Научная редакция А. М. Боковикова

Выражаем благодарность издательству The Analytic Press и лично Паулю Степански за предоставленное право на публикацию этой книги

В оформлении использован рисунок первого российского психоаналитика И.Д. Ермакова, любезно предоставленный его дочерью М.И. Давыдовой.

Все права защищены. Любое использование материалов данной книги полностью или частично без разрешения правообладателя запрещается

© «Когито-Центр», перевод на русский язык, оформление, 2007

* * *

Предисловие

Эта книга адресована практикующим клиницистам, заинтересованным в новых идеях, которые можно использовать для лечения пациентов. Хотя здесь излагается теоретическая модель, пополняющая существующее многообразие психоаналитических подходов, назначение у книги сугубо практическое. Меня беспокоит, что непрекращающиеся дебаты в области психоанализа касаются в основном теоретических конструктов, уделяя слишком мало внимания процессу личностных изменений, и я надеюсь, что сумел создать теоретическую модель, которую терапевты смогут применять в своей повседневной практике. Моя цель состоит именно в том, чтобы вскрыть механизм процесса личностных изменений. Я предлагаю модель выхода за пределы самости – теоретическую модель, которая, мне хочется верить, показывает, как психоаналитик способен помочь пациенту преодолеть его слабости.

Несмотря на все разнообразие подходов, я не смог найти среди них модель, которая представляла бы правильную комбинацию классического и современного анализа и соединяла бы глубинные интерпретации и фокусировку на полезных для пациента отношениях. Я согласен со многими современными критиками классического анализа и эго-психологии, утверждающими, что эти традиционные подходы слишком ограничены и имеют тенденцию к редукционизму, в силу чего они не представляют ценности для клиники, но меня беспокоит также, что некоторые альтернативные течения слишком далеко отходят от глубинной психологии, лежащей в основе психоаналитической терапии.

Я убежден, что расширенная модель объектных отношений должна учитывать сильные стороны обеих крайних позиций и может служить полезным руководством для клиницистов, практикующих психоаналитическую терапию.

При подготовке обзора литературы по психоанализу я обнаружил важные элементы подобной модели в работах целого ряда теоретиков, таких, как Винникотт, Кохут, Фэйрберн, Гантрип, Боллас и Бенджамин. Предлагаемая мной модель включает некоторые идеи каждого из этих теоретиков и при этом не сводится ни к одной из имеющихся моделей; сформулированные мной теоретические положения подтверждаются многочисленными экспериментальными данными. Я считаю, что смог создать теорию, которая объединяет теоретические и клинические подходы различных современных психоаналитических направлений и подтверждается эмпирическими результатами, полученными в ходе исследований детского развития.

В 1994 г. я опубликовал книгу «Теории объектных отношений и психопатология», в которой продемонстрировал уникальное клиническое значение основных теорий объектных отношений. В заключительной главе этой книги я свел воедино полезные элементы каждой изложенной в ней теории, чтобы наметить расширенную модель объектных отношений. В своей новой книге я развиваю теоретические и клинические идеи, обозначенные в этом наброске. Разработанная мной модель пригодна для использования в психоаналитической практике.

Во вступительной главе я на клиническом примере показываю соотношение моей модели с двумя основными направлениями психоанализа: эго-психологией и анализом отношений. Две следующие главы содержат эмпирическое и теоретическое обоснование модели. В главе 4 приводится обсуждение клинического применения данной теории и вводится понятие терапевтического воздействия. В трех следующих главах я показываю, как можно использовать данную модель в работе с тремя категориями пациентов, традиционно называемых пограничными, нарциссическими и невротическими; в коротком заключении, размышляя об искусстве психоаналитической терапии, я перевожу обсуждение проблемы на более абстрактный уровень.

Благодарности

Я глубоко признателен доктору Полу Степански за помощь в работе над рукописью и ее редактирование. Его предложения позволили существенно улучшить ее по форме и содержанию. Я также хотел бы поблагодарить Рене Саммерс, доктора Питера Шабада и доктора Алану Баум, которые не жалели времени на прочтение некоторых ее глав и помогали мне своими замечаниями. Особую признательность я выражаю студентам, в разные годы принимавшим участие в моих семинарах, клинических разборах и учебных группах и вдохновлявшим меня своим энтузиазмом и активным участием в дискуссиях.

Глава 1. Один случай, три точки зрения

Данное исследование иллюстрирует возможность клинического применения психоаналитической терапии в контексте теории объектных отношений. Поскольку в книге большое внимание уделяется клиническому процессу, мне представляется уместным начать с анализа конкретного случая. Проведенный мной анализ Декстера содержит хорошую клиническую базу для обоснования предлагаемого подхода и его сравнения с двумя другими влиятельными психоаналитическими парадигмами – эго-психологией и психоанализом отношений. Посредством такого сравнения я надеюсь продемонстрировать различие между этими тремя подходами и полезность применения концепции объектных отношений для проведения психоаналитической терапии, что и составляет конечную цель данной книги.

