Глава 6

На обращенной к морю террасе дома Тайнингов стояли три шезлонга. На правом Джонатан Бойс задумчиво жевал пустую трубку. На левом Мордекай Тремейн без всякой необходимости выпускал облака табачного дыма и с таким упорством пытался сдержать кашель, что даже покраснел. После долгих страданий он наконец приучил свой желудок ограничиваться пустой трубкой, тем самым избавляя себя от публичного позора. Однако порой мятежная натура заставляла играть роль великого сыщика и обволакивать густым дымом путь к решению проблемы, слишком запутанной, чтобы размышлять о ней в комфортных условиях.

Центральный шезлонг пустовал, производя впечатление значительности момента и напряженного ожидания. Казалось, таким способом самоуверенная мебель провозглашала себя главным персонажем вечера.

И вот на шезлонг упала тень.

– Устраивайтесь поудобнее, Чарлз, – пригласил Джонатан Бойс. – Мордекай каждую минуту вскакивает, чтобы посмотреть, не появились ли вы.

Тремейн опустил трубку – надо сказать, не без тайной благодарности.

– А как насчет вас? – негодующе уточнил он.

Джонатан Бойс улыбнулся.

– Так и быть, – снисходительно промолвил он, – мы оба ждали с огромным нетерпением. Как дела, Чарлз?

Пенросс уселся в свободный шезлонг, достал трубку и начал методично набивать ее.

– Я пришел сюда именно для того, чтобы обсудить с вами, как идут дела. Все должно быть просто и понятно. Знаменитый художник Адриан Картхэллоу случайно застрелен. Газеты печатают некрологи. Проводится дознание, во время которого коронер выражает глубокое соболезнование вдове. Заключение – смерть в результате несчастного случая. И все. Но я не верю.

– А как обстоят дела с Хелен Картхэллоу? – поинтересовался Мордекай Тремейн.

Пенросс торжественно разжег трубку.

– То есть?

– Вчера она дала показания о том, каким именно образом произошло убийство. Вы выяснили, что показания не соответствуют действительности. Сегодня она сделала другое заявление – якобы настоящее, где все концы сошлись. Не сомневаюсь, что вы уже пришли к выводу, что второе заявление – такая же сказка, как и первое.

– Что заставляет вас так думать? – осведомился Пенросс.

– Предпочитаю оставить доводы при себе и послушать ваши рассуждения.

– В общем, вы правы, – мрачно изрек инспектор. – И будь я проклят, если ситуация мне нравится. Следуя чувству долга, необходимо требовать ордер на арест миссис Картхэллоу по обвинению в убийстве. Но сделать это я не могу. Не хочу, чтобы она оказалась виновной. Надеюсь, что вам удастся заметить какую-нибудь существенную мелочь, какую я пропустил.

Джонатан Бойс покачал головой:

– Так нельзя, Чарлз. Вы – инспектор полиции и не имеете права на сентиментальность. Если жена убила мужа, то должна ответить по закону.

Однако его голос дрогнул от волнения, и Мордекай Тремейн рассудительно заметил:

– Вы, Джонатан, ничем не лучше нас. Из-за хорошенького личика никому не хочется видеть правду, даже если правда стоит перед глазами. Но откуда нам знать, настолько ли миссис Картхэллоу хороша внутри, как снаружи? Я знаком с ней дольше, чем вы оба, но до сих пор не могу понять ее характера. Очаровательная внешность способна скрывать душевную мерзость. Однако давайте вернемся к делу, Чарлз. Утром вы упомянули, что Картхэллоу убит пулей с очень близкого расстояния.

– Вы видели результат. По словам доктора Корбина, чтобы нанести подобные повреждения, револьвер должен был находиться у виска. Пуля прошла насквозь и попала в раму висевшей на стене картины. Здесь-то и возникают сложности.

– Вы сделали все, что могли, Чарлз, чтобы заставить миссис Картхэллоу рассказать правдоподобную историю, – успокоил его Тремейн.

Инспектор взглянул на него понимающе.

– Вы на верном пути, – ответил он. – Дюжину раз я изучал фотографии и сравнивал с обстановкой кабинета. Но все равно что-то не сходится. Если провести прямую линию от того места, где, по ее собственным словам, стояла Хелен, до той точки, где, по ее же словам, во время борьбы находилась голова Адриана, то траектория выстрела заканчивается где-то на потолке.

