Чей был молот, цепи чьи,
Чтоб скрепить мечты твои?
Кто взметнул твой быстрый взмах,
Ухватил смертельный страх?
У. Блэйк. Тигр (пер. К. Бальмонта)
Стены окрасили рыжие лучи. Был закат. Над головой замигали лампочки, отбрасывая бело-зеленый свет на руки Карлотты. В окне появилось искаженное отражение ее самой, в пиджаке и юбке, пока она то сжимала, то разжимала руки.
Послышался гул голосов. Открылась дверь. Карлотта обернулась. Вошел высокий парень в белой куртке. У него были длинные темные волосы, которые спадали на воротник. Он закрыл дверь.
– Я доктор Шнайдерман.
Он улыбнулся. Поверхностной, отрепетированной улыбкой. Он указал на стул перед письменным столом. Карлотта медленно села, когда он зашел за стол, аккуратно подтянул брюки на коленях и сел сам. Он наклонился вперед. Красивое лицо, мальчишеские серые глаза.
– Я один из штатных психиатров клиники. Сегодня вечером дежурю в неотложной помощи.
Шнайдерман наблюдал за ее лицом. Все оно было покрыто тонкими царапинами. На подбородке расцвел синяк. Ее глаза были темными, она смотрела на доктора, как испуганное животное. Казалось, она вот-вот потеряет самообладание.
Карлотта прищурилась, словно вглядываясь сквозь туман. Время от времени она резко поворачивала голову. Может, в этом крошечном кабинете есть кто-то еще? А где все те люди с бумагами? Она забыла, как попала в клинику.
– Думаю, мы с вами поладим, – сказал Шнайдерман.
Карлотта перевела на него подозрительный взгляд.
– Вам холодно? – спросил он. – Иногда здесь дует из коридора.
Карлотта рассеянно покачала головой. И повернулась. Дверь все еще была заперта. В комнате больше никого не было. Карлотта повернулась обратно к Шнайдерману. Она задумалась, куда делся доктор. Вместо него тут сидел мальчик со сдержанной, искусственной улыбкой.
– Вы раньше посещали психиатра?
– Нет.
Тот факт, что она ответила, обрадовал врача. Он прочистил горло. Он не совсем понимал, как продолжать. Он отодвинул стул из-за стола, чтобы сесть поближе.
– Как мне вас называть? – спросил Шнайдерман.
– Кар… Карлотта.
– Карлотта. Хорошо. Замечательно.
Внезапно снаружи послышался шум. Из коридора доносились голоса. Там кто-то был. Медсестры? Карлотта смотрела на дверь.
– Карлотта, – сказал врач.
Ее кто-то звал. Она повернулась. Кто этот мальчик в белом пиджаке? Откуда он ее знал?
– Карлотта, нам нужно поговорить. Вам нужно рассказать, что случилось, чего вы боитесь. Только так мы поймем, в чем проблема.
Карлотта странно на него посмотрела. Она прикусила губу, думая о чем-то другом. Затем ее что-то испугало, потому что она повернулась на стуле и уставилась в окно.
– Где вы сейчас, Карлотта?
– В клинике.
– Да. Хорошо. Зачем вы сюда пришли?
Карлотта медленно повернулась назад. Тело казалось тяжелым. Все болело после аварии, сковало от страха, лицо горело под синяками. Пальцы были онемевшими, белыми и холодными.
– Потому что они были со мной, – отчаянно ответила Карлотта.
– Кто?
– В машине.
Шнайдерман кивнул, но она упустила этот жест. Ее внимание захватили собственные пальцы. Сомкнув их на коленях, она крутила ими туда-сюда.
– Вы можете рассказать мне об аварии, Карлотта?
Она разжала пальцы. Выпрямилась на стуле. Перед ней сидел молодой человек в белом пиджаке, наклонившись вперед. Она изучала его лицо. Квадратное, напряженное, без морщин. Моложе, чем ее.
– Карлотта?
– Что?
– Можете рассказать, что случилось в машине?