Декстер начал анализ, чтобы разрешить две свои основные проблемы: непрекращающиеся ссоры с женой и – что было для него особенно важно – хронические неудачи в работе. Еще одна беспокоившая его проблема, хотя он и не заявлял ее как основную, состояла в недавно проявившейся склонности крайне эмоционально реагировать на внешне незначительные события. Например, однажды коллега принесла ему кофе, и он чувствовал, что буквально разрывается на части, когда благодарил ее.

Декстер – третий ребенок из пяти (две старшие сестры и два младших брата) – вырос в районе для среднего класса. Его мать была домохозяйкой, отец служил, по словам Декстера, «управляющим низшего звена». Мать нередко обсуждала с сыном свою неудовлетворенность доходами отца и его образованием. В начале лечения Декстер утверждал, что любит и уважает обоих родителей, однако особенно дороги ему были воспоминания о матери, о том, как они вместе гуляли, как она подшучивала над некоторыми друзьями и соседями, и как они вместе смеялись над ее саркастическими замечаниями.

В старших классах Декстер начал заниматься спортом, однако получил травму и после выздоровления к спорту не возвращался. К тому времени круг его общения в основном состоял из спортсменов, но после травмы он почувствовал, что больше не принадлежит к их обществу, и у него возникло ощущение социальной изоляции. Необъяснимым образом тогда же снизилась его академическая успеваемость. Он стал пропускать занятия в колледже и периодически вовсе оставлял учебу. В результате для завершения образования ему потребовалось десять лет. В этот период Декстер женился. К началу анализа он работал на том же месте, на которое устроился сразу после окончания колледжа, и собирался продолжить образование, чтобы получить следующую ученую степень. За год до этого его жена бросила работу из-за рождения ребенка.

Несмотря на вполне стабильное положение, Декстер считал, что продвигается по карьерной лестнице слишком медленно, потому что он не получал повышения и не реализовывал свой потенциал. Он нередко совершал ошибки по невнимательности и забывчивости и опасался, что это может повредить его профессиональному росту и даже привести к потере работы. В его отношениях с женой всегда присутствовало некоторое напряжение, но в последнее время и особенно после рождения ребенка супруги стали ссориться постоянно, как правило, из-за возникающего у Декстера чувства, что жена над ним издевается. Иногда эти ссоры достигали такого накала, что Декстер начинал опасаться, что способен ее ударить. Однажды во время поездки в автомобиле ему пришлось съехать с шоссе, припарковать машину и выйти, потому что они с женой привели друг друга в такую ярость, что их безопасность была под угрозой.

Анализ начался с многочисленных воспоминаний Декстера об отношениях с матерью, особенно об их разговорах наедине. Было ясно: он чувствовал, что у него с матерью были особые отношения и что мать находила у него выраженные способности к науке. Она запомнилась ему как красивая, умная женщина с нереализованными интеллектуальными стремлениями. Декстер вспоминал ее фрустрацию и разочарование из-за отца, который не сумел закончить образование, не добился в жизни успеха и мало зарабатывал. Он полагал, что мать недовольна своей судьбой, и в начале анализа выразил понимание того, что он бессознательно ощущал тяжесть ее нереализованных амбиций. Понимая, что он был избран матерью для осуществления того, что не удалось его отцу, Декстер также осознал, что чувствует себя не способным удовлетворить ее. В его сознании возник новый образ матери – согласно его определению, образ «Снежной королевы». Мать представала прекрасной, холодной, неумолимой, суровой женщиной, которой он никак не может угодить. Осознание этого образа обнаружило его гнев против матери за нарциссическую эксплуатацию.

Вместе с негативными чувствами к матери Декстер ощутил давящее чувство вины. Этому особенно способствовали мысли о том, что она верила в него, в его интеллектуальный потенциал, а также ее ранняя смерть. Тем не менее, он не мог освободиться ни от гнева на мать за то, что теперь он был склонен расценивать как эксплуатацию, ни от ее негативного образа, который существовал рядом с положительным.