Джонатан Бойс сочувственно усмехнулся:

– Понимаю, о чем вы, Чарлз. Геометрические данные игнорировать невозможно.

Мордекай Тремейн тоже высказал свое авторитетное мнение:

– В подобной ситуации Хелен вряд ли отдавала себе отчет в том, что и как происходит. Представь сам: они дерутся над столом, и Картхэллоу сжимает в руке револьвер. Внезапно раздается выстрел. Она смотрит на мужа и видит, что он мертв. А поскольку пуля крупного калибра выпущена с близкого расстояния, зрелище способно кого угодно привести в шок. Особенно женщину. Разве не разумно предположить, что Хелен могла неправильно истолковать события этих ужасных минут?

Пенросс кивнул:

– Да, вполне разумно. Вот почему я дал ей возможность объясниться. Сделал все, что в моих силах. Фактически, даже больше, чем следовало.

Джонатан Бойс нахмурился:

– А не могло случиться так, что вдова искренне заблуждается? Переживание действительно ужасное, оно способно затмить разум.

– Вы слышали и видели, как миссис Картхэллоу давала показания, – произнес инспектор. – Разве она производила впечатление растерянной, испуганной или неуверенной в себе женщины?

– Нет, – неохотно признал Бойс.

– Я проверил множество раз, – продолжил Пенросс. – Чтобы начертить прямую линию к пулевому отверстию в раме, пришлось вообразить, будто револьвер был приставлен к голове Картхэллоу намеренно. А в той борьбе, которую так живо описала миссис Картхэллоу, подобное положение не могло возникнуть ни на секунду. Револьвер, разумеется, отправили на дактилоскопическую экспертизу. Выяснилось, что все отпечатки пальцев принадлежат исключительно ей.

Наступило долгое молчание. Наконец Мордекай Тремейн проговорил:

– Не думаю, Чарлз, что на этом история закончится.

– А мне как раз представляется, что это все, – возразил Пенросс.

Мордекай Тремейн поправил опасно балансировавшее на кончике носа пенсне. Глаза его вспыхнули, словно он пытался поймать многообещающую, но упорно не желавшую принимать определенную форму версию.

– Хелен Картхэллоу – умная женщина. Если она убила мужа, то почему не потрудилась сочинить убедительную историю? Почему сразу не заявила, что револьвер случайно выстрелил во время борьбы? Подобное объяснение вызвало бы меньше подозрений, чем нелепая выдумка о том, будто Картхэллоу сам дал жене оружие и убедил ее нажать на курок.

– От испуга. Она не лгала, утверждая, что не хотела признавать факта физической борьбы – причем безжалостной, – поскольку боялась, что никто не поверит в непреднамеренность убийства. Очевидно, решила, что вызовет больше доверия, придумав, как во время игры исполнила волю мужа – хотя воля эта кажется весьма эксцентричной, – чем рассказав историю о случайном выстреле во время ссоры. В конце концов, Картхэллоу пользовался репутацией странного человека, и невероятное предложение не противоречило бы его образу. – Пенросс задумался. – Однако миссис Картхэллоу не учла одной тонкости: специалисты сразу определят, что стреляли почти вплотную. Поэтому, после того как я подчеркнул несоответствие, она в надежде на спасение решила обратиться к версии ссоры.

Мордекай Тремейн не согласился с его доводами. Он беспокойно заерзал в шезлонге, и деревянная конструкция жалобно заскрипела.

– Вы действительно полагаете, что Хелен могла этого не учесть? Возможно ли, чтобы Картхэллоу совершил самоубийство?

– Если вы спрашиваете мог ли он нанести рану сам себе – в том смысле, что Картхэллоу физически мог приставить револьвер к собственной голове в данном положении, то ответ положительный. Пуля вошла в правый висок, а, как известно, именно правый висок представляет собой излюбленную цель самоубийц, – ответил Пенросс. – Однако в таком случае на оружии непременно остались бы отпечатки его пальцев.

– Если бы он убил себя, то зачем Хелен понадобилось бы это скрывать? – резонно спросил Тремейн.

В разговор вступил давно молчавший Джонатан Бойс:

– Лично мне видятся две возможности. Во-первых, естественное желание защитить память мужа. Во-вторых, циничное стремление получить его страховку. Компания выплатит крупную сумму за смерть в результате несчастного случая, а вот с самоубийством дело обстоит сложнее.

