3

– Это дательный падеж, – уверенно произнесла Оливия, глядя на меня с экрана. Над её головой в октавианском форуме – так называлась местная онлайн платформа для переписок и видео/аудиосозвонов, – светилось зелёное «Ви-Ви». Большое окно за спиной выходило на солнечную сторону. На подоконнике я мог разглядеть множество растений в маленьких тёмных горшочках. На стене сбоку висел десяток полароидных снимков, но с расстояния сложно было сказать, кто на них запечатлён.

Оливия сидела в глубоком кресле, время от времени плавно покачиваясь. На ней была чёрная футболка с рисунком – девушка в доспехах, картина «Жанна д’Арк» Джона Эверетта Милле. Мне нравился этот художник, особенно его «Смерть Офелии». Не удивлюсь, если у Оливии есть футболка и с таким рисунком.

– Ты про какую фразу? – подперев подбородок рукой, спросил Оливер и смачно зевнул в сторону.

У него были мешки под глазами, осунувшееся лицо, да и в целом он выглядел так, словно проснулся за минуту до нашего созвона или не спал вовсе. Мы не общались с последней «семейной» посиделки: вернулись к учёбе, погрязли в домашних заданиях, и на встречи совсем не осталось сил. Только сегодня выкроили час на то, чтобы вместе заняться латынью.

Комната Оливера была оформлена в тёмных тонах, на стене висела впечатляющая репродукция Жака Луи Давида «Гнев Ахилла», сбоку я мог заметить половину «Погребения Патрокла». Ожидаемым оказался и ник Оливера в октафоруме – «Сын Пелея». Если раньше я считал, что близнецы схожи не только внешне, но и по интересам, то теперь, оценив эти небольшие кусочки личного пространства, понял, насколько они разные.

– «Non scholae, sed vitae discimus», – ответила Оливия, что-то строча на листке.

– Спасибо, а то я сомневался, – карандашом подписав падеж напротив фразы, я отложил тетрадь в сторону, – а как переводится?

Я не придумал ничего умнее, чем назвать свой аккаунт в форуме просто и ёмко – «Хитклиф», на что внезапно получил шутливый упрёк от Оливера по поводу моей безграничной фантазии. Не удержавшись, ответил ему тем же:

– «Сын Пелея»? Серьезно? Для фаната Ахиллеса это слишком мелкий уровень. Я ожидал от тебя большего.

Шутка явно не удалась. Оливер хмуро посмотрел на меня в упор. Прикрыв рот кулаком, Леон откашлялся, а Оливия шумно выдохнула через нос. Откинувшись на спинку кресла, Оливер положил ногу на ногу, медленно, с чувством, облизнул средний палец, прежде чем выставить его крупным планом в камеру всем на обозрение.

– Иди ты знаешь куда, Хитклиф. Я бы тебе объяснил, но уверен, что ты там уже… – он сделал театральную паузу и договорил: – …бывал.

– Оливер! – воскликнула Оливия.

Леон удивлённо округлил рот, но ничего не сказал.

– Всё нормально, – усмехнулся я, махнув рукой в камеру. – Оливеру лучше знать, где я бываю. У меня, правда, не такой богатый опыт, как у некоторых.

– Могу показать. – Он манерно повёл плечом. – Если любопытно.

– Учту твоё предложение, – медленно ответил я. Пока это была скорее шутливая перепалка, и я не хотел ссориться с Оливером. Наверное, я правда переборщил с Ахиллесом. Ведь знал, что он всегда бурно реагирует, но не мог смолчать.

На помощь пришёл Леон, вернув нас к обсуждению фразы.

– Это переводится как: «Мы учимся не для школы, а для жизни».

На нём была рубашка с расстёгнутыми верхними пуговицами и закатанными рукавами. Он выглядел самым бодрым среди нас. Наверное, всё дело в спортивном режиме, о котором я мог только мечтать. На стене позади красовался огромный плакат – сцена из балетной постановки, которая была мне незнакома. Периодически я залипал на неё, рассматривая, вместо того чтобы внимательно слушать рассуждения о падежах.

Его ник «Граф» ввёл всех в замешательство, но Леон объяснил, что это в честь графа Альберта. Одна из его любимых ролей из балета «Жизель».

– Это я уже сделал. Меня интересует, как вы просклоняли fabula antiqua, insula formosa? – не унимался Оливер.

– Ты пропустил первое задание? – Я с недоумением уставился на него.

– Да, – кивнул он, проведя пятернёй по волосам. – Падежи для меня несложные. А вот склонения…

– Что-то в этот раз много домашнего задания. – Леон потянулся за столом, разминая затёкшие мышцы.

– Ага, – согласился я. – Завалили так завалили.

