Цитаты из книги «Дюна»

Человеческий разум, если его вынудить, может развиваться в обоих направлениях, положительном и отрицательном, в сторону «да» и в сторону «нет». Считайте, что перед вами спектр, пределом которого является бессознательное с одной, отрицательной, стороны и гиперсознание с положительной стороны. И в какую сторону отклонится при воздействии

На примере леди Джессики и Арракиса особенно очевидны плоды, принесенные зернами легенд Бинэ Гессерит, что насаждались с помощью Миссионарии Протективы. Мудрость, с которой известная нам Вселенная охвачена сетью пророчеств, необходимых для защиты Дочерей Гессера, признана уже давно, но никогда еще не было в истории столь экстремального положения, в котором обычная подготовка Миссионарии так сочеталась бы с индивидуальностью. Пророческие легенды укоренились на Арракисе и стали неотъемлемой частью местной культуры (включая и само звание Преподобной Матери, распевы и возгласы, большую часть Протект Профетикус Шари-а). Пора признать, что латентные способности леди Джессики ранее существенно недооценивались нами.

Пол попытался сглотнуть, горло вдруг пересохло. – А если созвать Ландсраад и разоблачить… – И враг поймет, что мы знаем, в какой руке нож? Ах, Пол, сейчас мы хотя бы видим его. А кто знает, в чьи руки, куда его могут тогда перебросить? Если поднять этот вопрос на Ландсрааде, мы вызовем лишь великое смятение. Император будет все отрицать. Кто посмеет противоречить ему? И тогда мы выиграем лишь крохотную передышку, рискуя низвергнуть все в хаос… и откуда потом придется ждать следующей атаки? – Запасаться специей могут начать все Дома. – У недругов хороший отрыв… слишком давно они начали. – Император, – проговорил Пол. – Это значит сардаукары… – Безусловно, переодетые в харконненские мундиры, – сказал герцог, – но и в них они останутся такими же фанатично преданными Императору солдатами.

Открыв глаза, Пол продолжал: – Это рассердило меня, я сказал, что мой отец правит целой планетой. А она ответила: «Он теряет ее». Я возразил: «Но он же получает более богатую планету». Она ответила: «Он потеряет и ее». Я хотел бежать и предупредить скорее отца, но она сказала, что его уже предупреждали многие, – ты, мать, другие…

– Все Великие Дома узнают, что барон погубил Атрейдесов, – сказал Питер, – в этом невозможно усомниться. – Невозможно, – выдохнул барон. – Но прекраснее всего то, что об этом узнает и сам герцог. Он догадывается даже сейчас. Атрейдес наверняка чувствует ловушку. – Бесспорно, герцог знает о ней, – промолвил барон, и в голосе его проскользнула печаль. – Он не может спастись и знает это… тем горше окажется его участь.

– Продолжай, говори ему все, – сказал барон. – Введем главные силы и подкрепления: два легиона сардаукаров в харконненских мундирах. – Сардаукары! – выдохнул Фейд-Раута. Мысли его обратились к страшным императорским войскам, убивавшим без милосердия, к солдатам-фанатикам Падишах-Императора. – Ты видишь, Фейд, как я тебе доверяю, – сказал барон. – Даже крохотный намек на это не должен дойти до ушей других Великих Домов, иначе Ландсраад может объединиться против императорского Дома и настанет хаос.

К собственным друзьям следует относиться с бо́льшим доверием».

Он почувствовал, как они оскорбили его инстинкт правды, так называла это его мать.

«Мой сын жив, – думала она. – Мой сын жив, и он… человек. Я знала это… но… он жив. Теперь и я могу жить».

Ненависть – это память о боли, что не исчезнет, а любовь – это… – Только главное