Цитаты из книги «Уинстон Черчилль: Власть воображения»

«послать больше, чем нужно, всегда будет стоить в конечном итоге намного дешевле»

жизнь есть не более чем череда бесконечных повторений

Незначительные причины, большие последствия

В начале сентября 1928 г. наш счастливый деревенский писатель хвастался Стэнли Болдуину: «Я провел упоительный месяц за строительством коттеджа и надиктовкой книги – 200 кирпичей и 2000 слов в день».

Кроме того, содержание поместья обходилось недешево, так как надо было платить

Уинстон, не умевший себя ограничивать, покупал только самое лучшее; такие предметы роскоши, как одежда, сшитая точно по мерке на заказ, шелковое белье, изысканные блюда, гаванские сигары, марочные французские вина, шампанское в большом количестве (непременно «Поль Роже»), виски, коньяк, порто и шерри, всегда считались предметами первой необходимости.

роль деревенского помещика, и он постоянно пропадал в усадьбе. Уинстон уже два года жил в Чартвелле с супругой (ничуть не любившей это место) и своими четырьмя детьми – семнадцатилетней Дианой, пятнадцатилетним Рэндолфом, двенадцатилетней Сарой и четырехлетней Мери. И дом, и парк были полностью переделаны под вкус хозяина, который продолжал лично участвовать в работах. Он добавил к внешним украшениям усадьбы парк с искусственными водопадиками, бамбуковыми зарослями и большим круг

Черчилль практически не бывал в своем министерском кабинете… ибо его неудержимо притягивало к себе поместье Чартвелл.

после победы – неизменный принцип Черчилля, который принялся опекать шахтеров, предоставленных самим себе в борьбе за выживание, как когда-то защищал буров или немцев, униженных поражением. Зная его манеру превращаться из гонителя в покровителя, лишь только оружие отставлено в сторону, Болдуин назначил его председателем правительственной комиссии, призванной найти компромиссное решение для профсоюзов шахтеров и шахтовладельцев.

12 мая всеобщая стачка закончилась, и профсоюзные вожди с повинной головой отправились на Даунинг-стрит сложить оружие. К их удивлению, Черчилль, считавшийся оголтелым реакционером, жаждавшим унизить рабочий класс, удовольствовался короткой фразой: «Слава тебе, Господи, все закончилось!»