Цитаты из книги «Прекрасные и проклятые»

каждый человек рождается успешным и сам делает себя неудачником;

Куда вы идете? – вежливо поинтересовался он. – Просто иду. – Ее ответ мог быть извинением, вопросом или объяснением. – Можно я буду идти с вами? – Пожалуй, да.

ах, какое это имело значение? Эта ночь, этот блеск, исчезновение забот и ощущение, что если жизнь не имеет цели, то она, в любом случае, романтична по своей сути! Вино придавало их неудачам определенную доблесть.

Но август все еще неустанно напоминает о себе стрекотом тысячи сверчков вокруг бокового крыльца, и еще одного, который пробрался в дом и надежно укрылся за книжной полкой, откуда он теперь время от времени верещит о своем хитроумии и непреклонной

Когда-то давным-давно все умные и одухотворенные люди стали придерживаться одной веры, – то есть они не имели никакой веры. Но их беспокоила мысль, что вскоре после их смерти им будут приписывать многочисленные культы, системы и предсказания, о которых они не помышляли

Ерунда, разум не способен создать даже паровой двигатель. Он был создан обстоятельствами. Разум представляет собой лишь нечто немногим большее, чем короткую линейку, которой мы измеряем бесконечные достижения Обстоятельств.

Прекрасные вещи достигают определенной вершины, а потом они тускнеют и разрушаются, а память о былом улетучивается. И точно так же, как любой исторический период выветривается из наших воспоминаний, вещи этого периода тоже должны приходить в упадок; только так они еще какое-то время сохраняются в сердцах немногих людей вроде меня, которые откликаются на них. К примеру, возьмем кладбище в Территауне. Тупицы, которые выделяют деньги для сохранения старых вещей, умудрились испортить и это. Сонная Лощина сгинула; Вашингтон Ирвинг давно умер, и его книги год за годом догнивают в наших суждениях, – так позвольте кладбищу гнить как положено, как это происходит со всеми вещами. Пытаться законсервировать эпоху, сохраняя ее реликвии, все равно что поддерживать жизнь в умирающем человеке с помощью стимуляторов.

Теперь она полюбила и настроилась на вечный роман, который будет суммой всех прошлых романов,

Вы не интересуетесь ничем, кроме себя? – Не особенно.

На улице было холодно и промозгло. Вся ненависть, заключенная в безумном сердце февраля, выплеснулась наружу в порывах ледяного ветр