С помощью цифрового фотоаппарата Люси Энебель запечатлела для вечности ругательства на стенах офисного здания. Сотрудники предприятия – явно какие-то шишки, судя по их костюмам и седанам последней модели – беседовали у входа с лейтенантом Пьером Норманом. Их голоса и жесты были резкими. В гуще темных деловых костюмов рыжая шевелюра лейтенанта полыхала, как лесной пожар.
Люси выругалась про себя, сознавая всю никчемность своей нынешней задачи. Она-то с давних пор мечтала о темных подвалах, хитроумных маньяках – а ей вечно доставалась какая-то ерунда… Ну почему дети обычных родителей – мать-домохозяйка, отец-рабочий – наследуют от них заурядную судьбу?..
К ней подошел Норман:
– Хороши же эти типы! Послушать их, так это мы во всем виноваты! Ну что у тебя?
– Ничего особенного. Два разных почерка, стало быть, стены расписывали два человека. Не слишком изобретательных, кстати говоря.
– Дело в том, что сегодня сюда прибывает парижское начальство. А за последние полгода с этого предприятия было уволено по сокращению сто двадцать семь человек – рабочих и программистов. Глобальная чистка, можно сказать. То есть мы имеем дело с чьей-то глупой местью – это уж к гадалке не ходи. Если придется искать конкретного виновника, лучше ориентироваться на рабочих. Как мне поведали «пиджаки», у программистов нет чувства локтя, так что вряд ли это они…
Норман побренчал ключами в кармане.
– Поехали. Малышка Кюнар была убита в десяти километрах отсюда, и мне хотелось бы взглянуть на место преступления.
– А ты не хочешь взять у них список уволенных сотрудников?
– Они пришлют нам его по факсу. И потом, то дело поважнее этой хренотени!
– Странно, – задумчиво произнесла Люси, бросая последний взгляд на запасной выход. – Вот над этой дверью надпись замазана. Как будто сначала они написали какую-то фразу, а потом передумали.
Норман провел рукой по замаскированной надписи.
– Может быть, тут была подпись, которую они потом захотели скрыть? Неожиданный проблеск искренности?.. Ладно, нам пора ехать!
Люси с некоторой досадой захлопнула блокнот. Загадка этой закрашенной надписи показалась ей любопытной.
Однако она ощутила новый прилив возбуждения, когда они с Норманом добрались до пункта назначения. Из-за нехватки офицеров Люси наконец-то получила возможность увидеть место преступления таким, как оно есть, а не на сделанных кем-то фотографиях. Капитан Равье не слишком обрадуется ее присутствию – но, в конце концов, она подчиняется только Норману, своему непосредственному начальнику.
Машина затормозила позади «мегана» и «сценика», в самом центре огромного кладбища индустриальных гигантов. Немногие уцелевшие предприятия отравляли атмосферу черными угольными выхлопами.
Люси коротко поздоровалась с дежурным сержантом, откомандированным на роль встречающего, и следом за Норманом подошла к эксперту-криминалисту. На нем не было ни белого халата, ни хлопковой маски, ни даже форменной зимней куртки с надписью «Криминалистический отдел». Обычный тип с флюоресцирующей повязкой на рукаве, с покрасневшими от холода руками, с трудом переводящий дыхание в промозглой декабрьской атмосфере накануне Рождества.
– Осторожнее, смотрите под ноги! – предупредил он, предостерегающе махнув рукой. – Мне нужно еще немного времени, чтобы закончить с отпечатками шин!
Норман указал подбородком на приземистое здание с жестяной крышей, стоящее примерно в десятке метров от шоссе посреди необработанного поля. Место, где было совершено убийство…
– Это как-то связано с убийством девочки?
Эксперт указал на маленькие прозрачные пакетики, разложенные на крышке чемоданчика.
– Скорее всего, да. Вот там фрагменты левой фары, обнаруженные в пяти метрах от начала тормозного пути, – они свидетельствуют о том, что человек был сбит. Я также нашел пару очков в очень плохом состоянии, которые супруга Кюнара идентифицировала как принадлежащие ее мужу.
– Значит, его сбили?
– Сбили и потом увезли – поскольку тело исчезло. С помощью люминола обнаружены следы крови в более чем девяти метрах от места столкновения – позади вас.
Люси обернулась и слегка прищурилась.
Девять метров?! Ничего себе полет…
– Самое примечательное – то, что преступники попытались смыть следы крови! Микрочастицы, застрявшие в неровностях асфальта, говорят о том, что большая часть крови была стерта.
– Стерта?.. А… на какой скорости произошло столкновение?
Эксперт выпрямился, снял перчатки из латекса и надел матерчатые.
– Я обнаружил три четких следа шин из четырех – это говорит о том, что тормоза сработали на семьдесят пять процентов из ста. На данный момент – хотя нужно будет еще свериться с результатами из лаборатории – можно предположить, что автомобиль ехал со скоростью сто километров в час. Судя по траектории шин, наезд не был предумышленным. Водитель попытался избежать столкновения, но, к несчастью, слишком поздно.
