Каковы же были по сравнению с нашими тактические взгляды, вооружение и организация наших будущих противников?
Как и мы, германцы верили в кратковременную войну, с быстрыми передвижениями, близкую, таким образом, по своему характеру к наполеоновским походам или операциям 1870 г. В то время как наша полевая артиллерия имела первоначально по 1 300 выстрелов на орудие, запас германской легкой пушки не превышал 800 выстрелов.
Как и мы, германцы были абсолютно убеждены в превосходстве наступления.
Но в то время как наша доктрина придавала главное значение маневру и основывалась на решающем значении движения вперед, их доктрина лучше оценивала могущество огня и важность его роли. Она признавала необходимость оборонительных периодов боя и придавала им большое значение; она предусматривала поэтому все то, что может послужить для успешного ведения обороны: как развитие огневых средств, так и оборудование местности.
С другой стороны, германцы в их подготовке войны имели в виду, прежде всего, столкновение с Францией. Организация и вооружение их армии соответствовали особому характеру борьбы, вызванному двумя обстоятельствами материального порядка: превосходством пашен 75-мм пушки над их 77-мм и укреплением нашей восточной границы.
Введение Францией в 1897 г. 75-мм скорострельной пушки с независимой линией прицеливания, снабженной угломером и приспособлением для стрельбы косьбою, сразу вызвало настоящую революцию в материальной части артиллерии. Распространение способов стрельбы непрямой наводкой, позволяющей, в частности, во всякой обстановке пользоваться закрытыми позициями, усложняло для артиллерии противника борьбу с нашими батареями, которые под защитой местности ускользали от настильного огня пушек. Германцы немедленно учли опасность и совершенно правильно признали, что единственное средство заключается в применении навесного огня. Основываясь на этом, они приняли на вооружение 105-мм гаубицу образца 1898 г., которая после улучшений, произведенных в 1909 г., стала превосходным скорострельным орудием, обладающим такой же подвижностью, как и полевая пушка; она выбрасывала снаряд весом в 16 кг на 6 400 м и, благодаря крутизне траектории, могла поражать все закрытые позиции, которыми пользовалась наша артиллерия. Артиллерийский устав 1912 г. определяет роль этого орудия следующим образом:
«Легкая гаубица решает те же задачи, как и полевая пушка. Она значительно действеннее пушки при стрельбе по укрытой артиллерии, по целям, расположенным позади закрытий, по населенным пунктам и по войскам в высокоствольном лесу».
Развитие наших оборонительных сооружений на северо-востоке с их задерживающими фортами и непрерывными укрепленными завесами, на которые неизбежно должна натолкнуться значительная часть германских армий с самого начала военных действий, вынуждало германцев располагать для их атаки значительной тяжелой артиллерией. Но ввиду стремления германцев придать войне насколько возможно быстрый и наступательный характер, им пришлось сделать тяжелую артиллерию достаточно подвижной для того, чтобы она могла следовать непосредственно за полевыми войсками и без промедления предпринимать атаки наших укреплений.
Эта тяжелая полевая артиллерия состояла из:
– гаубиц среднего и крупного калибра (15 см и 21 см) Для разрушения укреплений;
– длинных дальнобойных пушек среднего калибра (10,5 см и 13 см) для дополнения па больших дистанциях разрушительного действия гаубиц.
По можно сразу заметить, что эти орудия могли иметь и другое применение.
Германское командование было убеждено, что пехота не сможет продвигаться под современным огнем, в частности, под огнем артиллерии; оно поэтому считало необходимым начинать бой систематической борьбой с артиллерией противника, борьбой, отделяющейся по времени от боя пехоты. Последние опытные стрельбы новой тяжелой артиллерии в Торне и на Ванском полигоне показали, что тяжелая гаубица особенно пригодна для этой артиллерийской борьбы.(7) Ген. Фон Дулитц, главный инспектор пешей артиллерии, на основании этих опытов пришел к заключению о возможности использовать эту артиллерию в чисто полевом бою и о необходимости возложить на нее ведение артиллерийской борьбы. Однако полагали, что ее роль этим не ограничится: с момента своего появления она будет применяться для решения всех встречающихся задач. Таким образом, роль тяжелой артиллерии в бою стала признаваться основной.
В итоге германские взгляды на использование артиллерии могут быть сведены к следующему.
