Хотя Япония победила Китай в войне 1894–1895 годов, западные державы не верили, что японские армия и флот способны одержать в серьезной войне победу над Россией [Lensen 1966: 245]. Однако Япония не только начала (а затем и объявила^[19]) войну и показала отличные навыки планирования мобилизации [Nish 20056: 13; Treves 1904: 1396], но и побеждала в одном сражении за другим. Эти победы опровергали представление о превосходстве Запада, в результате чего в Европе и Северной Америке стала активно обсуждаться «желтая опасность» [Hildebrand 2005: 36]^[20]. Немецкий поборник колониализма и писатель Карл Петерс (1856–1918)^[21] пришел к следующим выводам:

Каким бы ни был результат кровавой игры в кости в Восточной Азии, кое-что ясно уже сегодня. А именно то, что белая раса столкнулась по крайней мере с одним достойным противником на земле.

Японцы доказали, что они равны бравым нациям индоарийской расы в храбрости, дисциплине и организации. Весь мир с живым интересом наблюдает этот неожиданный феномен. Это так же удивительно для Европы, как если бы Пруссия Фридриха Великого вдруг стала завоевывать себе место среди сильнейших стран этого мира [Peters 19446: 345–346].

Удивлялись успехам Японии не только на Западе. В Азии ее победы привели к возникновению «новых сил в мировой истории» [Sareen 2007: 239]. Япония как модель успеха для Юго-Восточной Азии стимулировала развитие национализма в Индии [Laffan 2007: 220–221]. Если политическое влияние Китая за XIX век заметно ослабло, то Япония после окончания Русско-японской войны приблизилась к статусу великой державы и консолидировала вокруг себя российские сферы влияния в Восточной Азии [Roxby 1920: 142], что сделало азиатское островное государство «звездой Азии».

Мы находим многочисленные примеры влияния Русско-японской войны на политическую, социальную, экономическую и культурную сферы, позволяющие лучше понять последствия таких глобальных событий, даже если на первый взгляд они кажутся периферийными [Bartlett 2008: 9]. Я уже ранее исследовал вопрос о прекращении существования национальной историографии [Jacob 2014а] и в настоящем исследовании продемонстрирую, что Русско-японская война определила историю не только Восточной Азии, но и всего мира в XX веке. Эта война стала водоразделом не только для Японии, но и для России, дальневосточная политика которой после событий 1904–1905 годов переориентировалась на Балканы [Chang 1974: 321]. Русско-японская война не только обрушила мировой геостратегический баланс, но также показала военную и политическую слабость России. Эта война не стала неожиданностью для всего мира – немецкие газеты отправили военных корреспондентов в Восточную Азию за три недели до ее начала^[22], – но население и правительство России были удивлены ее внезапным началом, даже несмотря на то, что Япония прекратила дипломатические отношения с Российской империей [Bartlett 2008: 8; Nish 20056: 13]^[23]. Рядовых россиян не интересовала такая далекая война, а новости о все новых поражениях в Восточной Азии разжигали революционные настроения. В 1909 году У Д. Бёрд с легкостью объяснил взаимосвязь между успехом Японии и разладом в России:

Великая северная держава заплатила соответствующую цену за неподготовленность, плохую организацию и неверное распределение сил. Она потеряла инициативу, была вынуждена подстраиваться под операции врага и отправить на линию фронта по прибытии на театр военных действий разрозненные подразделения, между которыми не было налажено взаимодействие. Как всегда происходит в таких обстоятельствах, советы были противоречивы, планы быстро составлялись и быстро забрасывались, генералы не доверяли ни друг другу, ни подчиненным, а войска, разделив это чувство, перестали доверять своему начальству [Bird 1909:64].

Японцы также пытались усилить это чувство недоверия и разногласия внутри российского общества, в частности через меньшинства, жившие в границах многонациональной царистской автократии. Японский военный атташе Акаси Мотодзиро (1864–1919) в начале войны был переведен из Санкт-Петербурга в Стокгольм, откуда поддерживал восстания в Российской империи [Hildebrand 2005: 43]. Его действия служат свидетельством взаимосвязи между Русско-японской войной и революцией в России, что является одним из аспектов влияния этой войны на мир.

Имперские амбиции США также возросли под влиянием исхода войны. Американский президент Теодор Рузвельт (1858–1919) признал опасность Японии как одного из соперников США в связи с ее интересами на Дальнем Востоке [Esthus 1966: 38–41]. Азиатско-Тихоокеанский регион оказался местом конфликта интересов Японии и США. Антагонизм двух быстро растущих государств стал очевиден после подписания Портсмутского мирного договора, ставшего лишь «поворотной точкой в японоамериканских отношениях» [Esthus 1966: 3], но, как утверждали многие, проложившего путь к Перл-Харбору [Steinberg 2008: 5–6; Togo 2008: 158]. Если США боялись нового соперника в колониальной сфере в Восточной Азии, то Великобритания радовалась победе Японии, положившей конец российской угрозе в Азии:

Последние 50 лет Россия наводила ужас на наших политиков и была ночным кошмаром Индии. Она навязывалась нам, она навязывалась всей Европе, угрожая своим весом. Ее неуклонное, незаметное продвижение через широкий континент Азии напоминало поступательный ход судьбы, а численность ее населения и ее размеры и общая недоступность территории для удара врага поражали воображение и господствовали над разумом правителей и жителей других стран [Military Correspondent 1905: 2].