– Кстати, отец посоветовал мне наставницу. – Оливия отодвинула тетрадь, откинулась в кресле и с облегчением стянула резинку, распуская волосы.

Заворожённый, я наблюдал за тем, как Оливия грациозно провела руками по длинным волосам, поправила их и задумчиво накрутила на тонкий палец светлую прядку. Придя в себя, понял, что не я один залип. Леон тоже смотрел, не отрываясь, прежде чем встретился со мной взглядом, растерялся и откашлялся в кулак.

– «Отец посоветовал мне наставницу», – пропищал Оливер, подражая сестре. – Мне отец в лучшем случае посоветует свалить из дома.

– О, не начинай.

– Эм. – Я неловко почесал шею. – Как ты после…

После того как отец дал тебе пощёчину в нашем доме при всех? Я не знал, как закончить свой вопрос, но Оливер всё понял.

– Нормально. Он снова меня игнорирует. Серьёзно, если бы у него была возможность вернуться в день нашего рождения, клянусь, он приложил бы все усилия, чтобы запихнуть меня обратно в утробу.

– Да что ты несёшь? – Оливия скривилась.

– Ты могла помочь отцу и удавить меня пуповиной. Облегчила бы всем жизнь. – Он сердито всплеснул руками и встал, с шумом отодвигая кресло.

– Оливер, пожалуйста, – взмолилась Оливия, придвинувшись ближе к камере.

– Оливер? – позвал Леон, когда тот пропал с экрана, оставив нас лицезреть пустую комнату.

– Дайте ему время. Он сейчас вернётся, – произнесла Оливия.

– И часто такое? – спросил я.

– В последнее время да.

С латынью на сегодня, по всей видимости, было покончено.

– А что за наставница? – Я постарался сменить тему разговора, чтобы не сидеть в гнетущей тишине.

– Энфис Арно. Знаете такую?

Я помотал головой. Лично с Энфис я не был знаком, но, кажется, Гедеон мог как-то упомянуть её имя за ужином.

– К сожалению, нет, – сказал Леон. – Почему именно её посоветовал отец?

– Он сказал, что Энфис в тройке лучших учеников. На первом месте Гедеон, за ним идёт Люмьер Уолдин.

– Здорово. Думаю, он плохого не посоветует, – улыбнулся Леон.

Энфис Арно. Быть может, это та самая девушка, что липла к Гедеону на рождественском балу.

– Оливера долго нет, – вздохнула Оливия. – Я пойду с ним поговорю. Давайте завтра закончим с латынью?

– Да, конечно. Надеюсь, с ним всё хорошо, – добавил Леон.

– Иди за ним, – поддержал я. – Передай ему, что мы волнуемся.

– Спасибо, мальчики. Вы же его знаете. Временами он просто ходячая катастрофа. – Голос её потеплел. – Но это моя ходячая катастрофа.

Она помахала в камеру и отключилась. Мы остались вдвоём с Леоном и напряжённо наблюдали за комнатой Оливера.

– Классные у него картины на стене, – бросил я.

– Да, правда. И ник в тему.

Я рассмеялся.

– Как твой дядя? Не ругал?

– Нет, всё хорошо. Я, – он замялся и посмотрел на часы внизу экрана, – наверное, тоже пойду. У меня тренировка скоро. Надо собраться.

– Да, конечно.

Леон улыбнулся, прежде чем отключиться. Я встал, в последний раз бросил взгляд на иконку Оливера в октафоруме – она всё ещё светилась зелёным – и закрыл ноутбук. Отношения Оливера с отцом меня откровенно пугали. Это уже не та проблема, с которой можно разобраться, просто пригласив Скэриэла на встречу, как это было с Бернардом.

Ночью я долго не мог уснуть. Помимо кошмаров меня периодически настигала бессонница, после чего я был выжат как лимон весь следующий день. Вот и сегодня я лежал в наушниках, пытаясь заснуть, но сон не шёл. Вместо этого в голове крутились тревожные мысли о Скэриэле, выпускных экзаменах, поступлении в Академию Святых и Великих. Прикрыв глаза рукой, я лежал, ворочался, не мог найти удобное положение, смял ногами одеяло и, в конце концов, скинул его с кровати.

Почувствовав сквозняк, я даже не обратил на это внимания – и чуть не вскрикнул, когда холодная ладонь опустилась мне на губы и чуть надавила.

– Тише, – шёпотом произнёс знакомый голос, – в коридоре кто-то есть.

Скэриэл!

Я чуть не подскочил и тут же зажмурился. Господи, почему я веду себя как идиот! Он плавно приподнял ладонь, выжидающе глядя на меня. Я быстро сел на место.

– Господи, – какое облегчение было его видеть.

– Можно просто Скэриэл, – лукаво отозвался он, потрепав меня по волосам.