Медленно, очень медленно, как вода по холодной земле, ее глаза заволок туман. Ноздри раздулись. Если она заплачет, то расслабится. Но она лишь покачала головой.
– Вам сложно рассказать о том, что было?
Женщина кивнула.
– Ничего страшного, Карлотта.
Она вдруг осознала, что теперь в безопасности. С чего бы? Потому что дверь заперта. Потому что здесь тихо. Здесь все по-другому. Доктор смотрел на нее ободряюще, с профессионализмом, дружелюбно.
Палец Шнайдермана, медленно обрисовывающий трещину в столешнице, был единственным признаком того, что врач чувствовал себя неуютно в этой тупиковой ситуации. Затем он перестал. Сел совершенно неподвижно, на лице застыла маска непроницаемой компетентности. И все же его мысли неслись вперед, пока он наблюдал за женщиной.
Карлотта опустила взгляд на свои колени. Голова была тяжелой, как у человека, который давно не спал. Она чувствовала себя в ловушке. Не могла рассказать доктору о том, что произошло, но и уйти не осмеливалась.
– С вами в машине кто-то был?
– Нет… сначала нет…
– А потом?
Карлотта кивнула. Когда она подняла взгляд, он улыбнулся, скупо и привычно. Она ему не верила. Она представляла себе кого-то совершенно другого. А это все равно, что говорить с Билли.
– Через какое-то время они оказались с вами в машине? – спросил врач.
– Да.
– Они с вами говорили?
– Да.
– Можете повторить, что они вам сказали?
Она покачала головой.
– Вам будет тяжело это произнести?
– Да.
– Ничего страшного, Карлотта.
Кажется, она расслабилась. По крайней мере, ее тело больше не было напряжено. Карлотта начала осознавать, что это не обычная беседа. Доктор не слезал со своего конька. Он манипулировал Карлоттой с помощью слов.
– Может, голоса были по радио?
– Нет. Радио было выключено. Они были вокруг меня.
– Понял.
Она достала из сумки мятую салфетку. Ей было так стыдно. И страшно смотреть на Шнайдермана.
– Они хотели убить меня, – наконец прошептала она.
– Но им не удалось. И мы сделаем так, чтобы они не вернулись.
– Да.
– Хорошо.
Впервые Карлотта почувствовала контакт с фигурой в белом. С кем-то за маской, за картиной. Казалось, ему было не все равно. Она посмотрела на него внимательнее. Правда. Его маленькие серые глазки с беспокойством наблюдали за ней.
– Такое случилось впервые?
– Нет. В первый раз все было по-другому.
Вена на шее пульсировала. Кулак смял салфетку в крошечный шарик. Дыхание задрожало.
Шнайдерман наблюдал за ее красивым лицом. Темные глаза, полные страха. Когда-то сверкавшие темным огнем, страхом и враждебностью, теперь они превратились в два глубоких колодца, ведущих вниз, в ее личное страдание.
– Вы можете рассказать об этом?
– Мне не нравится об этом говорить.
– Это непросто?
– Да.
– Но это кабинет врача. Здесь нет секретов.
Карлотта вздохнула. «Они слушают, – подумала она. – Они снимут одежду и будут щипать и тыкать». Сейчас она была отделена от всего мира. Она медленно повернулась обратно к доктору.
– Меня изнасиловали, – беззвучно сказала она.
Ее глаза словно подернул туман. Карлотта подняла лицо к Шнайдерману. К мягкой, белой фигуре.
– Меня изнасиловали, – повторила она, не зная, услышал ли он.
– В вашем доме? – мягко спросил врач.
Удивившись, что кроме этого он ничего не сказал, она лишь кивнула. Она внимательно его изучала. Кажется, за маской он не изменился. Карлотта снова поняла, что это не просто разговор.
– Вот как, – сказал Шнайдерман, рассматривая ее.