Когда отношения с матерью стали для Декстера более осознанными, начал появляться материал и о его отношениях с отцом. Во время рассказа о неудовлетворенности матери образ отца вызывал у него двойственную реакцию. На сознательном уровне он сочувствовал человеку, который много работал и содержал семью из шести человек, а наградой за этот труд было только недовольство жены. Кроме того, у Декстера присутствовал неосознаваемый гнев на отца за то, что тому не хватало целеустремленности, и желание превзойти его, которое вызывало гнетущее чувство вины. Осознав этот гнев, Декстер понял свою бессознательную идентификацию с отцом и признал, что обладает ограниченным интеллектом и не способен к успеху в учебе и в работе. Его злость была вызвана также тем, что отец не пытался возражать матери. Как только прояснилась природа гнева Декстера, он осознал, что приравнял свое желание добиться успеха к стремлению превзойти отца, что создало еще один источник чувства вины. Достичьуспеха означало победить отца и угодить матери, сделав то, чего отец так и не сумел. Однако это ставило его в прямую оппозицию к отцу, и он чувствовал вину за то, что причинял ему боль.

Все вышесказанное проявилось в переносе. Декстер полагал, что я нуждаюсь в нем как в успешном пациенте, и в то же время идеализировал в моем лице все то, к чему стремился: интеллектуальные, карьерные и финансовые достижения без борьбы и конфликтов. Несомненно, эта идеализация была амбивалентной, что выражалось в частых и довольно острых стычках со мной, в которых, как он чувствовал, я всегда оказывался победителем. Постоянно сравнивая свои умственные способности, образование, профессиональный опыт с моими, он обнаруживал, например, что в то время как он выбивался из сил, чтобы завершить свое скромное образование, я с легкостью получал ученую степень. В некоторых областях, однако, он чувствовал свое «превосходство», например: у меня не было детей, и он меня опережал как отец.

Накал агрессивного соперничества со мной ясно виден в следующем сне: Декстер изо всех сил мчится на трехколесном велосипеде, соревнуясь с кем-то, внешне похожим на меня; велосипед «аналитика» лучше, поэтому аналитик обгоняет Декстера, и тогда Декстер сталкивает его на обочину, а затем с обрыва. Этот сон пробудил в нем агрессивные и конкурентные чувства по отношению к своему отцу и ко мне. Негативный перенос у Декстера содержал отдельные элементы чувств к обоим родителям. Он не только заново отыгрывал свое желание превзойти отца и сопровождающую это желание тревогу, но и осознавал, что аналитик является той фигурой, которой он совершенно искренне желал угодить. Аналитик тоже стал «Снежной королевой», и этот образ вызывал все больший гнев.

Восприятие Декстером жесткости аналитика и его гнев по этому поводу стали фокальной точкой переноса. Будучи убежден, что никогда не сможет быть достаточно хорошим для аналитика, он думал, что я считаю его недостаточно умным и что он плохо справляется с ролью пациента. Надуманные ожидания так тяготили его, что однажды во время сеанса он вжался в кушетку и громко простонал: «Прошу Вас, оставьте меня в покое!» Сила этой эмоциональной реакции шокировала его и заставила понять, что тяжесть, которую он переживал, была внутри него, и именно поэтому он воспринимал аналитика как человека, которого невозможно удовлетворить.

Декстер чувствовал себя подавленным моими ожиданиями и отыгрывал свой гнев на фигуре «Снежной королевы» (мать и аналитик), «забывая» о работе, которую должен выполнять пациент, проходящий анализ. Он начал делать паузы вместо того, чтобы свободно ассоциировать, и обходил существенный материал чаще, чем прежде. Эти проявления были немедленно проассоциированы с его рассеянностью на работе и слабостью концентрации внимания. Если раньше Декстер соотносил проблемы на работе исключительно с повторением конкурентного конфликта с отцом, то теперь он увидел связь этих проблем с завышенными ожиданиями матери. Злость на «Снежную королеву» стала настолько сильна, что ему захотелось нанести ей поражение. Его злость состояла из двух основных компонентов.

1. Декстер был убежден, что независимо от достигнутого им успеха «Снежная королева» никогда не будет удовлетворена. Его приводило в ярость бесконечное чувство собственного несоответствия ее ожиданиям, а фрустрация становилась причиной того, что он делал ошибки в работе. Это проявлялось также в анализе – в чувстве, что он не выполняет обязательств пациента, никогда не сможет соответствовать моим ожиданиям, и в отчаянии из-за того, что его анализ окажется неудачным.

2. Если бы ему удалось добиться успеха, «Снежная королева» получила бы преимущество и лишила бы его всякого доверия. Быть успешным означало принять ее правила игры и тем самым позволить ей себя эксплуатировать. Аналогично, если бы анализ удался, я бы получил все почести, а Декстеру досталась бы роль человека, подчиняющегося моей потребности кого-либо эксплуатировать, чтобы преуспевать. Чтобы защитить себя от такого «использования», он попытался победить аналитика «рассеянностью» в аналитической работе.