Он был в куртке, и от него так веяло уличным холодом, что по моим рукам и спине побежали мурашки. Он скинул её вещь на пол и улыбнулся, сверкнув глазами в темноте.

– Ты в порядке? – спросил я тихо, пытаясь лучше его рассмотреть.

– Рана скоро заживёт, я в норме.

– Больно?

– Немного. Я на обезболивающем.

Мы замолчали – я просто надеялся, что это мне не снится, боялся, что проснусь под утро один, а из запутавшихся на полу наушников всё ещё будет играть музыка.

– Надеюсь, ты мне не снишься. – Слова сами слетели с моих губ. – Я волновался.

Не знаю, сколько мы так сидели, – я раскис, вдруг почувствовал себя ребёнком, которому очень нужно чьё-то сильное плечо. Несмотря ни на какие сомнения и тревоги, недосказанность и загадки, с отцом и братом мне никогда не было так спокойно, как со Скэриэлом. И я был благодарен ему просто за то, что он нашёл время со мной встретиться.

– Я… – Слова нашлись не сразу, поэтому я стал делиться новостями: – Мы подали твою заявку на поступление в Академию! А наши семьи обо всём узнали! Тут такое было, но мы отстояли твоё поступление! Не знаю, может, мистер Брум придумает, как…

Хотелось так много ему рассказать, но ещё о большем – спросить. Что произошло в Запретных землях? Почему эти люди пытались его убить? Как он выжил? Где был? Моя радость постепенно сменялась тревогой.

– Правда? – Он устало нахмурился. – Спасибо, Готье. Надеюсь, обошлось.

Ответить я не успел. Дверь внезапно открылась. Мы одновременно обернулись, и Скэриэл поднялся, предчувствуя угрозу. На пороге возвышался, словно каменное изваяние, Гедеон.

Нахмурившись и стиснув зубы, он бросил тяжёлый взгляд сначала на меня, затем на Скэриэла. Испугавшись, что брат применит тёмную материю или набросится на него с кулаками, я поспешил защитить друга:

– Гедеон, мы…

– Одевайся, – ровно произнёс он.

Я чувствовал, чего ему стоит сейчас держать себя в руках. Он обратился к Скэриэлу, чуть ли не выплёвывая слова:

– Опять ты…

– Ничего ужасного я не сделал, – тихо проговорил Скэриэл и нерешительно улыбнулся мне, словно пытаясь оградить от брата и успокоить. – С каких пор в Октавии запрещено навещать друзей?

Это было зря.

Гедеон как с цепи сорвался. Сжав кулак, он угрожающе шагнул к нам.

* * *

Я нервно мял подол футболки – первое, что успел накинуть, разняв Гедеона со Скэриэлом. Если быть точнее, то вытащил Скэра из удушающего захвата старшего брата.

Мы сидели в столовой в напряжённой тишине: я по одну сторону овального стола, Скэриэл – напротив, а во главе Гедеон сердито окидывал нас взглядом. Он барабанил пальцами по деревянной поверхности – этот стук неумолимо приближал меня к истерике.

Чуть ранее Сильвия заботливо убрала накрахмаленную скатерть и ажурные салфетки, с ювелирной точностью задвинула оставшиеся стулья так, чтобы они стояли на одинаковом расстоянии друг от друга; шторы были постираны и выглажены – я со своего места чувствовал цветочный запах кондиционера. И посреди этой идиллии сидела наша помятая троица, как жирная клякса на белоснежном листе.

Взъерошенный Скэриэл сидел полубоком, даже не потрудившись привести себя в порядок, и враждебно смотрел на Гедеона в ответ. Я бы не удивился, начни он отбивать ритм в такт или качаться на стуле – просто чтобы вновь вывести моего брата из себя. А вот я дрожал то ли от холода, то ли от страха, – сложно было разобрать. Помимо футболки, я успел натянуть домашние штаны, когда Гедеон бросил: «Поговорим внизу» – и практически скинул Скэриэла с лестницы. Мы подняли чудовищный шум, и я даже был разочарован тем, что прислуга не прибежала из соседнего домика. Или, может, Гедеон предупредил их, мол, если услышите крики, не паникуйте и не вызывайте полицию, это всего-навсего я выбиваю дурь из одного полукровки, повадившегося ходить к нам домой. Повезло, что отец был в отъезде. Он бы точно не оценил ночное рандеву в столовой.

– Не знаю, в курсе ты или нет, – нехотя начал Гедеон, обращаясь к Скэриэлу, – но я теперь твой наставник в Академии Святых и Великих.

– Что? – Скэриэл округлил глаза. – О чём он? Это шутка такая? – Он бесцеремонно кивнул в сторону Гедеона, словно брат не находился в пяти шагах от нас.