Норман опустился на корточки возле следов шин, а Люси тем временем вынула блокнот и черкнула в нем несколько строчек.
– От такого удара автомобиль мог получить какие-то повреждения? – спросила она. – Например, ветровое стекло могло разбиться?
– Нет, на такой скорости машина сбивает пешехода, как соломенный сноп. Когда речь идет о человеке роста и телосложения Кюнара, столкновение происходит выше уровня капота. Головой человек стукается о крышу, которая принимает на себя основную силу удара. Тело перекатывается по ветровому стеклу и крыше, потом его отбрасывает назад и оно падает на мостовую, иногда с высоты в несколько метров. Вопреки распространенному мнению, при столкновениях такого рода ущерб для автомобиля минимальный. А вот человек чаще всего умирает прямо на месте.
Норман огляделся по сторонам и широко развел руками:
– Одного не могу понять: почему Кюнар даже не попытался уклониться? Дорога абсолютно прямая. Как можно было не заметить приближающийся автомобиль?
Эксперт поднял палец:
– Очень просто – потому что он ехал с выключенными фарами. И у меня есть тому доказательства.
Он шагнул к краю шоссе, где еще поблескивали на асфальте мельчайшие осколки разбитой фары.
– Машину Кюнара нашли недалеко отсюда, на другой стороне поля с ветряками. Почти ровно посередине между тем местом, где мы сейчас находимся, и заброшенным складом. Стало быть, он пешком пересекал поле, чтобы явиться на место встречи и передать выкуп. Удар пришелся сбоку, вот прямо здесь.
– Сбоку?
– Правая дужка очков сильно вогнута внутрь, а на винтике, который соединяет ее с оправой, найдены микрочастицы кожи. Стало быть, Кюнар ударился о крышу головой в районе правого виска. Он шел к своей цели, не поворачиваясь лицом к автомобилю, потому что просто его не видел.
– Да, но шум мотора?.. – спросила Люси.
– Ночью был очень сильный ветер. Аудиометрические данные, которые нам предоставили эксплуатационные службы ветряков, показывают уровень шумов до семидесяти децибел. Шум ветра и гул ветряков полностью перекрывали шум мотора, даже несмотря на то, что он работал на полную мощность. То есть Кюнар не мог ни видеть, ни слышать автомобиль. Ему чертовски не повезло…
Криминалист – еще совсем молодой человек с целым созвездием юношеских прыщей на лице – аккуратно убрал свои пакетики в чемоданчик.
– Подробный отчет и данные первичного биохимического анализа я пришлю вашему капитану к концу дня, но вам сразу скажу, что основная часть разбитой фары – примерно четыре пятых – исчезла. Я обшарил все вокруг в радиусе двадцати метров и не нашел ничего, кроме нескольких совсем мелких осколков.
– А может быть, только часть фары разбилась? – спросила Люси.
– Нет! Контуры и степень вогнутости осколков говорят о том, что они – от разных краев левой фары. Значит, она разбилась целиком, и большая часть осколков исчезла. Водитель потрудился на славу, чтобы скрыть все следы преступления, а потом увез с собой труп. В храбрости ему не откажешь, верно?
Он бросил взгляд на часы:
– Ну ладно. Извините, но мне пора. Мне еще предстоит проехать восемьдесят километров, а потом написать отчет. Не говоря уж о том, что я хочу, как и все остальные, отметить сегодня Рождество.
И буквально через двадцать секунд он нырнул в машину и исчез – только шины взвизгнули по асфальту. Почти одновременно с этим на пороге склада появился капитан Равье. Его лицо с пышными черными усами было хмурым и замкнутым.
– Пошли расспросим шефа, – предложил Норман.
Люси немного поколебалась, затем ответила:
– Боюсь, он будет не слишком рад меня здесь увидеть. Может, мне лучше посидеть в машине?..
Норман слегка пожал плечами, затем плотнее запахнул свою кожаную куртку. Невидимые потоки ветра ударялись о лопасти ветряков, отчего те издавали низкий гул, похожий на вой.
Капитан Равье гордился своими роскошными усами. Эти густые темно-каштановые усы почти полностью скрывали его верхнюю губу, по обе стороны от которой загибались вверх – их кончики были покрыты специальным лаком. Они придавали капитану элегантность Эркюля Пуаро при телосложении Клинта Иствуда.
Равье был типичным дюнкеркцем – мясистый, налитый пивом. Но когда все его сто килограммов были укрыты под полицейской униформой, он выглядел холодным и несокрушимым как скала. Иными словами, производил впечатление типа, с которым лучше не связываться.
Сейчас он смолил сигарету у входа в низкое приземистое здание, где таилась Смерть. Его красноречие, как всегда, было на высоте:
– Я смотрю, вы уже успели потрепаться с этим типчиком из Лилля. А ты какого черта тут делаешь, Энебель?
