то, что на поверхности выглядит как наиболее научный метод, часто оказывается самым ненаучным, и, более того, в этих областях имеются определенные пределы возможных ожиданий от науки.
Есть и другой способ выразить ту же мысль: хотя и можно создать математические модели, описывающие структуру экономики, никогда не будет возможно подставить необходимые числовые данные вместо переменных.
Согласно такому стандарту, находятся все новые, более солидные “научные” обоснования для ложной теории, которая получает признание, потому что она более “научна”, чем истинное объяснение, которое отвергается, потому что для него нет достаточных количественных данных»
Но рынки, которыми занимаются экономисты, – это чрезвычайно сложные явления. Экономисты хотят быть «научными», считают, что «научность» гарантируют лишь те теории, для которых имеются все данные, и это убеждение часто побуждает их избирать неверную теорию: «Например, корреляция между совокупным
презумпция существования простых связей между агрегированными статистическими данными – в данном случае между агрегированной безработицей и агрегированным спросом.
В конце рецензии Хайек отмечает, что не существует теста, который позволил бы определить, в какой мере наша культура зависит от врожденных свойств индивидуумов и в какой мере она передается средствами самой этой культуры.
«Никто из наших предков не мог знать, что защита собственности и обязательства по контрактам приведут к интенсивному разделению труда, к специализации и к возникновению рынков, не мог знать, что распространение правил, первоначально действительных лишь для членов одного племени, на людей, не принадлежавших к этому племени, в итоге завершится возникновением мировой экономики»