Дальнобойность мощных орудий должна быть с самого начала соприкосновения использована против скоплений противника, походных колонн и обнаруженных батарей. Чтобы без опоздания выполнять эти задачи, тяжелая артиллерия должна находиться в составе колонн или в хвосте головной дивизии, которой она придана, или даже иногда за легкой артиллерией главных сил этой дивизии; она должна выдвигаться вперед уже при завязке боя и развертываться возможно быстрее.
Установленная вне досягаемости 75-мм французских пушек, обладающих меньшей дальнобойностью, она должна обеспечить своим огнем развертывание легкой артиллерии. Планомерной деятельностью, предшествующей действиям пехоты, она сможет уничтожить неприятельскую артиллерию. После достигнутого более или менее полного результата она должна использовать свое могущество для подготовки пехотных атак, разрушая материальные препятствия и опорные пункты. Эта подготовка атаки, выполненная всей артиллерией, сможет морально и материально потрясти войска противника и подготовить к штурму (sturmreif) тот участок, где командование желает добиться решения.
Легкая артиллерия, постоянно охраняемая огнем тяжелой артиллерии, в значительной степени избавляющим ее от артиллерии противника, сможет тогда свободно и действительно осуществлять свою основную задачу – прямую и непосредственную поддержку пехоты.
Как видно, эта доктрина во многом противоречит нашей, которая считает напрасной предварительную борьбу с артиллерией, не верит в необходимость подготовки атак и, наконец, не убежденная в пользе и даже в возможности участия тяжелой артиллерии во всех периодах чисто полевого боя, помещает ее в хвосте колони и сохраняет ее для решения некоторых специальных задач.(8)
Вооружение и организация германской артиллерии находились в полном соответствии с этой доктриной.
Легкая полевая 77-мм пушка нового образца была превосходным орудием, уступавшим, однако, нашей 75-мм пушке, если не в подвижности и дальнобойности, то, по крайней мере, в скорострельности и действительности снаряда. Этот недостаток немцы покрывали количеством. Наряду с полевой пушкой настильного огня имелась 105-мм и гаубица, обладавшая недостаточной дальнобойностью, но легкая, подвижная и снабженная отличными снарядами.
Тяжелая артиллерия органически входила в состав крупных соединений, начиная с дивизии (включительно). Вооружение ее отличалось большой однородностью; конструкция орудий была более современной, чем некоторых наших тяжелых пушек; их дальнобойность при равном калибре была, в общем, выше; большинство из них были скорострельными.
В общем, наши противники располагали приблизительно следующим количеством артиллерии:
– 5 500 полевых орудий, из коих около 75 % – 77-мм пушек и около 25 % легких 105-мм гаубиц;
– 2 000 тяжелых орудий, пригодных для полевой войны, – 10,5-см и 13-см пушки, 15-см гаубицы, 21-см мортиры.
Эта материальная часть послужила для формирования по одной легкой полевой артиллерийской бригаде на каждую дивизию. Бригада состояла из двух полков, а всего из 3 дивизионов 77-мм пушек и дивизиона легких 105-мм гаубиц; все дивизионы по 3 шестиорудийных батареи. Рассматривался вопрос об увеличении количества гаубиц и о повышении их числа с 18 до 36.
Каждый армейский корпус нормально располагал одним батальоном тяжелых 15-см гаубиц (всего 12 орудий), а каждая армия – различным числом мортирных 21-см батарей. Таким образом, армия в составе 4 армейских корпусов имела в среднем 12–16 тяжелых батарей, вооруженных современными орудиями. Обычно вся эта артиллерии действовала в пределах дивизии без вмешательства со стороны высших инстанций: пи армейский корпус, ни армия командования артиллерии не имели.
Средства связи германской артиллерии несколько превышали. наши как количественно, так и качественно.
Наблюдательная авиация противника фактически превосходила нашу не столько более совершенными методами, как большим количеством самолетов и лучшей подготовкой личного состава к работе совместно с артиллерией.
Техническая подготовка офицеров, кадров и войск соответствовала, в общем, нашей. Но комплектование офицерами стояло ниже, чем у нас, так как звание артиллериста не пользовалось в германской армии особыми симпатиями, и молодежь отдавала предпочтение пехоте и, прежде всего, кавалерии.
Таким образом, вопрос о тяжелой артиллерии получил во Франции и Германии различное решение. В то время как Франция в 1914 г. могла мобилизовать всего лишь 308 тяжелых орудий, Германия сразу же выставила на фронт более 2 000 тяжелых орудий, приспособленных к полевой войне. Взгляды на применение этих орудий также сильно различались в обоих лагерях.
