Список сокращений

Acton. Historical Essays

Acton J. Historical Essays and Studies / Ed. by J.N. Figgis, R.V. Laurence. London: Macmillan and Co., 1907.

Acton. History of Freedom

Acton J. The History of Freedom and Other Essays / Ed. by J.N. Figgis. R.V. Laurence. London: Macmillan and Co., 1907.

[Актон. Очерки становления свободы.

Актон Дж. Очерки становления свободы. Лондон: Overseas Publications Interchange Ltd., 1992.]

Bagehot. Works

Bagehot W. The Works and Life of Walter Bagehot / Ed. by R. Barrington. London: Longman, Green, and Co., 1915. Vol. 1–10.

Burke. Works

Burke E. The Works of the Right Honourable Edmund Burke. New edition. London: Rivington, 1815–1827. Vol. 1–16.

Dicey. Law of the Constitution

Dicey A.V. Introduction to the Study of the Law of the Constitution / 9th ed.; introduction and appendix by E.C.S. Wade. London: Macmillan and Co., 1939.

Dicey. Law and Public Opinion

Dicey A.V. Lectures on the Relation between Law and Public Opinion in England during the Nineteenth Century / 2nd ed. London: Macmillan and Co., 1914.

Encyclopedia of the Social Sciences

Encyclopedia of the Social Sciences / Ed. by E.R.A. Seligman, А. Johnson. New York: Macmillan Company, 1930–1935. Vol. 1–15.

Hume. Essays

Hume D. Essays: Moral, Political, and Literary / Ed. by T.H. Green, T.H. Grose. London: Longmans, Green, and Co., 1875. Vol. 1–2.

Во втором томе среди прочего опубликованы «Исследование о человеческом познании» и «Исследование о принципах морали».

Hume. Treatise of Human Nature

Hume D. A Treatise of Human Nature / Ed. by T.H.Green, T.H. Grose. London: Longmans, Green, and Co., 1890. Vol. 1–2.

[Юм. Трактат о человеческой природе

Юм Д. Трактат о человеческой природе // Он же. Сочинения: В 2 т. М.: Мысль, 1996. Т. 1.]

Locke. Second Treatise

Locke J. The Second Treatise of Civil Government and A Letter Concerning Toleration / 3rd ed.; ed. by J.W. Gough. Oxford: Basil Blackwell, 1946.

[Локк. Два трактата о правлении

Локк Дж. Два трактата о правлении: Книга вторая // Он же. Сочинения: В 3 т. М.: Мысль, 1988. Т. 3.]

Menger. Untersuchungen

Menger C. Untersuchungen über die Methode der Socialwissenschaften, und der Politischen Oekonomie insbesondere. Leipzig: Duncker und Humblot, 1883.

[Менгер. Избранные работы

Менгер К. Избранные работы. М.: Территория будущего, 2005.]

Mill. Principles

Mill J.S. Principles of Political Economy, with Some of Their Applications to Social Philosophy / Ed. by W.J. Ashley. London: Longmans, Green, and Co., 1909.

[Милль. Основы

Милль Дж.С. Основы политической экономии с некоторыми приложениями к социальной философии. М.: Эксмо, 2007.]

Montesquieu. Spirit of the Laws

Montesquieu Ch. The Spirit of the Laws / Translated by Thomas Nugent. New York: Hafner Publishing Co., 1949 (Hafner Library of Classics).

[Монтескье. О духе законов

Монтескье Ш. О духе законов. М.: Мысль, 1999.]

Smith. Wealth of Nations

Smith A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations / Ed. by Edwin Cannan. London: Methuen and Co., 1904. Vol. 1–2.

[Смит. Богатство народов

Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народов. М.: Эксмо, 2007.]

Tocqueville. Democracy in America

Tocqueville A. de. Democracy in America / Trans. by H. Reeve. Ed. by Phillips Bradley. New York: Alfred A. Knopf, 1945. Vol. 1–2.

[Токвиль. Демократия в Америке

Токвиль А. де. Демократия в Америке. М.: Прогресс, 1992.]

[vol.] U.S. [pp.]

United States Reports: Cases Adjudged in the Supreme Court. Washington: Government Printing Office. (В соответствии со стандартной американской юридической практикой, ссылки на этот и более ранние отчеты о делах федеральной юрисдикции, такие как «Dallas», «Cranch», «Wheaton» и «Wallace», а также на отчеты о делах, рассматривающихся в судах штатов, начинаются с номера тома, а заканчиваются номером страницы, с которой начинается отчет о данном деле, и, при необходимости, номером страницы, на которую идет ссылка.)

Введение

Я покажу сначала, каким образом действуй мы достигли теперешнего могущества, при каком государственном строе и какими путями мы возвеличили нашу власть, а затем перейду к прославлению павших. <…> По отношению к частным интересам законы наши предоставляют равноправие для всех; что же касается политического значения, то у нас в государственной жизни каждый им пользуется предпочтительно перед другим не в силу того, что его поддерживает та или иная политическая партия, но в зависимости от его доблести, стяжающей ему добрую славу в том или другом деле; равным образом, скромность звания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-либо услугу государству. Мы живем свободною политическою жизнью в государстве и не страдаем подозрительностью во взаимных отношениях повседневной жизни <…>. Свободные от всякого принуждения в частной жизни, мы в общественных отношениях не нарушаем законов больше всего из страха пред ними, и повинуемся лицам, облеченным властью в данное время, в особенности прислушиваемся ко всем тем законам, которые существуют на пользу обижаемым и которые, будучи неписаными, влекут [для их нарушителя] общепризнанный позор.