Она прикусила губу. Пыталась не расплакаться. Но бесполезно. Ее лицо лишь исказилось гримасой раскаяния. Словно черный поток, все выплеснулось наружу: ужас, отвращение, унижение. Она попыталась закрыть лицо руками. Ей хотелось, чтобы доктор не смотрел на нее, но с этим ничего нельзя было сделать.
– Это было так отвратительно, – рыдала женщина. – Так мерзко!
Она судорожно дышала. Уродство окружало ее. Она чувствовала его, ощущала его вкус.
– Я такая грязная! – сказала Карлотта.
Скомканная салфетка бесполезно промокала ее глаза. Карлотта обмякла в кресле, беспомощно рыдая. Укол жалости пронзил сердце Шнайдермана. Изящная женщина, похожая на леди, исчезла. Превратилась в слабую девочку.
Она перестала. Понемногу. На стене гудели часы. Шнайдерман ждал, уже сидя на углу стола. Растущая тишина окутала обоих, объединяя их.
– Я просто хочу умереть, – тихо сказала Карлотта.
Шнайдерман открыл рот, но молчал. Он решил подождать еще немного. И поздравил себя с тем, что все это время сохранял полное спокойствие.
– Вы обращались в полицию?
– Я не могла. В комнате никого не было.
Шнайдерман был застигнут врасплох. На секунду маска слетела. Он смотрел так, будто совершенно не понимал. Постучал пальцем по губе и слегка откинулся назад. Затем изо всех сил постарался снова натянуть на себя маску врача.
– Вы можете рассказать, что случилось?
– Меня изнасиловали. Что еще тут рассказывать?
Доктор тихо прокашлялся. Его брови сосредоточенно нахмурились. Перед ним открывалась тысяча вариантов. Нужно действовать аккуратно.
– Вы были одна в спальне?
– Да.
– Кто вас изнасиловал?
– Я… я не знаю… – Длинная пауза. – Там никого не было.
– Скажите, Карлотта, когда вы говорите «изнасиловали», что вы имеете в виду?
– Я имею в виду изнасилование.
– Можете сказать точнее?
– В смысле «точнее»? Все знают, что такое изнасилование.
– Иногда люди выражаются метафорично. Меня изнасиловали этой сделкой или типа того.
– Я говорю не об этом.
Теперь Шнайдерман не возразил. Так она поймет, что он на ее стороне.
– Вы можете рассказать, что случилось? – мягко спросил доктор. – Это сложно, но я должен знать.
Карлотта отодвинулась. Ее голос затих, потерял гибкость. Она стала холодной. Безразличной к себе.
– Я расчесывалась, – сказала женщина, – перед зеркалом. Кажется, в темноте…
– Так.
– И он схватил меня.
– Кто вас схватил?
– Я не знаю.
– Что было потом?
– Что было? – горько повторила она. – А вы как думаете? Мне казалось, что я умру. Он душил меня.
– Обхватил вас руками?
– Нет. Подушка. На моем лице была подушка. Я не могла дышать!
– Вы сопротивлялись?
– Пыталась. Но он слишком сильный.
– И он над вами надругался.
– Я уже говорила. Да.
– Полностью.
– Да.
– И что потом?
Глаза Карлотты злобно сверкнули.
– Что потом? – переспросила она. – Что потом?! Когда он использовал меня, изнасиловал, то исчез.
– Он сбежал?
– Нет, его просто… просто… не стало.
– Вышел за дверь?
– Нет. Дверь была закрыта. В одну минуту он был на мне, а в другую пропал. Потом пришел мой сын.
Шнайдерман отстраненно кивнул. И ненадолго задумался. Затем снова повернулся к Карлотте, скорее слушая, чем наблюдая за ней.
– Ваш сын, он кого-то видел?
– Только меня. Он забежал в ванную. Я кричала.
– Что случилось потом?
– Мы все, и девочки тоже, остались в гостиной. Я испугалась.
– Вы боялись, что он все еще в доме?
– Нет. Его не было.
Теперь врач смотрел на нее в тишине. Карлотта видела, что он не знал, как это воспринимать.