Чтобы лучше уяснить мотивы, смысл и формы эволюции, происшедшей у нас с начала войны, необходимо хотя бы в кратких чертах обрисовать историю вопроса, вкратце изложить полемику, вызванную им до войны, и, наконец, возобновить в памяти те аргументы, которые послужили основой официальных решений и оправданием принятой доктрины. Равным образом необходимо выяснить, какой стадии достигла разработка конструкции тяжелых орудий. К вопросу о тяжелой артиллерии непосредственно примыкает вопрос о легких полевых гаубицах, которые по своему весу и подвижности аналогичны полевым пушкам, но по более крупному калибру и по могуществу снаряда приближаются к орудиям тяжелой полевой артиллерии и являются, таким образом, связующим звеном между этими двумя видами артиллерии.
Мы только что видели, какая радикальная перемена произошла в Германии в области материальной части артиллерии, ее организации и, наконец, во взглядах на ее боевое применение.
Во Франции внимательно следили за этой эволюцией взглядов, которая находила здесь сторонников, но встречала также и многочисленных противников.
Сторонники тяжелой артиллерии приводили те же аргументы, которые одержали верх в Германии. К этому они добавляли, что применение тяжелой артиллерии в чисто полевом бою может лишь усилить во всех отношениях средства наступления германской армии, и что мы не имеем права уступать последней в этом отношении: введение нового орудия в одной только армии делает необходимым принятие его во всех остальных.
Возражения противников тяжелой артиллерии заключались в следующем. Могущество отдельного снаряда крупного калибра, несомненно, выше, чем отдельного снаряда меньшего калибра, но во время войны важен не отдельный снаряд, а общий вес всех израсходованных снарядов и их общее действие; вопрос заключается в том, что действеннее; десять снарядов по 5 кг или один в 50 кг. На полях Маньчжурии, Балкан и Трансвааля выяснилась несостоятельность снарядов крупного калибра при действии по полевым окопам; этот результат нетрудно было предвидеть, так как нет надобности в снаряде весом в 30–40 кг, чтобы пробить бруствер окопа; для этого достаточен снаряд самого небольшого калибра; между тем для одного удачного попадания вследствие рассеивания нужно израсходовать большое число крупных снарядов, и зарядные ящики очень быстро опустошатся. Поступать так – значит стрелять из пушек по воробьям и то с большим шансом промахнуться. Остается моральное действие крупных снарядов, но к нему люди привыкают. При этом ссылались на Куропаткина, начальника штаба Скобелева под Плевной, который, констатируя недействительность огня тяжелой артиллерии по турецким окопам, писал:
«Материальное действие было равно нулю, зато моральный эффект был превосходен… для турок, убедившихся в нашем бессилии, и губителен для русской армии».
В этой полемике вынуждены были принять участие официальные круги.
Генеральный штаб, осведомленный своим II бюро, которое непрерывно получало сведения о германской артиллерии, забил тревогу. По его мнению, 75-мм пушка, несмотря на свои неоспоримые качества, не в состоянии бороться с легкой германской гаубицей, которая превосходит ее дальнобойностью и сможет занимать позиции, не досягаемые благодаря закрытию для настильной траектории легких пушек. Вопреки мнению тех, кто считал 75-мм пушку достаточной для решения всех задач полевой войны, штаб полагал необходимым для атаки полудолговременных укреплений, могущих встретиться в полевой войне, иметь орудие более мощное, чем 75-мм пушка, но вместе с тем более подвижное, чем орудие легких осадных парков образца Банжа.
Идя навстречу этим пожеланиям, кап. Римальо еще в 1904 г. представил скорострельную короткую 155-мм гаубицу (С. Т. R.) превосходной конструкции, сравнительно подвижную благодаря разделению на две повозки и удобную в обращении. Немедленно было заказано некоторое количество этих орудий.(9)
Высший военный совет стал на ту же точку зрения. Считая, что данный вопрос не решается введением тяжелой 155-мм гаубицы, так как вес ее ограничивал возможность применения в полевой войне и вынуждал: включить ее в состав легких осадных парков, Совет предложил в 1909 г. приступить к разработке легкой 120-мм гаубицы, более подвижной, более способной следовать за пехотой и облегчающей снабжение боеприпасами.
В другом лагере выступили главным образом III управление(10) и техническая артиллерийская секция, которые считали, что германцы вынуждены применять в борьбе с артиллерией легкие полевые гаубицы волей-неволей вследствие малой действительности их 77-мм снарядов по орудийной прислуге наших батарей, закрытой щитами, и что сведения о результатах стрельбы германских гаубиц весьма сомнительны. Военная школа стала на ту же точку зрения.