– Это я ее привез, капитан. Мы ездили на вызов – примерно в десяти километрах отсюда кто-то исписал ругательствами стены, – а потом сразу поехали сюда… Вы один?
– Жду кинологов. Комиссар уехал на вскрытие тела девочки, а Колен допрашивает ее мать. Начали опрос местных… Ну и паршивое дельце, особенно под Рождество…
Он бросил под ноги недокуренную сигарету и раздавил ее подошвой кожаного ботинка. Его пальцы слегка дрожали. От холода или от волнения?
– Что там? – наконец отважился спросить Норман. – Эксперт сказал, что Кюнара сбила машина…
Капитан поколебался, поднял воротник толстой зимней куртки и бросил, повернувшись к Люси:
– Оставайся снаружи, Энебель! Мы с Норманом войдем.
– Капитан, я привез ее сюда не затем, чтобы она дежурила у входа! – запротестовал Норман. – Она будет работать по этому делу!
Равье окинул Люси критическим взглядом с головы до ног:
– Ты ведь прекрасно знаешь, Энебель, что доступ на место преступления имеют лишь офицеры судебной полиции?
– Да, но я также знаю, что две головы хорошо, а три – лучше…
Равье скривил губы сначала вправо, потом влево, словно полоская рот.
– Повезло тебе, что у меня народу немного! Хорошо, идите оба за мной. Ребята из Лилля уже закончили осмотр, фотосъемку и сбор улик, но все равно будьте поосторожнее.
Норман и Люси украдкой переглянулись, и почти сразу их ослепил яркий, резкий свет галогеновых ламп. Тысячи мерцающих пылинок дрожали в воздухе, словно дождевая морось. Внутри здание резонировало, как пустой мертвый каркас – заброшенная гробница, отданная на разорение времени. Норман невольно вздрогнул. Люси, наоборот, ощутила прилив энергии.
– Тело девочки нашли вот здесь, под окном, – указал капитан.
Он встал возле очерченного мелом силуэта на полу – эскиза так рано прерванной жизни.
– Следы удушения едва заметны. Никаких следов насилия или жестокого обращения. Из-за ночных перепадов температуры судмедэксперт установил лишь приблизительное время наступления смерти – между полуночью и тремя часами утра. Входная дверь не взломана. Это здание должно скоро пойти под снос, а пока сюда складывают бобины от кабелей. Мать девочки позвонила в полицию в три часа утра, встревоженная тем, что от мужа нет никаких известий. За два часа до того он повез выкуп в условленное место – то есть как раз сюда.
Равье наклонился к окну, слегка поморщившись от бившего в глаза яркого света ламп.
– Жена Кюнара занимается покупкой и продажей текстильных предприятий. Меньше чем за год она уволила больше ста десяти сотрудников. Судя по отзывам, холодна как лед и неумолима как смерть, на подчиненных ей плевать. Она и ее муж постоянно получали письма с угрозами и анонимные звонки в любое время дня и ночи. Звонили мужчины, женщины, даже дети! Неплохо для начала, как считаете? Так что задел для работы у нас есть…
– Криминалисты что-нибудь нашли? – спросил Норман.
Равье поиграл желваками:
– Ничего утешительного. Хренова куча отпечатков, и ни одного годного.
– Как так?
– Отпечатки на стекле, на полу и на дверной ручке обработали цианоакрилатом метила. Флюоресцирующий краситель среагировал – это выявило присутствие жира. Стало быть, убийца не надевал перчатки. И вместе с тем – следы папиллярных узоров полностью отсутствуют! Только контуры фаланг! Как будто их оставил призрак…
Норман, явно удивленный, приблизился к грязному стеклу.
– И что это значит? Насколько я знаю, папиллярных линий у человека не может не быть. Пусть в самом слабом виде, но они есть у всех, и узор не меняется с рождения до смерти… Разве что…
– Руки убийцы обожжены… или что-то в этом роде, – продолжила Люси.
Равье кивнул.
– Но это не единственная странность, – добавил он. – Здесь какое-то безумие…
Сквозь завесу мерцающих пылинок Норман и Люси обменялись взглядами, в которых читалось одно и то же: ну и дела, капитан явно не в своей тарелке…
– Тело было расположено… как бы это сказать… в общем, странно. Девочка сидела на полу, ноги слегка раздвинуты, руки лежат между ними. Волосы аккуратно причесаны и перевязаны лентой. Несмотря на холод, на ней был только домашний халат из очень тонкой материи. И тело, и одежда пропахли выделанной кожей – очень стойкий, резкий запах… Когда я вошел…
Равье непроизвольно вздрогнул и после паузы продолжал:
– …мне в первый момент почудилось, что она еще жива. Она… она улыбалась, глаза широко раскрыты, голова повернута прямо ко мне… Она была похожа на какую-то адскую куклу!
О проекте
О подписке