– Скажите, Карлотта, – медленно начал Шнайдерман, – почему вы думаете, что вас изнасиловал не настоящий мужчина?
– Он просто… испарился, когда Билли включил свет.
– Может, он вылез в окно.
– Нет. Окна были закрыты. Он исчез.
– Но вы его чувствовали?
– Определенно.
– И это был мужчина?
– Большой мужчина.
– Вам было больно?
– Да. Конечно.
– Ладно. Что произошло после?
– Той ночью уже ничего. Но следующей…
– Это повторилось?
– На этот раз сзади.
Шнайдерман потер бровь. Теперь он казался еще моложе, чем в начале. Карлотта подумала, что он, должно быть, очень умен, раз так рано стало врачом.
– Что подумал ваш сын?
– Он пришел с соседом. Они решили, что у меня галлюцинации.
– С чего бы им так думать?
– Потому что я кричала, но там никого не было.
– Вы когда-нибудь принимали наркотики?
– Никогда.
– Хорошо. А что подумали вы?
– Я… я не знаю. Я… точно чувствовала боль. Внутри все горело. Такое не спутаешь. Я чувствовала на себе его запах…
– У него был запах?
– Да. Мерзкий.
– Понятно.
– Я не уверена, что он…
– Эякулировал?
– Да… Кажется, да. Но когда включили свет, я словно проснулась. Вынырнула из тьмы. И больше никто не испугался. Никто не думал, что в комнате был посторонний.
Шнайдерман кивнул. Кажется, он смог разговорить Карлотту. Теперь он снова наблюдал за ней: за мимикой, языком тела, тоном голоса. Ему нужно было подтверждение тому, о чем он думал.
– Вы сказали, это произошло в третий раз.
– Не совсем. Я услышала, как он идет. Почувствовала запах. И выбежала из спальни.
– Что было потом?
– Я схватила детей и убежала как можно быстрее. Мы поехали к моей подруге.
– А потом?
– Ничего, – пожала плечами Карлотта. – Мы неделю жили у Синди. Мне стало лучше. Да всем нам. Но я не могла там остаться. Вчера я вернулась домой с детьми. Синди ночевала у меня. Все было хорошо. Я проснулась, мы позавтракали, а потом я села в машину. Поехала на свои курсы секретарей в западном Лос-Анджелесе.
– И тогда вы услышали голоса в машине.
Карлотта кивнула. Ее глаза, как у кролика, время от времени ловили его взгляд в поисках какой-то поддержки.
– Ну, что вы думаете? – спросила она. – Отвечайте честно. Говорите.
Она достала сигарету. Зажигалка дрожала в руке. Шнайдерман подождал, пока она затянется. Ему нужно было сохранять ее доверие. Не врать.
– Карлотта, – сказал он, – разумеется, все очень серьезно.
– Думаете, я сумасшедшая?
– Сумасшедшая? Все воспринимают это слово по-разному.
Он ей улыбнулся. Но Карлотта видела, что он не поддался. Он все еще оставался профессионалом, скрывал свои чувства. Не расслаблялся.
– Кто-то может остаться с вами? – спросил доктор.
– Мой сын, Билли.
– Сколько ему лет?
– Пятнадцать.
– А что насчет вашей подруги, Синди?
– Не сегодня. Может, через несколько дней.
– Я хочу, чтобы с вами кто-то был, Карлотта. Все время. Вы не должны оставаться одна.
– Хорошо.
– Нам нужно провести анализы. Психологические тесты. Это не больно.
– Сейчас?
– Можно завтра.
– Мне нужно идти на курсы секретарей. Я на соцобеспечении, там отмечают посещения.
– Поговорим с медсестрой на выходе. Обычно мы можем договориться с обеспечением.
Карлотта затянулась наполовину выкуренной сигаретой.
– Значит, вы ничего не можете сделать?
– Нет, пока не определю, в чем именно проблема. У меня есть версии, но нужны тесты, чтобы убедиться.
– К тому времени я уже умру.
О проекте
О подписке