Парламент не отнесся к этому спору безучастию, он был обеспокоен бесспорным превосходством германской тяжелой артиллерии и поднял этот вопрос при обсуждении бюджета на 1910 г. Это беспокойство проявилось в обращении, изданном зимой 1910/11 г., в котором приведены следующие выводы.
Организация пешей артиллерии в Германии носит в высшей степени наступательный характер; между тем, во Франции она предусматривает оборонительные цели и имеет в виду применение этой артиллерии лишь в осадной войне.
Германские тяжелые орудия многочисленны, новейшего образца, подвижны, усовершенствованы, скорострельны; наши – немногочисленны, устаревшего образца, не скорострельны, скованы необходимостью применения платформ и малоподвижны.
Взгляды на применение тяжелой артиллерии носят часто положительный характер в Германии, где доверяют крупным орудиям и стремятся использовать их во всех периодах боя; они имеют чисто отрицательный характер во Франции, где не желают верить-в крупные калибры или, по крайней мере, не признают за ними действительности, соответствующей весу их снарядов.
Наша организация, таким образом, не может считаться приемлемой. Нужно превратить пешую артиллерию в наступательный род войск и вооружить., ее новой материальной частью. С этой точки зрения 155-мл С.Т. R (11) гаубица не пригодна ни для осадной войны, для которой она недостаточно могущественна, ни для полевой войны, требованиям которой она одна удовлетворить не может; нам нужно иметь, сверх того, легкую гаубицу в армейских корпусах и длинную дальнобойную и мощную пушку в армиях.
Директор артиллерии, он же правительственный комиссар но обсуждению бюджета, счел необходимым успокоить тревогу парламента, заявив на открытом заседании, что военные власти не упускают этого вопроса из виду; первые опыты с новыми орудиями, изготовленными в артиллерийских мастерских Пюто (Puteaux), в частности с орудиями калибра 75 и 120 мм на взаимозаменяемом лафете(12), дали, по его словам, полное удовлетворение, и в ближайшем будущем предполагается принять их на вооружение.
Это оптимистическое заявление было по меньшей мере преждевременным: в 1911 г. ни одно из этих орудий не вышло из стадии первоначальных опытов. Как в прессе, так и в парламенте уже подымались авторитетные там голоса, протестующие против такой медлительности и запаздывания. Ставя последнее (не без основания) в связь с ликвидацией технического артиллерийского комитета, внезапно распущенного декретом от 22 августа 1910 г., они требовали восстановления постоянного органа «в целях изучения с технической точки зрения вопросов материальной части и вооружения и доклада по ним министру».
Чтобы удовлетворить этим требованиям, в сентябре 1911 г. был действительно утвержден новый орган под названием «Комиссия новой материальной части», на которую было возложено составление программ для разработки новой материальной части. Она немедленно приступила к работе и работала интенсивно.(13)
Не прошло и месяца, как 28 октября 1911 г. председатель этой комиссии представил на утверждение министру Условия и программу испытаний полевой гаубицы и длинной дальнобойной пушки среднего калибра со следующими требованиями.
Легкая гаубица должна быть скорострельной, достаточно подвижной для того, чтобы всегда следовать наравне с 75-мм пушкой, вместе с тем достаточно мощной для того, чтобы производить разрушающее и деморализующее действие, превосходящее действие 75-мм пушки; она должна иметь широкое поле обстрела и максимальную дальнобойность, допустимую при ее ограниченном весе.
Длинная пушка должна, прежде всего, предназначаться для стрельбы на большие дистанции (12–13 км) по крупным слабо защищенным целям. Вертикальное и горизонтальное поле обстрела должно удовлетворять тем же условиям, как и для гаубицы. Пушка должна иметь возможность двигаться шагом при запряжке б или 8 лошадей по плохим и даже ухабистым дорогам и быстро становиться на позицию на вспаханном поле, не требуя никаких особых земляных работ.
Было решено объявить конкурс на конструкцию этих орудий и допустить к нему наравне с государственными заводами частную промышленность. Эта мера полностью порывала с ошибками прошлого и, как мы увидим в дальнейшем, имела чрезвычайно благоприятные последствия.
В феврале 1912 г. мастерские Пюто представили два орудия: одно калибром в 120 мм, другое – в 75/120 мм(14), о которых директор артиллерии докладывал парламенту еще в 1910 г.; однако ни одно из этих орудий не было признано удовлетворительным.
О проекте
О подписке