– Полагаете, миссис Картхэллоу стерла с рукоятки отпечатки мужа, а взамен оставила следы собственных пальцев? Слишком страшный риск для женщины. – Пенросс смерил собеседников долгим пристальным взглядом. – Случай и без того непрост.

– Тем приятнее сознавать, что я в отпуске, а распутывать клубок предстоит вам, – отозвался старший инспектор Бойс.

Мордекай Тремейн задумчиво смотрел на далекие скалы.

– Полагаю, вчера днем посторонние люди в «Парадиз» не заходили?

– Это я уже проверил, – ответил Пенросс. – Навестил добрейшую миссис Ивленд и побеседовал с Матильдой Викери. Вам, наверное, известно, что из окна ее спальни виден мост. Бедняжка только и делает, что наблюдает, кто вошел в дом и кто оттуда вышел. Поскольку пару дней хозяева отсутствовали, ей не составило труда запомнить всех, кто появился на мосту. До того момента, как вы с миссис Картхэллоу поднялись с пляжа, в поле зрения мисс Викери попали только четыре человека. Дважды явился почтальон: рано утром и с повторной доставкой. Молочник, как обычно, оставил свой товар в ящике – потом его забирают слуги. А также вернулись из города мистер и миссис Картхэллоу. Мисс Викери собственными глазами видела, как вошли и вышли почтальон и молочник и как приехали хозяева.

– Вместе?

– Нет. Картхэллоу опередил жену примерно на четверть часа. Хелен появилась одна. Хотя бы в этом ее история соответствует действительности.

– Свидетельство не самое надежное, – возразил Мордекай Тремейн. – Матильда могла ошибиться и кого-нибудь пропустить.

Пенросс откинулся на жесткую спинку шезлонга. Держался он так, будто уже нашел ответы на все вопросы.

– Вчера у нее выдался трудный день: почти постоянно мучили боли. Читать она не могла, а потому просто полулежала в постели и смотрела в окно. Уверяет, будто ни разу не задремала и абсолютно все видела. Надо сказать, что память у нее превосходная; наверное, оттого, что болезнь заставляет наблюдать мир как бы со стороны, а не участвовать в его движении. Полагаю, Матильда ничего не пропускает. Даже если почему-то не заметила входившего человека, то на обратном пути тому уже никак не удалось бы миновать всевидящее око.

– Лично я не могу с уверенностью заявить, что когда поднялся в дом вместе с миссис Картхэллоу, никого из посторонних там не было, – честно признался Мордекай Тремейн. – Комнаты я не осматривал. Если там прятался злоумышленник, то ему ничего не стоило выйти, пока мы ждали вашего приезда.

– Но только через мост, – уточнил Пенросс. – Другого пути не существует. Мисс Викери клянется, что не сводила глаз с моста, и не сомневается, что между вашим и моим появлением там никто не проходил. Я беседовал с ней довольно долго, задавал множество вопросов. Судя по ответам, которые удалось проверить, она никогда не ошибается. К тому же, могу поручиться, что впоследствии дом тоже никто не покидал: я поставил своего человека у входа на мост, так что узнал бы о любой попытке бегства. – Инспектор выдержал многозначительную паузу, а потом многозначительно заключил:

– Все сходится к единственному логичному выводу: в доме находились только два человека: миссис Картхэллоу и ее супруг.

– Полагаю, – лениво протянул Джонатан Бойс, – что, соблюдая инструкцию, вы уже проверили алиби друзей и знакомых?

Пенросс достал из кармана записную книжку, пролистал страницы:

– Составил список людей, имевших непосредственное отношение к чете Картхэллоу. Пока не успел вникнуть в правдивость историй, однако, словно сговорившись, все опрошенные заявили, что во время убийства находились далеко от «Парадиза». Вот, пожалуйста. Роберта Ферхэм. Теннисный клуб в противоположном конце города. Уверяет, будто прибыла туда раньше половины третьего, хотя точного времени не помнит, а уехала после пяти часов. Проверить не составит труда, ведь в одиночестве в теннис не играют. Льюис Холден рыбачил в Сент-Могане. Вернулся вчера вечером. Должен был остаться там до сегодняшнего утра, однако отбыл сразу, как только услышал печальную новость.

– Когда Холден появился, я как раз сидел в гостиной миссис Ивленд, – рассказал Мордекай Тремейн. – От хозяйки он узнал, что Хелен тоже там.