Российская армия перестала наводить ужас, а победа Японии в морских сражениях, особенно Цусимском, «самом значимом морском сражении после Трафальгарского» [Kowner 2007а: 13], придала британцам уверенности в себе, в частности потому, что эти победы были одержаны на кораблях, построенных на британских верфях. Под влиянием исхода войны в Великобритании также возникла дискуссия о будущем военных кораблей, в которой у перового морского лорд-адмирала сэра Джона Фишера (1841–1920) появились необходимые аргументы для внедрения своих дредноутов [Towle 1998: 24–25]. Фактически именно позиция Великобритании в качестве союзника Японии сделала эту войну возможной, поскольку англо-японский союзный договор 1902 года удержал другие державы от вступления в войну [Nish 1966]. Кроме того, опасаясь, что в результате политических действий локальный конфликт на периферии может перерасти в большую войну в Европе, правительства Великобритании и Франции начали политическое сближение, их представители урегулировали колониальные споры и подписали в 1904 году англо-французское соглашение [Hildebrand 2005: 29, 40].

Наиболее пострадавшей от таких политических изменений европейской державой оказалась Германия, так как теперь она не только противостояла франко-русскому союзу, существовавшему с 1892 года, но также оказалась под угрозой окружения Францией, Россией и Великобританией в качестве третьей державы. «Кошмар коалиций», которого страшился Отто фон Бисмарк (1815–1898)^[24], воплотился в жизнь; поэтому во время Русско-японской войны немецкое правительство пыталось вбить клин между Россией и Францией. Несмотря на оказанное ею влияние на политику и военное планирование Германии, эта война не стала частью коллективной памяти немцев [Ebersprae-cher 2007: 290]. Однако Отте прав, когда пишет следующее: «Под ударами Мукдена и Цусимы общепринятые нормы старого мира также стали распадаться. Европа отправилась вниз по дороге, ведущей в Сараево» [Otte 2007: 105]. Это явно демонстрируют стратегические планы Германии после 1905 года. План Шлиффена^[25] – да, он существовал – был продуктом Русско-японской войны, и, следовательно, сражения в Восточной Азии в огромной степени влияли на историю Германии вплоть до начала Первой мировой войны.

В данной книге будут подробно проанализированы глобальные последствия Русско-японской войны. С этой целью я прежде всего представлю обзор военных действий, поскольку многие не знакомы со сражениями и событиями этой войны. Сначала я опишу причины внезапного начала войны, затем представлю обзор ее различных стадий. Будут описаны основные события войны: от неожиданного нападения на русский флот в Порт-Артуре и первого боя на реке Ялу до больших боев при Ляоляне, Мукдене и на Цусиме. Однако я не буду придерживаться строгой хронологии; вместо этого сначала я подробно опишу наземные операции, а затем сфокусируюсь на морских кампаниях с февраля 1904 года по май 1905 года.

В главе третьей я рассмотрю влияние Русско-японской войны на Азию в целом. В ней будет подробно проанализировано влияние войны на японское общество, на «нейтрального» наблюдателя, которым являлся Китай, а также на Корею, ставшую жертвой событий 1904–1905 годов. Наконец, я остановлюсь на последствиях победы Японии для колониального мира Азии, при этом особое внимание я уделю Индии, в которой стимулом для развития идеи индийского национализма и появления во власти таких людей, как Ганди и Неру, возглавивших впоследствии националистическое движение, стало поражение европейской державы от недавно модернизированной азиатской страны.

Поражение, конечно, имело значительные последствия и для России. В главе четвертой я подробно опишу деятельность Акаси в Швеции, чтобы продемонстрировать влияние Русско-японской войны на возникновение в России революционных движений. Также я рассмотрю взаимосвязь между революцией 1905 года и войной: от Кровавого воскресенья 22 января 1905 года до Октябрьского манифеста того же года. Россия – не единственная страна, на которую повлияла эта война, но наличие в 1905 году революционной вспышки говорит о том, что Русско-японская война послужила отправной точкой для развития событий, которые приведут не только к революции 1917 года, но и к разделению мира в период холодной войны. Таким образом, эта война стала переломным моментом для истории России, но тем самым также оказала влияние на мировую историю XX века.

Подобная взаимосвязь наблюдается и между Русско-японской войной и историей США. Рузвельт вызвался быть посредником для установления мира, и японские дипломаты надеялись на сильную поддержку США, как об этом говорилось в американских газетах. Однако имперские амбиции и страх перед возрастающим влиянием Японии в Тихоокеанском регионе привели к установлению таких условий мира, которые не выводили Россию из игры в Восточной Азии. Портсмутский мир стал единственным поражением Японии в этой войне, а виновным в этом оказался Рузвельт. Помимо Портсмутского мирного договора факторами охлаждения отношений между США и Японией стали беспорядки среди иммигрантов в США и борьба за проведение политики открытых дверей в Маньчжурии. Следовательно, Русско-японская война стала отправной точкой, определившей развитие отношений между этими странами вплоть до 1941 года.

Особое внимание в книге будет уделено влиянию этой войны на Германию. Как и другие великие державы, Германия отправила военных и морских атташе на Дальний Восток в качестве наблюдателей. Политики во главе с канцлером Бернардом фон Бюловом (1849–1929) и императором Вильгельмом II (1888–1918) признали угрозу окружения Германии вследствие создания Антанты и стали стремиться к союзу с Россией. Кроме того, победы Японии произвели яркое впечатление на военных стратегов.