Цитаты из книг автора «Франсуаза Саган»

. Бывают моменты, когда человека надо принудить и, не входя в его переживания, действовать в своих собственных интересах, не считаясь с колебаниями партнера, и в конечном счете для его же блага. Но так поступить она не могла, и именно за это он и любил ее. Как все запуталось!

Значит, теперь надо как можно дольше скрывать свое состояние от женщин, которых он пожелает и захочет соблазнить. Он не вынесет ни поневоле жалостливый взгляд женщины, ни вопроса в ее глазах вместо прямого и однозначного, заранее известного ему ответа: да или нет.

Часто бывает легче созерцать уродство, чем красоту и гармонию, – эти требуют времени на анализ и восхищение. Во

Каждому хочется, чтобы на него обернулись, когда он идет по улице; чтобы кто-то беспокоился, когда ему не спится, чтобы кто-то его понял, если он рассмеялся или заплакал. А если он счастлив – чтобы кто-то ему завидовал. Может, именно поэтому каждый разрыв, каждый развод так мучителен. Дело не в том, что человек лишается любимого, своего дополнения или своей противоположности, хозяина или слуги, а в том, что он лишается «другого», свидетеля, этих непрерывно включенных микрофона и камеры. Того или ту, кто с любовью или ненавистью – не важно – смотрел, как вы утром встаете, одеваетесь, курите, выходите из дома, того или ту, кто слышал, как вы насвистываете, зеваете или молчите (даже если он на вас не смотрел и не слушал). И вдруг – никого! И для кого тогда – даже если этого другого вы уже не выносили – для кого гасить сигарету в пепельнице, а не посередине ковра? Для кого – даже если он не будил в вас никаких желаний – тушить свет и раздеваться? Для кого – даже если вам совсем не хотелось увидеть его вновь поутру – закрывать глаза и пытаться уснуть? И в конце концов, – даже если вы взрослый человек – для кого вам засыпать, если Бога нет, и для кого просыпаться?

Видите ли, писатели – особые люди, они способны творить и великолепно умеют возрождать и тело свое, и душу.

в комнате негде было повернуться из-за папок с материалами, громоздившихся на письменных столах, на полу, на камине.

В мире происходили кровавые, немыслимые события, пробуждавшие у его собратьев щекочущее чувство ужаса, и это раздражало его.

Он ухватился за эти слова: – Скажите, а вы боитесь грозы? Она рассмеялась: – Грозы? Да вы шутите! Налогов – вот чего мы боимся.

– Ты обиделся, что тебя взяли не только за твои выдающиеся способности? – Ничего ты не понимаешь, – сказал Жиль. – Тут явная несправедливость, и я не желаю этим пользоваться.

Порядочный человек, выходит, не имеет права заболеть?.. Хороший журналист непременно должен быть счастливцем, весельчаком, даже распутником… Кем угодно, только не неврастеником.