Пенросс просматривал заметки.

– Хотелось бы знать, к чему такая спешка, – произнес он словно про себя, однако вопросительно взглянул на Тремейна.

Тот сразу понял намек:

– Насколько мне известно, между ними ничего нет. Холден принадлежит к ближнему кругу, вот и вернулся, чтобы выяснить, не нужна ли помощь. Честно говоря, мне всегда казалось, что с самим Картхэллоу его связывали более теплые отношения, чем с Хелен. Так что, Чарлз, сомневаюсь, что здесь удастся обнаружить любовный треугольник.

– Заметьте, о любовном треугольнике я даже не упомянул. Но если уж вы произнесли эти избитые слова, то наиболее вероятный кандидат на третью сторону – Лестер Имлисон.

– Допустим, вы правы, – вмешался Джонатан Бойс. – Раз так, где находился Имлисон в ответственный час?

– В дороге. Застрял где-то между Уэйдстоу и Фалпортом, – не задумываясь, ответил Пенросс. – Машина сломалась: отошел один из проводов, и обнаружить повреждение удалось не сразу. Лестер возвращался с ипподрома.

– Итак, автомобиль сломался, – подытожил Бойс. – Обычное дело, может случиться с каждым. Интересно, где бы он оказался, если бы не застрял в пути?

– Даже если бы мы знали ответ на данный вопрос, вряд ли это что-нибудь доказывает. – В голосе инспектора прозвучало разочарование. – Важно лишь одно: в «Парадизе» молодого человека не было.

Мордекай Тремейн сидел с мрачным видом и думал, что рано или поздно Пенроссу все-таки придется принять трудное решение в отношении Хелен Картхэллоу. Из Фалпорта уже примчались газетные репортеры, и они не поленятся вникнуть во все мелочи. А главный констебль наверняка изучит поступившие сообщения и потребует немедленных действий. Бесполезно противопоставлять личную симпатию неприглядной правде.

Он снова перебрал в уме перечисленные Пенроссом факты и пришел к неоспоримому выводу: все они против миссис Картхэллоу. Адриан Картхэллоу убит из револьвера, на стволе которого остались отпечатки пальцев его жены. В доме кроме них никого не было. Известно, что Хелен Картхэллоу поддерживает близкие отношения с Лестером Имлисоном. Она призналась, что именно их чрезмерная дружба явилась причиной ожесточенной ссоры с мужем. Более того, уже представила две версии гибели Адриана Картхэллоу, ни одна из которых не соответствует правде. Мордекай Тремейн видел четыре возможных объяснения гибели известного художника.

Объяснение первое. Адриан Картхэллоу застрелился сам. Причину самоубийства еще предстоит выяснить. В таком случае, почему на револьвере не осталось следов его пальцев?

Объяснение второе. Хелен Картхэллоу убила мужа, однако сделала это непреднамеренно. Но почему же не рассказала правды, а сочинила две версии, без труда опровергнутые полицией?

Объяснение третье. Хелен Картхэллоу – убийца. Застрелила мужа хладнокровно и преднамеренно. Вот только что помешало ей придумать в свое оправдание мало-мальски приемлемую версию?

Объяснение четвертое. В преступлении виновен другой, пока неизвестный человек. В таком случае, как ему удалось войти и выйти незамеченным?

Мордекай Тремейн осознал, что исчерпал не все возможные версии. Существовала и еще одна, пятая. Предложенная Джонатаном Бойсом. Адриан Картхэллоу хотел, чтобы жена застрелила его, и намеренно солгал, заверив, будто оружие не заряжено. Однако что заставило его выбрать столь неуклюжий способ самоубийства, и почему Хелен не сказала честно, где стояла во время выстрела?

Мордекай Тремейн попытался вспомнить первую встречу с известным художником и его красавицей-женой. Вероятно, прошлое даст ключ к разгадке рокового происшествия в кабинете. Перед его мысленным взором возникло лицо Хелен Картхэллоу: темные глаза, чересчур яркие губы. Что означал столь смелый выбор помады?

Инспектор Пенросс тяжело, протяжно вздохнул и заговорил, не обращаясь ни к кому конкретно. Он любил рассуждать вслух:

– Вопрос в том, куда двигаться дальше. Вместо очевидного, незамысловатого убийства по неосторожности я получил самый сложный случай в своей практике.

Мордекай Тремейн сочувственно взглянул на него:

– Да, дело непростое.