он находится в самом углу мастерской. Вероятно, тот самый, что вывезли из института. Кстати, ребятки они крепенькие, а сервер, по моими прикидкам, больше полусотни кил и не весит. Так что они могли справиться без особого труда.
— Беспечно живут, — добавил его коллега. — Полагаю, что информацию держат не в банке каком-нибудь, а там же, в мастерской. Либо в квартире на Разгуляе. Последнее проверить проще простого: дом старый, ни кодов, ни замков, а днем они оба пашут в своем офисе.
— Техники у них много, — продолжил Антошкин. — А вот в каком из блоков они держат интересующую нас информацию, проверять жизни не хватит. Вывезти все и провести системный поиск?
— Их надо заинтересовать в продаже информации, — заметил молчавший до того Глеб.
— Может быть, ты и изобразишь богатого американского дядюшку? — усмехнулся Анатолий Иванович.
— А что? В этом есть смысл. Хороший покупатель… Легенду-то мы сочиним! Скажем, сумели воспользоваться некоторой информацией ФСБ. А разработки института, точнее, их основные направления, известны во всем цивилизованном мире.
— Хорошо, Глеб, — почему-то заторопился Плешаков, — этот вопрос мы обсудим позже. А пока вы, мужики, свободны. Спасибо, дело сделали грамотно. За то — особая благодарность. И соответствующее поощрение. Я распоряжусь. Глеб, ты мне еще сегодня будешь нужен, не уходи. Позвони лучше Лиде и скажи, что задержишься.
О проекте
О подписке