Цитаты из книг автора «Франс де Вааль»

старушки, «по ошибке» вкладываем силы и средства в приемного ребенка. Последнее — вообще беспрецедентная многолетняя «ошибка» тысяч семей, даже не подозревающих, что дети, не унаследовавшие их гены, не имеют никакой ценности. Причем то же самое люди нередко делают по отношению к домашним животным, окружая любимцев необычайной заботой, хотя те-то уж точно не способны оказать ответную услугу. Еще одна распространенная «ошибка» — предупредить незнакомца об опасности, напомнить о забытом в ресторане плаще, подвезти застрявшего на дороге водителя. Жизнь человеческая полна «ошибок», больших и малых. То же можно сказать и о жизни других приматов.

Эволюционисты жалуются, что «почти все в современной жизни — ошибка с точки зрения генов», но никогда не говорят, что это в значительной степени нарушает правдоподобие их теорий7. «По ошибке» мы посылаем деньги в дальние края, пострадавшие от цунами или землетрясения. «По ошибке» анонимно сдаем кровь. «По ошибке» работаем на благотворительной кухне или расчищаем снег перед домом

решения в вопросах нравственности человек принимает интуитивно. На сознательном уровне он о них почти не думает. Хайдт предлагал испытуемым условные рассказы о странном поведении людей (к примеру, об одноразовой близости между братом и сестрой); испытуемые сразу же высказывали осуждение. Затем ученый опровергал все мыслимые рациональные причины, которыми можно было бы объяснить такое осуждение. Так, можно было бы сказать, что инцест способен привести к рождению ущербных детей, но в истории Хайдта брат с сестрой воспользовались надежными противозачаточными средствами, и подобная проблема возникнуть не могла. В большинстве своем испытуемые быстро приходили в состояние «морального ошеломления»: они упрямо твердили, что поведение героев рассказа было неправильным, но не могли объяснить почему.

однако высот абсурда достиг Ричард Докинз в тот момент, когда откровенно отрекся от Дарвина; в 1997 г. он заявил в одном из интервью, что «в политической и общественной жизни мы имеем право совершенно отказаться от дарвинизма»

Безвременную кончину Прайса можно объяснить, в частности, тем, что он был глубоко расстроен результатами собственных расчетов. К примеру, получалось, что невозможно развить верность своим, одновременно избегая жестокости, насилия и убийств по отношению к чужим. Он приходил в отчаяние при мысли о том, что альтруизм мог вообще не появиться, если бы не его обратная «темная» сторона. Но Прайс считал также, что на пути подлинного альтруизма всегда стоит эгоизм. Эта гигантская ошибка, возможно, стоила ему жизни — так рьяно он испытывал пределы человеческой природы и собственную способность к самопожертвованию. И не важно, что в большинстве случаев человеческий альтруизм функционирует совершенно не так. Он вырастает из эмпатии к тем, кто нуждается в помощи, а весь смысл эмпатии состоит в стирании границы между собой и другим существом. Очевидно, это делает разницу между эгоистичными и неэгоистичными

Эти два вида заключили выгодную сделку. Мурена способна проникать в расщелины кораллового рифа, в то время как лосось охотится в открытой воде вокруг рифа. Жертва может скрыться от лосося в расщелине, а от мурены — в открытой воде, но не способна спастись, когда они охотятся вместе. На одной из видеозаписей Бшари мы видим кораллового лосося и гигантскую мурену, плывущих бок о бок, как приятели на прогулке. Они ищут общества друг друга, причем коралловый лосось иногда активно привлекает мурену, своеобразно тряся головой рядом с ее головой. Мурена отвечает на приглашение, покидая свою расщелину и присоединяясь к лососю. Поскольку эти два вида не делятся добычей, а проглатывают ее целиком, их поведение представляет собой такую форму сотрудничества, в которой каждый получает вознаграждение, ничем не жертвуя для партнера.

Еще более впечатляющий пример — сотрудничество человека и касаток. Когда еще существовал китобойный промысел, в бухте Туфолда в Австралии касатки приближались к китобойной базе, выпуская фонтаны и хлопая хвостами по воде, что служило сигналом о приближении горбатых китов. Касатки загоняли крупного кита на мелководье поблизости от судна, что позволяло китобоям загарпунить утомленного великана. После того как кит был убит, касаткам давали возможность в течение суток съесть их излюбленный деликатес — язык и губы кита, а затем китобои поднимали добычу на палубу.

сотрудничество человека с китообразными (китами и дельфинами) в рыболовстве насчитывает уже много тысяч лет, и сведения о нем поступали из самых разных мест — от Австралии и Индии до Средиземноморья и Бразилии. В Южной Америке это происходило на топких берегах лагун. Рыбаки сообщали о своем прибытии шлепками по воде, услышав которые появлялись бутылконосые дельфины, подгонявшие к рыбакам стаи кефали. Рыбаки ждали сигналов от дельфинов — особых прыжков в воду, чтобы забросить свои сети. Дельфины преследуют стаи рыб и для себя, но здесь они загоняли кефаль в сети рыбаков.

Шимпанзе, по всей видимости, кричат громче, чем это необходимо, преувеличивая опасность, если в их аудитории есть особи, которые выше по рангу, чем нападающий. Иначе говоря, если рядом находится большой босс, то шимпанзе сигнализируют о кровавом убийстве.

Анализ данных, собранных в Гомбе за многие годы, показал, что небольшие альфа-самцы тратили значительно больше времени на груминг своих собратьев, чем крупные, занимавшие то же положение. Таким образом, чем больше положение самца зависит от поддержки окружающих, тем больше сил ему приходится вкладывать в дипломатию, такую как груминг8.