 Перикл^[2]

Чтобы старые истины сохраняли свое влияние на людские умы, их нужно формулировать заново, используя язык и понятия очередного поколения. Некогда яркие выражения постепенно изнашиваются и утрачивают конкретное значение. Стоящие за ними идеи могут оставаться такими же актуальными, как и прежде, но слова – даже если они описывают все еще существующие проблемы – утрачивают былую убедительность; аргументы не действуют в знакомом контексте; и мы редко получаем прямые ответы на вопросы, которыми задаемся^[3]. По-видимому, это неизбежно, потому что никакая формулировка идеала, способного властвовать над умами людей, не может быть всеобъемлющей: она должна соответствовать конкретному состоянию общественного мнения, использовать в качестве исходных посылок многое из того, что принято всеми людьми того или иного времени, и иллюстрировать общие принципы применительно к вопросам, которые волнуют этих людей.

Прошло уже много времени с тех пор, как заново был сформулирован тот идеал свободы, который вдохновил современную западную цивилизацию и частичное воплощение которого сделало ее достижения возможными^[4]. Действительно, основные принципы, на которых была построена эта цивилизация, погружались в пучину забвения и пренебрежения на протяжении почти столетия. Люди чаще искали альтернативные формы общественного устройства вместо того, чтобы попытаться лучше понять и использовать базовые принципы своей цивилизации^[5]. Только столкнувшись с совершенно иной системой, мы обнаружили, что перестали ясно осознавать, какие у нас цели, и лишились твердых принципов, которые можно было бы противопоставить чужой догматической идеологии.

Отсутствие твердых убеждений поставило Запад в невыгодное положение в борьбе за моральную поддержку народов мира. Его интеллектуальные лидеры уже давно разочаровались в его принципах, пренебрегали его достижениями и заботились исключительно о создании «лучших миров». С таким настроем мы вряд ли можем рассчитывать на появление новых последователей. Чтобы победить в развернувшейся великой схватке идей, прежде всего нам нужно знать, во что мы верим. Если мы не собираемся плыть по течению, нам следует определиться, что именно мы хотим сохранить. Четкая формулировка наших идеалов столько же необходима и в наших отношениях с другими народами. Сегодня внешняя политика во многом определяется тем, чья политическая философия восторжествует; и само наше выживание может зависеть от того, получится ли у нас сплотить достаточно сильную часть мира вокруг общего идеала.

Все это придется делать в чрезвычайно неблагоприятных условиях. Многие народы мира переняли у западной цивилизации идеалы в то время, когда Запад стал сомневаться в себе и в традициях, сделавших его таким, какой он есть. Это было время, когда западные интеллектуалы в значительной мере отказались от той самой веры в свободу, которая, позволив Западу полностью использовать силы, определяющие рост всех цивилизаций, сделала возможным его беспрецедентно быстрое развитие. В результате те люди из менее развитых стран, которые, отучившись на Западе, стали затем поставщиками идей собственным народам, усвоили не знания о том, как он создал свою цивилизацию, а главным образом мечты об альтернативных путях развития, порожденные самим его успехом.

Эта тенденция особенно трагична, поскольку, хотя представления, в соответствии с которыми действуют ученики Запада, могут помочь их странам быстрее скопировать ряд его достижений, они же помешают им самостоятельно развиваться. Не все из того, что представляет собой результат исторического развития Запада, можно или должно пересаживать на почву другой культуры; и какого бы рода цивилизация в конце концов ни возникла там под влиянием Запада, она скорее сможет принять адекватные формы, если ей дадут возможность расти, а не будут навязывать их извне. Если, как порой утверждается, там отсутствует необходимое условие свободного развития – дух личной инициативы, – то, разумеется, без этого духа жизнеспособная цивилизация нигде не возникнет. В тех случаях, когда он действительно отсутствует, в первую очередь следует его пробудить; а это может сделать только режим свободы, но никак не система регламентирования.

Что касается самого Запада, то надо надеяться, что здесь пока еще существует широкое согласие относительно некоторых фундаментальных ценностей. Однако эти договоренности уже не такие точные, как раньше; и чтобы ценности восстановили свою силу и влияние, необходимо их заново переформулировать и обосновать во всей полноте. Похоже, нет ни одной работы, содержащей полное изложение той философии, на которую мог бы опереться последовательный либеральный подход, – такой работы, к которой мог бы обратиться человек, желающий осмыслить свои идеалы. Есть ряд превосходных исторических трудов, рассказывающих, как развивались «политические традиции Запада». Но хотя они и сообщают нам, что «целью большинства западных мыслителей было создать общество, в котором каждый человек, при минимальной зависимости от дискреционной власти, будет обладать правом определять собственное поведение в рамках предварительно установленных прав и обязанностей и нести ответственность за это»^[6], я не знаю ни одной работы, где разъяснялось бы, что означают эти слова применительно к конкретным проблемам нашего времени или на чем в итоге основана эта идея.

В последние годы было сделано очень много для того, чтобы устранить давно возникшую путаницу вокруг принципов экономической политики свободного общества. Я не хочу недооценивать ту ясность, которая появилась в результате. И все же, несмотря на то что я до сих пор считаю себя преимущественно экономистом, меня все больше и больше одолевает чувство, что в конечном счете ответить на многие насущные общественные вопросы нашего времени можно, только поняв принципы, лежащие за пределами формальной экономической теории или какой-либо другой отдельной дисциплины. Хотя изначально меня интересовали проблемы экономической политики, чтобы исследовать их, я был вынужден постепенно перейти к амбициозной и, возможно, даже самонадеянной задаче полностью переформулировать базовые принципы философии свободы.