Постепенно Декстер дошел до осознания своей тревоги по поводу возможного возмездия. Ему приснился сон о змее, готовой откусить ему голову; с этим сновидением он связал воспоминания о реакции отца на его успехи в учебе. Когда Декстер перешел в старшие классы, его отец больше не мог помогать ему выполнять домашние задания по математике, что его, по-видимому, огорчало. Мать заметила, что по уровню образования он превзошел отца. Именно тогда и произошло стремительное снижение успеваемости Декстера. Сначала ухудшились оценки по математике, а затем и по остальным предметам. Он больше никогда не был успевающим учеником. Декстер осознал, что боялся причинить боль отцу и в то же время вызвать его ярость своими успехами. Никаких признаков ярости отец не демонстрировал, однако достижения сына его явно уязвляли, и эта реакция пробудила в Декстере тревогу. В ходе анализа он сумел увидеть всю глубину своего страха наказания за успех.

Теперь он мог по-другому объяснить свое решение бросить занятия спортом в старших классах, причину чего он прежде приписывал травме. Несмотря на то, что один сезон для него закончился, он мог бы продолжить играть в следующем. Но причина его ухода из спорта была в другом. Он был лучшим в своей команде, но через год ему предстояло играть в команде университета, где ситуация могла измениться. Декстер предпочел не допускать возможности оказаться на вторых ролях и использовал травму как предлог. Несмотря на чувство вины за свои успехи, неполный успех он считал для себя оскорбительным. Эта реакция отражала неразрешенную амбивалентность его отношения к отцу. Быть не первым в футболе казалось ему унизительным, поскольку это было равносильно тому, чтобы проиграть человеку, над которым смеялась мать. И даже более того, статус не самого лучшего игрока угрожал подтверждением и осознанием бессознательной идентификации с отцом, которая уже тогда заставляла его чувствовать себя неудачником. Таким образом, он не мог терпеть ни успех, ни поражение. Эта амбивалентность отражалась во всей его жизни: он делал шаги в направлении успеха, постоянно спотыкался и получал травмы. Он хотел, чтобы анализ был успешным, и в то же время подрывал работу.

Декстер вспомнил два пугающих, прежде подавляемых в памяти эпизода из своей взрослой жизни. Один раз он нырял с аквалангом и погрузился глубже, чем позволяло количество кислорода в баллонах. У него закружилась голова. Спас его другой ныряльщик. Второе воспоминание касалось эпизода, когда он работал на крыше грузового лифта и случайно привел его в движение. Когда его спасли, он висел на одних пальцах. Теперь Декстер понял, что это были не случайные происшествия, как он думал прежде, а проявления его склонности причинять себе вред, коренящейся в чувстве вины из-за превосходства над отцом.

Боязнь успеха, свойственная Декстеру, была связана с его представлением о родителях: о матери как суровой «Снежной королеве», которая использует его и нуждается в его успехах, чтобы доказать собственное величие, и вызывает у него ярость от собственного бессилия и невозможности ее удовлетворить, и об отце как конкуренте, который в случае поражения отступает и мстит. Обе эти позиции отразились в переносе, и каждая вызывала его враждебность и отыгрывалась в анализе. У каждой родительской фигуры в переносе было две стороны. В то время как Декстер чувствовал, что я пытаюсь использовать его, сделав его успешным, он, в свою очередь, использовал меня для повышения собственной самооценки, вступая в связь с моей идеализированной фигурой. Осознание этого привело к пониманию удовлетворения, получаемого им от того, что на роль наиболее одаренного ребенка мать выбрала именно его. Несмотря на весь свой гнев, он испытывал благодарность за чувство собственной исключительности, дававшее ему заметное нарциссическое удовольствие. То же самое было и в анализе: я нуждался в его успехе, чтобы повысить свою самооценку; таким образом, он мог чувствовать себя особенным пациентом и получать от этого нарциссическое удовлетворение.

Такие же двойственные отношения были у него и с фигурой конкурента-отца. Он не только пытался победить меня, но и полагал, что я тоже соревнуюсь с ним и стремлюсь к победе в нашем взаимодействии. Мои интерпретации он нередко воспринимал как попытки «превзойти» его, «поставить на место». Хотя, как правило, в анализе Декстер играл роль сына (а аналитик – отца), в этом случае пациентом был аналитик, сам же пациент оказывался на месте отца, боящегося потерпеть поражение. Обе трансферентные формы представляли собой отыгрывание наиболее важных для Декстера объектных отношений. Первая объединяла полюса «эксплуататор – эксплуатируемый», вторая состояла из ролей «победителя» и «побежденного», причем в обоих случаях пациент исполнял обе роли. Перенос позволил увидеть объектные отношения, которые Декстер пытался привнести во все значимые межличностные взаимодействия.